Минская мистика

Не похоже, что нарушение устава хоть сколько-то его беспокоило. На встречу он явился в гражданском, в черных джинсах, майке и косухе. Теперь он стоял перед Радой, небрежно спрятав руки в карманы, и казался скучающим. Ему это задание нравилось не больше, чем Усачеву, но, если Усачев на правах начальника мог отказаться от участия, новичку еще нужно было до такого дослужиться.

Рада поспешно поднялась, потому что смотреть на него снизу вверх оказалось не слишком приятно. Его скука раздражала, и все равно Рада заставила себя улыбнуться. Им предстоит работать вместе, и лучше не начинать с конфликта.

На то, что он обратился к ней на «ты», она тоже решила не обращать внимания и просто общаться с ним так же.

– Да, это я. А ты?..

– Петр Якунин. Позывной – Пилигрим.

Становилось все любопытней: у него был собственный позывной. Рада знала, что стажерам позывные не дают, только не до конца испытательного срока. Получается, несмотря на молодость, его уже приняли в градстражу.

Для этого ему нужно было сделать нечто особенное – или обладать каким-то уникальным талантом. Но если так, почему он здесь? Усачев прекрасно знал, что выбранному им сотруднику придется возиться с Радой долго, круглые сутки, если понадобится. Вот она и ожидала какого-нибудь стажера – или, наоборот, пенсионера, которому больше делать нечего.

А вместо этого начальник градстражи, похоже, прислал боевого сотрудника – которые сейчас, если верить Усачеву, на вес золота. Рада понимала, что спрашивать о таком неприлично, ее это не касается. Но она все равно не удержалась и спросила, потому что врожденное любопытство выжечь в себе не так-то просто.

Пилигрим, до этого безразличный ко всему, заметно помрачнел.

– Это не твоя забота. Тебя должно волновать лишь то, что я могу защитить тебя и помочь в поиске этого, кто он там…

– Теннина.

– Вот его.

– Проштрафился, да? – сочувствующе поинтересовалась Рада. – И меня сделали твоим наказанием?

– Думаю, будет больше толку, если мы поднимемся в квартиру и займемся делом.

Ясно с ним все, причину он не назовет, но задание будет выполнять – скорее всего, с видом мученика. Но это Рада могла вытерпеть без труда, возвращаться в квартиру в компании градстража действительно было нестрашно. Исчезло ощущение слежки, она больше не шарахалась от каждой тени, можно было браться за дело.

Знать бы еще, с какой стороны браться! Она понятия не имела, куда мог направиться Канзабуро-сан. Своему толмачу он отчитывался лишь о том, что жив, здоров и ему ничто не угрожает. Последнее, судя по нынешним событиям, было ложью.

Если бы он взял с собой телефон, можно было бы попытаться его отследить. Но он не взял… это совпадение или тот, кто его похитил, намеренно избавился от любой слежки?

– Предложения будут? – растерянно спросила она.

– Никаких. Полковник мне сказал, что тут нет следов похищения.

– Так их действительно нет, но… Как тогда начинать поиски?

– Об этом должен думать тот, кто хочет их начать, – рассудил Пилигрим. – Мне нужно содействовать и охранять тебя. Понадобится содействие – обращайся.

В этом главная беда при общении с человеком, которого заставили выполнять свою работу: стараться он не будет.

Рада попыталась изучить телефон, но это оказалось бесполезно – батарея давно разрядилась. Да и не факт, что этот номер был у Канзабуро-сана единственным, а других она не знала.

Она прошла на кухню и обнаружила, что на столе стоит букет хризантем в стеклянной вазе. Часть воды испарилась, а хризантемы завяли.

– Вот и еще одно доказательство, что он пропал, – заметила Рада.

– Мог просто не менять воду.

– Он же теннин!

– Мне это ни о чем не говорит, – отмахнулся Пилигрим. – Это толмачи должны все знать про иных. Мы-то больше по местным.

– Теннины – духи воздуха и жизни, – рассеянно пояснила Рада. – Им претит любая форма смерти, их это угнетает. Он не смог бы находиться в одной квартире с увядшими цветами.

– Нервный какой… Зачем он их вообще приволок?

