Собака из терракоты

– Профессор Риккардо Ловеккьо?

– Да, это я.

– Николо Дзито, наш общий друг, посоветовал мне обратиться к вам.

– Как поживает рыжий негодник? [32] Давно уже я его не слышал.

Громкоговоритель, который приглашал пассажиров, летящих в Рим, проследовать на посадку, подсказал комиссару мысль, как ухитриться быть принятым немедленно.

– Николо поживает хорошо и передает вам привет. Послушайте, профессор, меня зовут Монтальбано, я нахожусь сейчас в аэропорту Пунта Раизи и у меня в запасе примерно часа четыре до пересадки. Мне необходимо с вами поговорить. – Громкоговоритель повторил приглашение, будто стакнувшись с комиссаром, которому нужны были ответы на его вопросы, и прямо сейчас.

– Послушайте, вы и есть комиссар Монтальбано из Вигаты, тот, который нашел тела убитых в пещере? Да? Подумать только, какое совпадение! Знаете, а я как раз собирался разыскать вас. Приходите ко мне домой, я вас жду, запишите адрес.

– Я вот, например, спал четверо суток подряд, без еды и питья. Мне помогали штук двадцать косяков, пять половых актов и удар по голове, полученный от полиции. Это был шестьдесят восьмой год. Моя мать забеспокоилась, хотела звать врача, думала, я в коме.

У профессора Ловеккьо был вид банковского служащего, выглядел он моложе своих сорока пяти лет, еле приметная искорка безумия сверкала в его глазах. Профессор налегал на неразбавленное виски в одиннадцать часов утра.

– Что до моего спанья, так в нем не было ничего сверхъестественного, – продолжил Ловеккьо, – чтобы дотянуть до чуда, нужно прокемарить по крайней мере лет двадцать с хвостиком. В том же Коране, во второй суре, кажется, написано, что некий человек, в котором комментаторы усматривают Ездру, спал сто лет. Пророк Салих, тот провел во сне двадцать лет и тоже в пещере, а это такое местечко, где, согласитесь, особо не разоспишься. Евреи им не уступают и гордятся неким Гамеагелем из Иерусалимского Талмуда, что, опять же в пещере, проспал семьдесят лет. А греки? Нельзя же забывать о греках! Эпименид задремал в пещере, а проснулся спустя пятьдесят лет. Одним словом, в те времена достаточно было пещеры и какого-нибудь лентяя, чтоб свершилось чудо. Молодые люди, которых вы обнаружили, они сколько проспали?

– С сорок третьего по девяносто четвертый, пятьдесят лет.

– Ровно столько, чтобы пришла пора их будить. Вашим рассуждениям не помешает, если я вам скажу, что в арабском языке один и тот же глагол означает как «уснуть», так и «умереть»? И что опять-таки один и тот же глагол употребляется для «проснуться» и «воскреснуть»?

– Профессор, когда вы говорите, я обо всем забываю, но я должен успеть на самолет, времени у меня очень мало. Почему вы думали связаться со мной?

– Сказать вам, чтоб вы не дали себя провести собаке. Кажется ведь, что одно исключает другое. Вы понимаете?

– Совершенно нет.

– Видите ли, легенда о спящих имеет происхождение не восточное, а христианское. Европу с ней познакомил Григорий Турский. Она рассказывает о семи юношах из Эфеса, которые, спасаясь от гонений на христиан со стороны Деция, укрылись в пещере, и Господь погрузил их в сон. Пещера в Эфесе существует на самом деле, вы можете найти ее воспроизведение даже в энциклопедии Треккани. Над ней была сооружена часовня, которую потом снесли. Так вот, христианская легенда повествует, что в пещере был источник воды. Следовательно, спящие, как только проснулись, сначала утолили жажду и потом отправили посланца за пищей. Но нигде в христианской легенде, как и в бесконечных ее европейских вариантах, не упоминается о присутствии собаки. Собака, по кличке Китмир, – это всего-навсего поэтический вымысел Магомета, который любил животных до такой степени, что отрезал себе рукав, дабы не будить кошку, спавшую на нем.

– Я потерял нить, – сказал Монтальбано.

