Страница 13 из 18
– Я к вашим услугам, Августа Васильевна, – полушутя-полусерьёзно ответил Алексей.
– Алексей Николаевич, с вами будет разговаривать Юрий Юрьевич Лубов, – не приняла его тон секретарь, соединив его с прокурором области.
Подлужный наивно предположил, что нового начальника волнует ход расследования зверского группового убийства на Вёпсе. Заодно тот хочет принести извинения за то, что не смог выкроить в плотном графике встреч окно для знакомства с подчинённым. Ан не тут-то было! Разговор протекал совсем в ином русле.
– Алексей Николаевич, – посчитав, что приветствие излишне, взял с места в карьер руководитель областного ведомства, – не слишком ли много ты себе позволяешь? Ты почему поднял на уши всю Москву? Кто тебе позволил, минуя меня, обращаться в республику и Союз?
– Здравствуйте, Юрий Юрьевич, – унимая поднимающуюся злость, попытался вести диалог в корректном тоне молодой и горячий прокурор. – Так мне позволили действовать чрезвычайные обстоятельства. Иначе убийство было не раскрыть. Ведь полковник Шварц дал команду не допускать нас до осуждённых. Всячески противодействовал…
– Да знаю я всю эту тряхомудию, – перебил его Лубов. – Ты почему наверх лезешь? Через голову? Почему мне из России звонят и выволочку устраивают, а? Или ты никогда по ушам не получал? Или ты…
– Попрошу вас, Юрий Юрьевич, разговаривать со мной на «вы», – настал черёд Алексея отнюдь не почтительно перебить начальника. – Иначе я кладу трубку.
– …Че-чего-о?! – заорал босс после замешательства.
– Да того-о-о! – вспылив, легко перекрыл его вопль подчинённый. – И последний раз говорю: иначе я кладу трубку.
– Ах ты…А-кха-кха, – задохнулись от ярости по ту сторону эфира. – Э-э… Га! Ладно…Говори…Э-э-э…Говорите. Тем более, что это может…
– …твоё последнее слово, – невольно съязвил Подлужный, которого часто подводил острый язык. – Пусть даже и так, но я скажу. Если бы я действовал по инструкции, то следы доказательства преступления были бы утрачены. Убийца избежал бы наказания. А так мы с опергруппой не только раскрыли изуверское…деяние, но и покарали злодея. А победителей не судят. Как говорил Фидель Кастро: «История меня оправдает!»
– Языком…некоторые…горазды, – выбирал слова Лубов. – Вот что, Подлужный, пишите на моё имя объяснение по поводу происшедшего. Ясно?
– Ясно. Напишу, – многообещающе откликнулся тот. – И обязательно укажу, что колония находится в черте Вёпса, а спецпрокурор Рылов заодно с облпрокуратурой на это не реагируют. Писать?
– О-он мне ещё условия ставить будет! – вскипел от бешенства Лубов. – Ладно. Я тебя вызову к себе…На ковёр…Тогда и поговорим.
И прокурор области поспешно бросил трубку. На всякий случай. Не дай бог, его опередит младший по чину.
Часть бурной перепалки слышала Ковригина, которая тоже пришла на работу пораньше. Она молча покачала головой и закрыла дверь кабинета. Разгорячённый же Алексей открыл форточку и жадно вдохнул прохладного осеннего воздуха. Ан прохлаждаться было не суждено, ибо жизнь настоящего прокурора следует принципу: «И вечный бой! Покой нам только снится…»21
Не минуло и пары минут, как в кабинет зашла Зинаида Ивановна. Секретарь прикрыла за собой дверь и чуть слышно доложила:
– Алексей Николаевич, тут к вам рвётся одна…гражданка. Я ей сказала, что сегодня неприёмный день, а она всё одно толмит своё.
– А почему шёпотом? – улыбнувшись и тоже еле слышно, осведомился прокурор.
– Дык, это же припёрлась Нехертититеребити.
– Простите, не расслышал?
– Нехер-тити-теребити, – ещё тише, зато более внятно пояснила секретарь.
– Это что, фамилия такая?
– Нет, её прозвали так. Она ваще: чё кочу, то и делаю. Говорит, ей надо.
– Ну, раз надо, зовите, – негромко засмеявшись, махнул рукой Подлужный.
