Минская мистика

– Должен сказать, я впечатлен, – признал Пилигрим. – Я до последнего не верил, что ты приведешь нас сюда.

– Ага, по тебе видно.

– Извиняться я не буду. Я вообще не извиняюсь.

– И это тоже видно, – улыбнулась Рада.

От ее улыбки почему-то стало неловко, и он поспешил сменить тему:

– Что будем делать дальше?

– Действовать по старинке будем, что нам остается? – Рада достала из сумки фотографию пропавшего туриста. – Ищем тех, кто его видел. Нам нужно понять, зачем он сюда явился… Или даже не так: добрался он сюда или нет?

Пилигрим впервые увидел того, кого им предстояло найти. Забавно даже, но вчера ему было не до этого. Теперь же он мог разглядеть Ито Канзабуро и должен был признать, что свою нечеловеческую природу теннин скрывал хорошо. Со снимка смотрел самый обычный японец, не слишком молодой, тощенький, с грустными глазами оленя, на которого уже направлено ружье. Он будто готовился стать жертвой…

Но такие размышления никак не помогали его найти. Пилигрим позволил Раде задавать вопросы, у нее это получалось лучше, она всем нравилась, с ней легко шли на контакт. Он же оставался за ее спиной неслышной тенью, которая отбивала у нелюдей желание приставать к красивой девушке с глупостями. Здесь не знали, какими силами обладает Пилигрим, но инстинктивно чувствовали угрозу рядом с ним и не нарывались. Ну а то, что эта угроза распространялась и на него, их не касалось.

Первое время им не везло. Все куда-то спешили, занимались своими делами, сотрудникам биржи даже на фотографию смотреть не хотелось. Пилигрим начал подозревать, что все пропало, когда молодая кикимора с удивительно длинными кислотно-розовыми ногтями наконец перехватила фотографию, чтобы рассмотреть поближе.

– Да, он тут был, – кивнула она. От нее резко пахло белой лилией, которой она пыталась заглушить свой родной запах болотной воды. – Я его запомнила, потому что он выглядел жутко несчастным. Его никто не обижал, вы не подумайте! Просто есть и среди нечисти такие, кому в подземельях тяжко.

– Он элементаль воздуха, – подтвердила Рада.

– Да, я о чем-то таком сразу и подумала. Такие, как он, приходят, только если им очень-очень надо, им тут не в кайф.

– Чего он хотел? Продать что-то?

– Почему – продать? – удивилась кикимора. – Нет, это вообще не в нашем секторе, продают вон там, у правой стены. А мы займами занимаемся, некоторые – исполнением желаний с отсроченной платой.

– Занятно… Ему нужно было это?

– Он искал кое-кого конкретного.

– Кого?

До этого кикимора беседовала с ними свободно, чувствовалось, что она болтлива и ей льстит внимание. Но вот теперь, когда она вспомнила, к кому приходил одинокий японец, уверенности у нее поубавилось. Однако и напуганной она не выглядела, просто прикусила губу, размышляя о чем-то.

Заметив ее нерешительность, Рада достала из сумки удостоверение и показала кикиморе.

– Мы не из градстражи, – заверила она. – Я толмач, а тот, кого мы ищем, мой подопечный. Я очень хочу его найти, но я никому здесь не смогу доставить неприятности, даже если попытаюсь. Просто он пропал, и я за него волнуюсь.

– А это кто? – Кикимора с подозрением покосилась на Пилигрима.

– Это просто мой парень, – отмахнулась Рада. – Личное одолжение, так сказать. Мне раньше не доводилось приходить в подземную биржу, одной как-то страшно, и я уговорила его пойти со мной.

Поначалу весь этот импровизированный спектакль возмутил Пилигрима. Зачем говорить, будто они не из градстражи, если он из градстражи и очень даже может заставить кикимору сотрудничать? Но до него быстро дошло: тот, с кем встречался теннин, вполне может заниматься не только законными делами. Кикимора его не боится и не жалеет, однако не хочет ссориться. Она вряд ли рискнула бы подставить его перед градстражей.

Но вот толмачи ее не пугали, они вообще никого не пугали.

