Страница 1 из 13

Отец-одиночка поневоле

Ночь Ева

Глава 1

Евгений

Обожаю, когда мой вечер начинается вот так:

– Дорогой, посмотри, вот этот галстук идеально подходит: контрастирует с цветом рубашки и сочетается с костюмом.

И эти пальцы, о, эти пальцы! Ухоженные коготки слегка скребут по материи, и сразу же хочется воскликнуть:

– Какой театр? Долой рубашку! Даёшь марафон в спальне!

Мне есть что показать. Ей есть, что предложить. А вместе нам так хорошо, что ни одно мероприятие не сравнится с невероятно сильными ощущениями, которые я испытываю, когда, расслабленный, удовлетворённый, заключаю свою драгоценную девушку в объятья.

Есть одно «но»: Маришке очень важны выходы «в свет». А я не могу отказать, потому что для неё это жизненно необходимо. Тем более, обещал. К тому же – театр. Я и так давно её ничем не баловал, был слишком занят работой. Мы и так почти не видимся. Поэтому самое время засунуть свои желания куда подальше и расслабиться в приятном обществе, созерцая прекрасное. И я сейчас не о спектакле.

У меня самая красивая в мире невеста: высокая, стройная, идеальная. Умная, интеллигентная девочка. Всё в ней прекрасно: рост, вес, параметры, одежда, причёска, макияж.

Маришка не любит, когда я её целую перед выходом в свет, я об этом знаю, но как удержаться?

Прикасаюсь губами к бархатной коже. Блаженство!

– Женя! – недовольно морщится Маринка и смотрит на меня строго. Ух! Зверь в вечернем платье. Всего-то к щёчке губами прикоснулся! – Ну, ты же помнишь? У тебя же отличная память, дорогой.

Да, не жалуюсь. Но мимо же пройти сложно?

– Я ж не в губы, – ласкаю её взглядом, но невеста моя снова смотрит на меня колко.

– Я ж тебя знаю, любимый. Ты всегда увлекаешься и портишь мне макияж, а нам скоро выходить.

Я вздыхаю. Да, вот такой я темпераментный ей достался и нетерпеливый, хоть и сдерживаю себя изо всех сил, между прочим.

– Замечательно, – оглядывает Маришка нас в зеркале, и я улавливаю блеск её глаз. Одобряет.

Да, мы очень красивая пара. Все нам завидуют. Ей – потому что достался такой замечательный я. Мне – потому что невеста у меня загляденье. Картинка. Куколка. Сплошные достоинства и очень маленькие недостатки. Но у кого их нет – пусть кидается камнями.

По сути, я не идеал, но за год нашего знакомства мы притёрлись, присмотрелись друг к другу, привыкли, нашли много общих точек соприкосновения и… кажется, я созрел.

Точнее, я точно созрел, чтобы повязать себя священными узами брака. В нашем тандеме тормозит именно Марина. Считает, что со свадьбой лучше повременить до лета.

– Потерпи, котик, – сказала она мне, когда я попытался на колено встать (образно говоря), кольцо купил и сделал предложение руки и сердца со всем размахом, как я умею: цветы, ресторан, шампанское в бокалах, пузырьки счастья в груди. – Летом будет идеально: красота, зелень, разнообразие фруктов и свадебный круиз, конечно же. Надеюсь, ты готов к свадебному путешествию?

Я был готов. Ну, почти. И да, до лета есть время привыкнуть к этой мысли. А привыкать было к чему.

Я дожил до возраста Христа, но отдыхать так и не научился толком. Всё работа, бизнес, новые сделки, удачные контракты… Некогда в гору глянуть, что уж говорить об отпуске?

И дело даже не в том, что без меня всё встанет – нет. Всё работает, как часы, команда у меня отличная, менеджеры расторопные и толковые. Но… я трудоголик. Так и не научился толком делегировать обязанности, хоть и прошёл кучу тренингов и вывалил гору денег коучам.

Видимо, не достиг ещё того самого просветлённого уровня, когда можно с лёгким сердцем вручить своё детище в надёжные, но всё же чужие руки. Всё мне кажется: глаз да глаз нужен, без меня никак.

