Страница 31 из 102
Наир и Настя улыбнулись в ответ на его смех.
– Тащи свой клинок, приятель, и по коням! – заявил Наир.
***
Лошадей привёл Эливерт. Четырёх.
Соловую кобылку для Наира. Тот ездил как настоящий индеец: без седла, без узды, только тонкий кожаный повод на шею. На таком не удержишься, не заставишь делать то, что тебе нужно – так… можно лишь слегка намекнуть, куда следует путь держать. Но кобылка по кличке Глелоу Наира понимала и слушалась без всяких понуканий.
Себе и Насте Эливерт лошадей привёл в «полном обмундировании».
Атамана ждал вороной жеребец – мощный, высокой, мохноногий, с густой гривой. Такой красавец – ну, прямо богатырский конь из сказки!
Настя только завистливо вздохнула. Не смогла остаться в стороне, погладила это чудо. Оказалось, что у Эла и коня Вороном зовут.
Ей кобыла досталась тоже неплохая – рыжая, изящная, спокойная.
– В масть к вашим локонам, миледи, – усмехнулся разбойник. – Искрой кличут.
Настя погладила лошадку. Та ткнулась ей в ладонь бархатной мордой, дружелюбно фыркнула, и Романова решила, что они подружатся.
На четвёртую – низкорослую, невзрачную, мышастую клячу – свешали всю поклажу.
Эливерт отдал меч Насте. В самом деле, золочёный клинок оказался прекрасен: длинный, тонкий, по форме похож на японскую катану, отточен с обеих сторон лезвия до зеркального блеска. Насте он пришёлся по душе.
Настало время прощаться с теми, кто пришёл проводить их, и трогаться в путь…
В путь неблизкий и наверняка увлекательный. Как хорошая книга.
Только интереснее, ведь всё что ждёт впереди, произойдёт наяву…
***
Ночной дождь горел на ветвях деревьев и высоких травах яркими бриллиантами росы. Светлые косые лучи вошедшего на небосвод солнца пронзали листву яркими снопами, разгоняли молочную сырость тумана. Вылетевшие на утреннюю трапезу птицы с оголтелым теньканьем порхали с куста на куст, заглядывали под каждый листик, разыскивая притаившуюся там мошкару. Пахло свежестью, мятой, грибами.
Лошади не спеша брели под сенью леса, который в этот утренний час казался просто волшебным, словно сказочный великан осыпал листву гроздьями бриллиантов, серебра и золота. От сияния капель дождя в солнечных лучах резало глаза. И пока что поездка напоминала увеселительную прогулку.
Дорога по Лэрианору заняла около двух дней пути и действительно казалась вполне приятной, хоть Настя и не привыкла столько времени проводить в седле.
К вечеру у неё хватало сил только на то, чтобы сползти с лошади и, завернувшись в плащ, служивший и одеялом, и спальником, забыться крепким сном до утра.
Она быстро привыкла к постоянным перебранкам Наира и Эливерта. Выяснила, что последний даже с близкими друзьями всегда общается в тоне презрительно-язвительном. В первый день это Настю чрезвычайно злило, во второй она перестала обращать на это внимание, а к вечеру третьего дня она не только посмеивалась над их перепалками, но и сама уже принимала живое участие.
В этих дружеских спорах была особая прелесть, и время летело быстрее. Порой мужчины так смешили Романову, что у неё щёки начинали болеть.
А на третий день Настя поняла, что их поездка по Лэрианору, похоже, была самой приятной частью пути.
Покинув таинственные зелёные чертоги Леса Бессмертных с его благодатной прохладой и свежестью, путешественники оказались на дороге, пересекавшей бескрайнюю, как море, степь.
Равнина, называвшаяся Приозёрной, уходила куда-то за кромку горизонта и казалась бесконечной. Никаких озёр, кстати, по близости и в помине не было.
Над выжженными травами стояло густое марево, и долина, ровная как стена, напоминала раскалённую сковородку . Никакой возможности укрыться хоть на миг от испепеляющего летнего зноя.
Над ней звенящей тучей нависал рой мошкары разного калибра, вредности и кусучести, и лишь порывы горячего, как дыхание дракона, ветра приносили облегчение от нестерпимого зноя и надоедливых паразитов.
