Страница 47 из 83
Она плакала и плакала, и, казалось, слезы никогда не кончатся. А старик все держал ее в объятиях и успокаивающе похлопывал между лопатками.
— Здесь рядом моя харчевня. Пойдем, я налью тебе воды, — проговорил мужчина, когда Динкины всхлипывания стали реже.
— Как называется твоя харчевня? — спросила Динка, отстраняясь от его груди и поднимая на него заплаканные опухшие глаза.
— «Седая корова», — улыбнулся старик и морщинки разбежались от его глаз по всему лицу.
— А почему не бык? — улыбнулась Динка ему в ответ, подбирая с земли ножи и, не глядя, прикрепляя их обратно на пояс. Хоть в чем-то мошенник не обманул. Довел-таки до нужного места. Костик. Динка вдруг отчетливо вспомнила его имя.
— А потому что… — засмеялся старик, подхватывая ее под руку и заводя в помещение таверны.
Внутри «Седая корова» была очень необычна для таверны. Динка привыкла к тому, что, войдя в двери харчевни, сразу попадаешь в большое квадратное или прямоугольное помещение, с окнами на той же стене, что и дверь.
Где напротив двери стойка с посудой, а вдоль стен расставлены столы с лавками. Здесь же дверь вела в темный коридор, по которому и повел ее старик. Коридор проходил сквозь весь дом и открывался в просторную светлую комнату.
На двух стенах в этой комнате были огромные в человеческий рост окна, выходящие с одной стороны на оживленную улицу, с другой стороны на площадь перед тюрьмой, посредине которой возвышался недостроенный эшафот. Прямо у окон, вдоль обоих стен были установлены аккуратные округлые столики на одной резной ножке. Они были высотой Динке по грудь. А лавок нигде не было. Стойка с посудой и выпивкой скромно примостилась в углу с той стороны, с которой они зашли. Высокие табуреты для сидения были только у стойки, в самом темном углу комнаты.
— Ну присаживайся и рассказывай, — радушно предложил старик, по-хозяйски заходя за стойку и доставая с полки высокий прозрачный стакан.
Динка залезла на табурет в самом темном углу и уткнулась лицом в стойку. Рассказывать не хотелось. Сама дура! Безмозглая курица! Правильно Шторос говорит: коза, да и только. Повелась на красивую внешность и ласковое прозвище. Диночка! Надо же!
— Меня ограбил мошенник, — выдавила Динка, не поднимая головы от столешницы.
— Всего то? — удивился старик.
— Там были все мои деньги и… и… много других дорогих для меня вещей, — воскликнула Динка, вспоминая о карте.
— Жизнь человека, деточка, дороже всех денег на свете, — проговорил старик, имея в виду ее глупую попытку убить себя. Но Динка услышала его слова по-своему. Почему она так легко сдалась? После всего, что ей пришлось пережить, она так просто откажется от своих ва́ррэнов и от их жизней только потому, что у нее теперь нет денег? Ни за что!
— Скажите, дяденька, — обратилась она к хлопочущему за стойкой старику. — А к вам заходит человек по прозвищу Мутный Рях?
— Бывает… — неопределенно протянул старик, ставя перед ней стакан с водой, тарелку супа и краюху хлеба.
Динка сглотнула и отодвинула угощение.
— У меня нечем заплатить, — смущенно пробормотала она, опуская глаза.
— Знаю я, знаю. Ты же сама сказала, что у тебя украли все деньги, — укоризненно покачал головой старик. — Ешь давай, угощаю тебя. Что мне, тарелки супа что ли жалко?
— Спасибо, — выдохнула Динка, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Все же не только плохие люди встречаются у нее на пути. Есть же и хорошие, как Настасья или этот старик. Может и Мутный Рях окажется неплохим парнем, и она сможет с ним договориться.
— Так зачем тебе Мутный Рях, — напомнил старик, когда Динка вылизала тарелку, подобрала со стола все крошки и с благодарностью подвинула к нему пустую посуду.
— Я была в таверне «У дороги». Там Федор просил передать Ряху весточку от него, — пробормотала Динка, лукаво обходя правду.
— Вот! — Динка помахала перед носом старика сложенной бумажкой.
— А-а, ну если так, — протянул старик. — Я подскажу тебе, когда он придет. Передай весточку и уходи. Не связывайся с ним.
— Почему? — удивилась Динка. — Федор показался мне порядочным человеком. Он сказал, что Рях его зять.
