Собака из терракоты

– Как это говорится по-арабски: Бог велик и милостив?

Рахман ему перевел. Монтальбано постарался в точности воспроизвести звучание слов, толпа засмеялась над его произношением, но повторила эти слова хором.

Рахман делил квартиру со старшим товарищем по работе Эль Мадани, который в этот момент оказался дома. Пока Монтальбано объяснял причины своей дурноты, Рахман заварил чай с мятой. О том, что в пещере были обнаружены двое убитых, Рахман ничего не знал, Эль Мадани же знал понаслышке.

– Мне интересно было бы узнать, если вы будете так любезны объяснить, – сказал комиссар, – до какой степени вещи, находившиеся в пещере, можно возвести к тексту суры. По поводу собаки нет никаких сомнений.

– Кличка собаки – Китмир, – сказал Эль Мадани, – но ее называют также Куотмоур. Знаете, у персов эта собака, собака из пещеры, стала покровительницей переписки.

– В суре есть плошка, полная монет?

– Нет, плошки нет по той простой причине, что у спящих деньги были в карманах. Когда они пробуждаются, то дают одному из своих деньги, чтоб тот купил лучшие яства, какие только можно найти. Они голодны. Но посланец выдает себя, потому что его монеты не только больше не в ходу, но равняются теперь целому состоянию. И люди преследуют его и попадают в пещеру как раз в погоне за этим сокровищем: вот каким образом открывают спавших.

– Плошка, однако, в деле, которым я занимаюсь, имеет объяснение, – сказал Монтальбано Рахману, – потому что юношу и девушку положили в пещеру обнаженными и следовательно, куда-то же нужно было поместить деньги.

– Согласен, – ответил Эль Мадани, – однако в Коране не говорится, что они чувствовали жажду. И значит, сосуд с водой, если основываться на суре, – предмет совершенно посторонний.

– Я знаю множество легенд о спящих, – прибавил Рахман, – но ни в одной из них не говорится о воде.

– Сколько спящих было в пещере?

– Сура не говорит об этом прямо, возможно, число не имеет значения, – трое, четверо, пятеро, шестеро, если не считать собаки. Но постепенно установилось мнение, что спящих было семеро, а с псом – восьмеро.

– Если это вам может пригодиться, я хочу сказать, что сура берет за основу христианскую легенду о спящих из Эфеса, – уточнил Эль Мадани.

– Существует даже современная египетская пьеса «Ahl al-kahf», то есть «Спящие в пещере», писателя Тауфика аль-Хакима [29]. В ней христианские юноши, преследуемые императором Децием, погружаются в глубокий сон и пробуждаются во времена Феодосия Второго. Их трое, и с ними собака.

– Значит, – подытожил Монтальбано, – тот, кто перенес тела в пещеру, без сомнения, знал Коран и, возможно, также и пьесу этого египтянина.

– Синьор директор? Монтальбано это. Звоню вам из Мадзара дель Валло и прямо сейчас выезжаю в Марсалу. Простите за спешку, но мне нужно спросить у вас одну очень важную вещь. Лилло Риццитано знал арабский?

– Лилло? Да не смешите!

– Не может быть, что он учил его в университете?

– Исключено.

– По какой специальности он защитился?

– Итальянский, у профессора Аурелио Котронео. Может, он даже называл тему дипломной работы, но я ее забыл.

– У него был какой-нибудь приятель-араб?

– Насколько мне известно, нет.

– Были в Вигате арабы в сорок втором – сорок третьем?

– Комиссар, арабы тут были в эпоху арабских завоеваний и потом вернулись в наши дни, бедолаги, но уже не как завоеватели. В ту пору их не было. Да что вы к ним прицепились, к арабам-то?

Когда они выехали в направлении Марсалы, уже стемнело. Ливия была довольная и оживленная, знакомство с женой Валенте доставило ей удовольствие. На первом перекрестке вместо того, чтобы повернуть направо, Монтальбано повернул налево, Ливия это тут же заметила, и комиссару пришлось долго петлять, чтобы опять попасть на нужную дорогу. На втором перекрестке, может для симметрии, Монтальбано сделал все наоборот – вместо поворота налево взял направо, и Ливия, занятая разговорами, не отдала себе в этом отчета. К их великому изумлению, они опять оказались в Мадзаре. Ливию взорвало.

– Ну нет, с тобой нужно просто ангельское терпение!

– А ты-то куда смотрела! – это Монтальбано сказал на диалекте.