– Но тут нет никакой нити, комиссар! Я хотел просто сказать, что корчага была поставлена с целью символизировать источник, который имелся в эфесской пещере. Подытожу: корчага, которая, таким образом, является элементом христианской легенды, может соседствовать с собакой, которая есть поэтический вымысел Корана, только в том случае, если существует некий общий взгляд, объединяющий варианты, привнесенные разными культурами… Мое мнение, что мизансцену в пещере мог устроить лишь тот, кто по роду своих занятий изучал…

Как в комиксах, Монтальбано увидел лампочку, которая зажглась у него в голове.

Он так резко затормозил перед управлением Антимафии, что караульный насторожился и взял наизготовку автомат.

– Я комиссар Монтальбано! – крикнул он, предъявляя водительские права, первое, что ему попалось под руку. Тяжело дыша, он пробежал мимо второго караульного, стоявшего на пропускной.

– Предупредите доктора Де Доминичиса, что комиссар Монтальбано поднимается к нему, скорее!

В лифте, пользуясь тем, что он был в одиночестве, Монтальбано взъерошил волосы, ослабил узел галстука, расстегнул ворот. Хотел было вытащить немного рубашку из штанов, но потом решил, что это уже лишнее.

– Де Доминичис, есть! – сказал он, слегка запыхавшись, закрывая за собой дверь.

– Кто, где? – Де Доминичис, которого переполошил вид комиссара, оторвал зад от позолоченного кресла своего позолоченного кабинета.

– Если вы согласны мне помочь, я вас привлеку к такому расследованию, что…

И осекся. Поднес руку к губам, как бы для того, чтоб помешать себе говорить дальше.

– О чем идет речь? Хотя бы намекните!

– Не могу, поверьте мне, не могу.

– Что мне нужно делать?

– Сегодня вечером, самое позднее, хочу узнать тему дипломной работы Калоджеро Риццитано по итальянскому языку и литературе. Руководитель у него был, кажется, некий профессор Котронео. Защитился он по идее в конце сорок второго. Тема этого диплома – ключ ко всему, мы сможем нанести смертельный удар по…

Он опять оборвал себя, выпучил глаза, спросил испуганно:

– Я ведь ничего не сказал, а?

Возбуждение Монтальбано передалось Де Доминичису.

– Как это можно? Студентов в те времена наверняка были тысячи! Опять же, если бумаги еще сохранились.

– Да нет же! Не тысячи, а десятки. В те времена как раз все студенты были в армии. Дело это немудреное.

– И почему же тогда вы сами этим не займетесь?

– Меня наверняка бы заставили потерять кучу времени с их бюрократизмом, тогда как перед вами распахивают все двери.

– Где я могу вас найти?

– Я срочно возвращаюсь в Вигату, не могу оставлять на самотек некоторые новые повороты. Как только будут новости, звоните. Рекомендую домой. В управление – нет, там может быть «наседка».

Комиссар прождал до вечера звонка Де Доминичиса, но тот не позвонил. Однако это его не обеспокоило, он был уверен, что Де Доминичис клюнул. Видимо, и для того тоже не нашлось легких путей.

На следующее утро он имел удовольствие снова увидеть Аделину, домработницу.

– Почему ты не показывалась в эти дни?

– Как это почему? Да потому что синьорине не нравится, чтоб я тут крутилась, когда она здесь.

– А как ты узнала, что Ливия уехала?

– А в городе говорили.

В Вигате все знали всё обо всех.

– И что ты мне притащила?

– А вот, на первое сделаю макароны с сардинками, а на второе – осьминоги.

Вкусно, но для желудка – смерть. Монтальбано заключил ее в объятия.

Около полудня зазвонил телефон, и Аделина, которая устроила в квартире генеральную уборку, несомненно с целью уничтожить все следы пребывания здесь Ливии, пошла снимать трубку.

– Дохтур, а вас тут дохтур Дидумминичи просют.

Монтальбано, который сидел на веранде и перечитывал в пятый раз «Пилон» Фолкнера, бросился к телефону. Прежде чем взять в руки трубку, он быстро выработал план действий, как послать подальше Де Доминичиса, когда информация будет получена.

– Да? Алло? Кто говорит? – произнес он с усталостью и разочарованием в голосе.

– Твоя правда, это оказалось легко. Калоджеро Риццитано защитился и получил диплом с отличием тринадцатого ноября сорок второго года. Бери ручку, тема очень длинная.

32

«Rosso malpelo» – герой книги писателя Джованни Верга (1840–1922) «Жизнь полей».