– Он ходил тут, совсем как вы сейчас, и искал кладника, – наконец сообщила она. – Я его запомнила, потому что он бедненький такой, потерянный был…

– Он любого кладника искал? – мягко перебила ее Рада.

– Нет, Марьяна… не знаю, какие у них дела были, но Марьян его принял у себя. Он же у нас важный, со своим кабинетом! – Кикимора кивнула на череду деревянных дверей вдоль дальней стены. – Только вы ничего плохого не подумайте! Марьян его принял, они поговорили, и этот смешной человечек сам ушел.

– Долго говорили? – уточнил Пилигрим.

– Не знаю, я не засекала, час где-то… Точно не скажу. Но я видела, как он уходил, потому что я тогда за чаем ходила. Он нормальный был, не избитый ничего, просто такой же грустный. Или даже более грустный, чем раньше, я не знаю, по нему сказать сложно.

– Понятно, спасибо… А Марьян сейчас у себя?

– Нет, – покачала головой кикимора, и зеленые волосы тут же заволновались у остренькой звериной мордашки. – Он только по пятницам тут появляется. В остальные дни он в банке своем сидит, где-то недалеко тут, на Комсомольской, кажется, но точно я не уверена, это надо проверять… Если вы толмачи, вы проверить сможете!

– Проверим, – подтвердила Рада. – Мой подопечный тут только один раз был? Больше не приходил?

– Ну, лично я только один раз видела.

– Спасибо!

Пилигрим прекрасно понимал, что кикимора могла и соврать им – и что, скорее всего, не соврала. Зачем ей? Она даже не знала, что произошло серьезное преступление.

Причин оставаться в подземной бирже у них не осталось, и Пилигрим был рад, что они ушли: от урагана запахов и звуков у него начинала кружиться голова. Пока они двигались обратно к метро по полутемному коридору, он пытался вспомнить все, что было ему известно о кладниках.

Эти-то местные, в отличие от теннинов, хотя и немногочисленные. Но их никогда много не было, даже в лучшие для них годы – а это пару веков назад. Тогда кладники вообще королями ходили. Притворяясь людьми, они мигом становились богатейшими жителями городов и деревень. А все потому, что чувствовали, где клады зарыты, золото и серебро находили без труда, драгоценные каменья собирали, как иные собирают грибы.

Но был там и какой-то подвох, серьезный подвох… Пилигрим не мог вспомнить, какой именно, однако в памяти четко отложилось, что кладники оставались несчастны, а все их непостижимые богатства были призваны это несчастье лишь уменьшить – насколько возможно. Что же там было?.. Пилигрим впервые пожалел, что проигнорировал большую часть лекций об истории нечисти.

К его немалому облегчению, в метро они не задержались, Раде и самой не хотелось привлекать внимание. Они поднялись по другой лестнице, а потом по наземному переходу перешли дорогу и оказались в Александровском сквере.

Там в июне было на удивление красиво. Деревья, древние, поднимавшиеся к самому небу, дышали свежей зеленью. Чуть позже, где-то к концу июля, ее побьет жара, многие листья ссохнутся, и красота чуть померкнет – хотя и не увянет полностью до поздней осени. Но сегодня исполины снова были молодыми, они давали тень и прохладу, словно приглашая в гости тех, кто устал от городской суеты.

Здесь Пилигриму как раз нравилось: меньше шума, чище воздух. Он наслаждался красотой сквера, так приятно похожего на родные ему леса. Рада же по сторонам не смотрела, она уткнулась в планшет, разыскивая что-то среди скучных длинных текстов.

Они прошли по аллее и устроились на одной из лавок с высокими изогнутыми спинками, у самого фонтана. Вода взлетала в воздух и искрилась в солнечных лучах. За стеной деревьев кремовым пирожным проглядывало здание театра. Время в Александровском сквере застыло и давно уже никуда не спешило.

Это умиротворение исцеляло Пилигрима. Он чувствовал, что в подземной бирже та часть его, которую он не любил и опасался, напряглась. Еще бы, там для нее охотничья территория! А здесь только покой, и человек вновь брал верх над зверем…

– Нашла! – торжественно объявила Рада.

– Что ты там уже нашла? Ты так и не объяснила, зачем тебе срочно понадобились соцсети.