Как бы там ни было, надо менять привычки и планы, раз уж твёрдо решил обзавестись семьёй и детьми. А я как бы собрался не откладывать все эти дела в долгий ящик. Правда, Марину надо спросить, но я был уверен: раз я этого хочу, то и ей в двадцать пять пора бы созреть. Возраст самый что ни на есть прекрасный, чтобы сделать парочку хорошеньких детишек. Мальчика и девочку. Вначале – наследник, а потом уж и куклу для радости глаз и мления сердца.

– Ну, что? Поехали приобщаться к прекрасному? – выводит Марина меня из задумчивости и тянет за рукав пиджака к выходу.

Прекрасное – значит прекрасное. Театр – значит театр. А позже у меня будет отличный вечер и бурная ночь. Буду думать об этом и мечтать.

Впрочем, спектакль оказался хорош, я даже увлёкся, хоть и не особо большой поклонник подобного рода мероприятий. Я больше люблю кинематограф и атмосферу таинства, когда сидишь в полутёмном помещении и погружаешься в страсти, что происходят на экране. Во мне экранные перипетии вызывают намного больше эмоций, чем события на сцене. Но уж коль девушка моя любит театр, я готов приобщаться.

Это своего рода компромиссы, на которые должен идти любой нормальный человек, особенно тот, кто собирается прожить бок-о-бок с другим человеком в счастье и гармонии.

В общем, вечер удался, дома нас ждал тщательно подготовленный мною сюрприз – ужин при свечах с толикой романтики, ароматом розовых лепестков и фоновой музыкой.

Я представлял, как мы с Мариной хорошо проведём время, рисовал картины, как буду наслаждаться её обществом, когда только я и она, нет посторонних людей, которым я вынужден улыбаться и жать руки, раскланиваться и вести светские беседы.

Но радужные мечты не имеют ничего общего с реальностью. Как говорят: мы предполагаем, а Бог располагает. Игра в шахматы, когда вместо фигур на поле – люди.

Я шёл к порогу своего дома в приподнятом настроении, предвкушая всё, что себе надумал и вообразил, а вместо этого возле подъезда стояла женщина с очень решительным и злым лицом. Сама Судьба, так сказать. Немезида с карающим мечом в руках.

Я бы её и не заметил, честное слово, если бы она не заступила мне дорогу, заслонив остатки света и разорвав на клочки розовую вату, что невольно засела у меня в мозгах.

– Евгений Алексеев? – грозно спросила она, сведя почти в единую линию тёмные брови. Как в зале суда, ей-богу. Я невольно поёжился, но из благодушного настроения ещё не вышел.

– Чем обязан? – терпеливо улыбнулся этой мегере.

– Не мне обязан, – оскалилась она, как волчица, и зыркнула так, что захотелось попятиться или нервно сглотнуть. Но выдержка – наше всё: я не дрогнул. – Ей обязан! – выкрикнула она злобно и подтолкнула ко мне нечто.

Я и не приметил поначалу. Нечто стояло в тени. Нечто оказалось ребёнком – странным колобком, закутанным по-старушечьи в тёплый платок, как матрёшка. В большом мегаполисе вряд ли встретишь настолько странно одетого ребёнка.

– Познакомься, Евгений Алексеев, – продолжала скрести по нервам фурия, как пенопластом по стеклу, – это твоя дочь!

С этими словами она всучила мне в руки пакет, подтолкнула ребёнка и была такова. Я даже отреагировать не успел – настолько был шокирован и дезориентирован.

Не знаю, сколько времени прошло – миг или столетие.

– Что это, Евгений? – холодно спросила меня моя невеста, и я понял: романтический ужин при свечах и всё остальное накрылось медным тазом.

Глава 2

– Это какое-то недоразумение, – пробормотал я, приходя в себя.

Дурной сон, скорее. Но я не сплю, дверь подъезда никуда не делась и маленькая матрёшка – тоже. Стояла у моих ног тихо, словно и не ребёнок вовсе, а кукла.

– Тогда вызови полицию, – в голосе моей невесты прорезался металл.

У меня есть одна нехорошая черта: я терпеть не могу, когда указывают и пытаются мною помыкать или манипулировать. Мне на всю жизнь хватило одной манипуляторши – моей драгоценной мамы.

– Вначале надо разобраться, – я тоже умел правильно ставить акценты и замораживать голосом. – Ночь на дворе, а это всё же ребёнок, а не бездушный предмет. Тебя как зовут? – склонился я над маленькой матрёшкой.