Вопрос был интересный, а с ответом Рада не спешила. Самым простым объяснением было бы то, что Канзабуро-сану захотелось уюта, гармонии, для представителей его вида это очень важно. Но более внимательный осмотр кухни показал, что все может быть сложнее. Здесь хранились еда и напитки, которые неприемлемы для теннинов – вино и мясо, например. Может ли оказаться, что Канзабуро-сан готовился принять гостя? Или, скорее, гостью? А успел ли? В анкете он указал, что никаких знакомых у него в Минске нет. Но в анкетах не всегда указывают правду – да и знакомство можно было завести уже здесь.

Вот только никаких прямых указаний на возможную гостью в квартире не нашлось, разве что намеки. Еще немного повозившись на кухне, Рада перешла в гостиную, а градстраж последовал за ней неслышной тенью. Он напрягаться определенно не собирался, и это раздражало. Но как только Рада открыла шкаф в гостиной и увидела, что там хранится, и раздражение, и мысли о ее спутнике исчезли сами собой. Рада только и могла, что изумленно охнуть, не веря своим глазам.

Она никогда еще не видела хагоромо – своими глазами, не в книге или в интернете. Да и откуда? В университете она изучала йокай и их традиции – просто как часть общей программы. И она примерно знала, что такое хагоромо, но никакая картинка не сравнилась бы с реальностью.

Перед ней было кимоно из тончайшего черного шелка, расшитое перьями. Шелк хранил на себе картину – бушующее море, звездная ночь, перепуганные птицы, несущиеся над пенистыми волнами. Перья переливались перламутром и, кажется, мягко мерцали. Они были одновременно крыльями птиц, пеной на волнах и лунным сиянием, подаренным неразумным людям. Кимоно приковывало взгляд, завораживало, до него хотелось дотронуться – и страшно было дотронуться. Потому что казалось: любое неосторожное движение порвет его, разрушит совершенство, и без того такое зыбкое…

Удивительной красоты кимоно оказалось достаточно, чтобы впечатлить даже сурового градстража.

– Ничего себе, – присвистнул он. – Такого еще не видел!

– Это хагоромо, – пояснила Рада. – Магическое кимоно, обладать такими имеют право только теннины, это их родовая реликвия. С помощью хагоромо они летают.

– Так, а если кто другой этот халат натянет, взлетит или нет?

– Предлагаю это не испытывать! У нас тут уже пропавший теннин есть, бонусом кто-нибудь летающий нам не нужен. Нам необходимо о другом думать… То, что хагоромо здесь, означает, что все даже хуже, чем я думала.

Она знала, что градстраж ее не поймет, и оказалась права.

– С чего это? – удивился Пилигрим. – Ты же говоришь, что кимоно принадлежало ему официально.

– Да. А еще я могу сказать, что он его не задекларировал.

Магические артефакты такого уровня нужно было обязательно упомянуть в анкете – но Канзабуро-сан ничего не указал. Из-за этого у него возникли бы сложности при отъезде, его могли не выпустить с его собственным хагоромо.

Да и зачем ему вообще рисковать, зачем тащить такое сокровище с собой? В университете толмачей учили, что теннинам вовсе не обязательно повсюду возить с собой семейные реликвии. Канзабуро-сан должен был знать, что никто не выдаст ему разрешение на полет в минском небе. Отправляясь в путь с артефактом, он ничего не обретал, зато потерять рисковал очень многое.

Или он хотел потерять? Может, он потому и не задекларировал хагоромо – он собирался отдать свое сокровище? Так это же немыслимо! Да и потом, теннин пропал, а его артефакт на месте, тут, даже без сейфа, висит себе в шкафу и все. Ничего в этой истории не сходится.

Плюс у обнаружения кимоно был только один: градстраж наконец прекратил ходить с видом принца в изгнании, он сообразил, что дело и правда может быть серьезным. Вот теперь Рада могла рассказать ему обо всех своих подозрениях, даже о тех, которые она никак не сумела бы доказать.

Пилигрим слушал ее внимательно, но догадаться, о чем он думает, она не могла. Может, он поверил ей. А может, просто счел дурой, которой лучше подыгрывать, чтобы она не сорвалась на истерику. В любом случае, он не ушел.