– Прекрати говорить со мной по-сицилийски! Это нечестно, ты мне пообещал, что, как уедешь из Вигаты, выбросишь все из головы, а вместо этого на уме у тебя только эти твои истории.

– Прости меня, прости.

В первые полчаса пути он был очень внимателен, потом мысли предательски опять вернулись к двум убитым: собака совпадала, плошка с деньгами тоже, корчага – нет. Почему?

Он не успел даже решить, с чего начинать думать, как его ослепили фары грузовика. Комиссар понял, что съехал со своей полосы и что столкновение, которое сейчас произойдет, будет страшным. Принялся лихорадочно крутить руль, оглушенный криком Ливии и гневным сигналеньем грузовика. Они почувствовали толчки, попав на только что вспаханное поле, потом машина, забуксовав, встала. Молчали, сказать было нечего, Ливия тяжело дышала. Монтальбано испугался того, что должно было вот-вот случиться, как только его подруга малость придет в себя. Трусливо выставил вперед руки, пробуя ее разжалобить:

– Знаешь, не хотел говорить тебе раньше, чтоб тебя не пугать, но дело в том, что после обеда мне стало плохо…

Потом события развивались в ключе трагикомическом. Машину было не сдвинуть с места, хоть ты тресни, Ливия замкнулась в презрительном молчании. Монтальбано через некоторое время отступился от своих попыток выехать из канавы, опасаясь сжечь мотор. Он навьючил на себя багаж, Ливия следовала за ним на расстоянии нескольких шагов. Какой-то автомобилист проникся жалостью к этим двоим на обочине, брошенным на произвол судьбы, и подвез их до Марсалы. Оставив Ливию в гостинице, Монтальбано пошел в комиссариат, показал удостоверение и с помощью одного из полицейских поднял с постели водителя техпомощи. Пока суд да дело, он примостился подле Ливии, которая металась во сне, когда было аж четыре часа утра.

Глава двадцать вторая

Чтобы заслужить прощение, Монтальбано решился быть любящим и терпеливым, улыбаться и повиноваться. И в том преуспел, так что к Ливии вернулось хорошее настроение. Моция ее околдовала, поразила ее дорога чуть ниже уровня воды, которая соединяла остров с противоположным берегом, восхитил мозаичный пол одной из вилл, выложенный речными камешками-голышами, белыми и черными.

– Это – «tophet», – сказал экскурсовод, – место, где отправлялись культы финикийцев. Построек здесь не было, обряды совершались под открытым небом.

– Обычные жертвоприношения богам? – спросила Ливия.

– Богу, – поправил экскурсовод, – богу Ваалу Хаммону. Ему приносили в жертву первенцев, их удушали, сжигали, останки ссыпали в сосуд, который втыкали в землю и рядом ставили столб с надписью. Здесь их было найдено больше семисот.

– О, господи! – воскликнула Ливия.

– Синьора дорогая, в этих местах деткам вообще не везло. Когда полководец, посланный Дионисием, тираном Сиракузским, завоевал остров, жители Моции, прежде чем сдаться, прирезали своих детей. Одним словом, как ни крути, а уж такая планида, чтоб ребятишкам на Моции приходилось несладко. [30]

– Сейчас же уезжаем отсюда, – сказала Ливия. – И не говорите мне больше об этих людях.

Решили поехать на Пантеллерию [31] и оставались там шесть дней, наконец-то без разборок и ссор. Было так хорошо, что однажды ночью Ливия спросила:

– Почему нам не пожениться?

– И правда, почему?

Они мудро рассудили подумать об этом обстоятельно, потому что в проигрыше оказывалась Ливия, которой пришлось бы оставить свой дом в Боккадассе и приноровиться к новым ритмам жизни.

Как только самолет оторвался от земли, унося Ливию, Монтальбано бросился к автомату, позвонил в Монтелузу своему приятелю Дзито, спросил у него фамилию, получил в ответ номер телефона в Палермо, который тут же и набрал.

29

Аль-Хаким Тауфик (1898–1987) – прозаики драматург, драма «Спящие в пещере» написана в 30-х гг. XX в.

30

Дионисий (ок. 430–367 до н. э.), тиран Сиракуз с 405 г., вел борьбу против карфагенян, удерживающих большую часть Сицилии. Моция была разрушена сиракузцами в 397 г. до н. э. Моция – (финик. Motya), одна из многочисленных финикийских колоний в Средиземноморье, была основана в VIII в. до н. э. Ваал Хаммон – под таким именем в Карфагене почитался Ваал, семитское божество плодородия.

31

Остров в Средиземном море, надводная часть потухшего вулкана.