— Федор-то, может и порядочный человек. А вот Рях… Не зря его называют Мутным. Нехороший он, скользкий тип. Не советовал бы я тебе связываться с ним. Как бы не обидел он тебя снова, — хозяин таверны укоризненно качал головой, и его лицо еще больше сморщилось, напоминая сушеное яблоко.
— Понятно, — погрустнела Динка, зная, что связываться с ним все же придется. Он ее последняя соломинка, за которую можно ухватиться. — А правда, что он работает в тюрьме?
— Что правда, то правда, — вздохнул старик. — Другие тюремщики рассказывают, что он страсть как любит пытать заключенных. Прямо хлебом не корми… Другого такого палача во всей тюрьме не сыскать. Вот какой он этот Мутный Рях.
«Пытать». От этого слова у Динки мороз прошел по коже. Интересно, ва́ррэнов тоже сейчас пытают?
— И как часто он заходит? — вновь спросила Динка. Ей надо было увидеть его до казни во что бы то ни стало.
— Да вот вечером уже должен подойти, — сказал старик, поглядывая на клонящееся к закату солнце. — Он всегда заглядывает перед ночным дежурством. Намахнет настойки, и в тюрьму, — старик кивнул на здание с зарешеченными окнами, виднеющееся за окном.
— Можно, я его здесь подожду? — робко спросила Динка.
— Сиди, конечно. Что мне, жалко, что ли? — второй раз повторил старик свою фразу милосердия.
Динка снова опустила голову на стойку. Сейчас бы вздремнуть, хоть чуточку. Она не спала уже больше суток и была вымотана телесно и душевно. Сама не заметив как, Динка уснула, облокотившись об угол, в котором сидела, и положив голову на трактирную стойку.
Из тяжелого забытья ее вывел голос старика.
— Девочка, просыпайся, — старик склонился над ней и тряс ее за плечо. С трудом разлепив опухшие глаза, Динка оторопело обвела взглядом помещение, спросонья не сообразив где она.
— Вот он, Мутный Рях, — проговорил старик, кивком головы указывая на мужчину за крайним у окна столиком. — Отдай ему то, что обещала и беги от него сразу же.
— Да-да, — пробормотала Динка, протирая глаза. — Можно мне сначала в уборную?
— Да, конечно, — кивнул старик. — Вон по тому коридору дверь налево.
Динка сползла с табурета и отправилась в уборную. Там она, сделав свои дела, с тоской посмотрела на себя в зеркало. Исхудавшее лицо, под глазами пролегли глубокие тени, опухшие веки, потухший взгляд. Грязные спутанные волосы висели бесформенными сосульками. От нее разило своим и лошадиным потом. Одежда была покрыта слоем пыли. Что она может предложить Мутному Ряху, вместо денег? Пожалеть ее? Войти в положение? И из сочувствия к ее бедам провести ее в тюрьму к опасным преступникам?
Динка со стоном уткнулась лбом в зеркало, желая, чтобы все это оказалось лишь страшным сном. Пусть она закроет глаза и снова окажется у себя дома, на полатях. Пусть брат прикрикнет на нее, а Агнесс отправит на колодец за водой. Мысленно вернувшись в родной дом, Динка вдруг резко отпрянула от зеркала. Ни за что! Ни за что она туда не вернется! Назад пути нет!
Обильно смочив руки в умывальнике, Динка запустила пальцы в волосы, взъерошивая свою шевелюру и придавая ей вид небрежной укладки. Откинула назад плащ и расстегнула куртку, обнажая грудь в разрезе рубахи. Затем поплескала ледяной водой на лицо и грудь, наблюдая, как на коже расцветают алые пятна. Проверила на месте ли ее оружие, легко ли вынимаются кинжалы и отстегиваются метательные ножи. Выпрямилась и, игриво подмигнув сама себе в зеркало, вышла из уборной.
— Привет, — улыбнулась она, небрежно прислонившись к оконному стеклу прямо напротив столика, за которым расположился с приятелями Мутный Рях и призывно посмотрев прямо ему в глаза.
Рях подавился выпивкой и закашлялся, брызгая вокруг слюнями и закатывая глаза. Он был среднего роста и коренастый, с редкой рыжеватой бородой и глазами навыкате. Динка едва сдерживалась, чтобы не выдать ненароком гримасу отвращения, когда он, прокашлявшись, окинул ее с ног до головы цепким взглядом. Трое его приятелей тоже заинтересованно ее осматривали. Надо было вытащить его из компании.