Кстати, хотя в воздухе аж звенело от всевозможного гнуса, насекомые всадников не трогали, зато изрядно досаждали лошадям. Бедные животные часто вздрагивали и беспокойно ржали от укусов летучих кровопийц.
Только теперь Настя поняла, что за всё это время в Лэрианоре зловредные кровососы ни разу не укусили её, хотя тучей вились вокруг. Она спросила об этом у Наира.
Лэгиарн загадочно улыбнулся в ответ:
– А у нас с ними договор…
– С кем? С комарами? – не поверила Настя, тщательно пытаясь понять, разыгрывает её друг или говорит серьёзно. – Как же с ними можно договориться? У них разума меньше макового зёрнышка.
– Можно, – заверил Наир. – Мы всё-таки «дети леса». В Лэрианоре этот договор уже веками длится. А здесь, за его пределами, мне труднее призвать их к исполнению обязательств, потому так и вьются вокруг. Но ведь не кусают!
– Не кусают, – согласилась Настя.
– Я так считаю, – философски рассудил Наир, – в этом мире с любым существом договориться можно, если это творение Духа-Создателя. Бывает, конечно, и такая нечисть, которая, кроме жажды крови, ничего слышать не хочет – порождения Духа Тьмы. С такими не договоришься…
– Стало быть, нечисть создал не Дух-Создатель? Откуда же она берётся? И что ты называешь «нечистью»? Я не видела в Лэрианоре ничего такого.
– Она появляется по воле Разрушающего, – пояснил Наир. – Сам Дух Тьмы не умеет ничего создавать, но он умеет изменять суть вещей, переворачивать с ног на голову основы мироздания. Нечисть – это, как правило, твари, непохожие на людей или Свободный Народ. Это, прежде всего, хищники. Суть их бытия – убийства, козни и вред живым. Некоторые из них убивают ради утоления собственного голода, чтобы продлить своё существование им требуется кровь. Но часто слуги Разрушающего убивают ради забавы. Они получают странное извращённое удовольствие от пакостей, которые устраивают людям.
– Хорош умничать! – мимоходом встрял в разговор Эливерт. – Какая собачья разница, почему эти твари людей жрут… Лопают, и всё тут! Со всеми потрохами, и только косточками похрустывают. Ежели вас, миледи Дэини, кто-нибудь попытается употребить в качестве пищи, поверьте моему опыту, меньше всего вас будет волновать, какие причины этим кем-то движут, и к какому виду нечисти этот кто-то относится!
– Отвяжись, Эл! Меньше всего нас волнует твоё мнение, – отмахнулся устало лэгиарн, и разбойник, как ни странно, отстал. – Нечисть, Дэини, появляется путём изменения, утраты своей сущности.
– Продажи души… – негромко вставила Романова, но друг её не расслышал.
– Ожившие мертвецы превращаются в упырей. Те, кого загрызли вурдалаки – в таких же чудищ. Утопленницы – в русалок и топчих. Есть ещё те, кого люди называют нечистью, но они таковой не являются. Древние существа и народы, которые создал Великий Небесный. Они не водят дружбы со смертными, и те считают их чудовищами. Но, на самом деле, они – не нечисть. Они просто – нелюди. То есть, непохожие на людей. Но это ещё не повод для ненависти к ним! – Наир невесело усмехнулся. – Если уж на то пошло, то лэгиарны, с точки зрения смертных, тоже обычная нечисть.
***
Вот уже несколько дней дорога шла по этой однообразной, набивавшей оскомину равнине.
Полусухие травы, а среди них яркие звёздочки полевых цветов. Разноцветные бабочки, хрупкие, как лепестки лилии, пёстрые, как радуга.
В высокой синей бездне небес кружили едва различимые точки хищных птиц, выслеживающие грызунов.
Ветер поднимал над дорогой клубы бурой пыли, в которой иногда мелькали странные существа, похожие на крупных ящерок – забавные и пугающие одновременно. Наир называл их саламандрами.
Настя помнила, что в её мире так именовали разновидность рептилий, а ещё духов огня в мифологии. У местных саламандр имелось с её представлением некоторое сходство.
Это была мелкая, почти безобидная нечисть алого цвета, размером с кошку. Саламандры сильно походили на обычных ящериц, но голову венчали большие, как у чебурашки, уши, находившиеся в постоянном движении.