И в прокурорские владения влетела черноглазая, темноволосая, очень высокая и очень молодая женщина. Почти юная девушка. Фигурка её была не просто стройной, а даже астеничной. Пальто посетительницы было расстёгнуто и под тонкой тканью платья прорисовывались торчащие напружиненные и донельзя маленькие сисечки-кулачонки. Про такие в народе говорят: титьки тараканьи. Лицо визитёрши было бы красивым, если бы его не портило выражение некой немилосердности.
Для Подлужного атрибутом подлинной женщины всегда была нежность. Здесь же это качество не угадывалось. Прокурор, будучи неплохим физиономистом, тотчас уловил, что перед ним пока ещё редкий экземпляр фемины. Так сказать, новый типаж женской личности. Нарождающаяся формация. В которой было так мало черт, роднящих её не то что с его, Алексеевой, Татьяной, но даже и с, казалось бы, акселераткой Оксаной Соболевой.
– Крылова, – отрекомендовалась посетительница. – Крылова Светлана Сергеевна.
– Здравствуйте, – поприветствовал её Подлужный, жестом предложив присесть за приставной столик.
– Меня к вам привела последняя надежда, – устроившись на стуле, заговорила невежа, так и не поздоровавшись (видимо, такой уж день выдался). – Я бы к вам ни за что не пошла, но мне рассказали, как вы себя вели с колонистами на Вёпсе, и я подумала, что, быть может, вы не такой сухарь, как прочие ваши коллеги…
«Вот это да! – успел дать оценку услышанному реактивный Алексей. – Провинция. Здесь слухи распространяются быстрее скорости света». Вслух же он заявил несколько иное.
– Давайте не будем давать преждевременных оценок ни мне, ни моим коллегам, которых я уважаю, – перебил визитёршу Подлужный, раскрывая журнал приёма посетителей. – Сейчас я занесу ваши данные…
– Вот видите! – торжествующе вскричала грубиянка. – И вы, оказывается, тоже бюрократ! Для вас тоже главное – не человек, а закорючка на бумажке. «Сейчас я занесу ваши данные», – довольно достоверно передразнила она прокурора.
– Светлана Сергеевна, – спокойно осадил её главный законник района, – вы пришли по важному делу?
– По более чем важному!
– Вы заинтересованы в том, чтобы по нему было принято законное и обоснованное решение?
– Ещё бы!
– Так вот, когда цель вашего посещения будет зафиксирована в журнале, в этом не просто стану заинтересован и я, но и буду нести за это ответственность.
– Кхе, – поперхнулась Крылова. – …Ладно, записывайте. Что вас интересует?
– Ваш домашний адрес?
– Красносыльск, улица Причальная, дом пять, квартира два. Что-то ещё?
– Место работы?
– Дом культуры «Бумажник», художественный руководитель коллективами любительского искусства. Для непросвещённых – художественной самодеятельностью.
– Любопытно, – оторвавшись от журнала, взглянул на Крылову Алексей, – при столь юном возрасте, и уже руководитель.
– Да, – ворчливо пояснила нахалка, – мне девятнадцать лет, но я заочно учусь в институте культуры и у меня стаж артистической деятельности с двенадцати лет.
– Понимаю-понимаю, – умиротворяюще протянул Подлужный. – Не лишним будет номер вашего служебного телефона – вдруг возникнет экстренная необходимость. А затем я выслушаю вас по существу вопроса.
Визитёрша с явно выраженным нетерпением, ёрзая тощими ягодицами по стулу, дождалась, пока буквоед-служака запишет её контактные данные. И лишь Алексей поднял на неё свой взгляд, она застрочила подобно пишущей машинке:
– Я дочка Крылова Сергея Григорьевича, которого убили в августе 1986 года. Он тогда ушёл на охоту в верховья Сылки и исчез. Пропал. Как в воду канул. Обещал вернуться через неделю-полторы, но не вернулся. Я забила тревогу. Обращалась по поводу папы и в милицию, и к Смыслову, который до вас тут штаны протирал. Все меня отфутболили: придёт, никуда не денется. Миновала ещё неделя, у папы отпуск закончился, он работал главным геологом в Сылкинской геологоразведочной партии, а его всё нет и нет. Только тогда завели розыскное дело, а потом объявили…Как это?
– Пропавшим без вести.
– Да-да, – впервые согласилась с прокурором скандальная особа. – Пропавшим без вести. Я, естественно, такое не признала и написала Смыслову одно за другим три заявления, чтоб завели уголовное дело. Но он его не только не завёл, а наоборот…Как это?
21
Строка из стихотворения Александра Блока «На поле Куликовом».