Страница 29 из 83
— Ты готова? — мягко спросил он.
Динка снова кивнула, чувствуя, что ей не хватает воздуха даже на короткое «Да», и прикрыла глаза.
Его большие ладони сразу же заскользили по ее телу, освобождая от одежды, мягко поглаживая округлости. Динка часто задышала, чувствуя, как тело наполняется дрожащим, словно пламя свечи на ветру, предвкушением. Каждый раз, когда мужские руки скользили по ней, она чувствовала непередаваемое удовольствие, которого не испытывала никогда ранее.
С каждым прикосновением тело все охотнее реагировало, отзываясь на касания жарким трепетом внизу живота и разрядами удовольствия, пробегающими вдоль позвоночника. Дайм, обнажив ее полностью, раздвинул ее бедра и устроился между ними, опираясь на согнутые в локтях руки, чтобы ее не придавить. Он был настолько массивен, что Динке пришлось до предела развести ноги, чтобы он поместился между ними. Твердая и гладкая головка его члена коснулась ее сокровенных мест и заскользила между складками вверх и вниз. Динка тихонько застонала от приятных ощущений и желания испытать проникновение, почувствовать его в себе, слиться с ним в одно целое.
— Будет больно, — предупредил он, осторожно касаясь губами ее губ.
Но Динка ему не поверила. Она доверчиво смотрела на его лицо широко распахнутыми глазами и не верила, что он сделает ей больно. Ведь это же не насилие. Она сама этого хотела и сама раскрывалась для него. Он накрыл ее губы поцелуем, отвлекая ее внимание. Его длинные клыки столкнулись с ее зубами и немного мешали. Но он так медленно и чувственно ласкал ее рот своими губами и языком, что вскоре она перестала их замечать. Увлеченная поцелуем, Динка расслабилась и пропустила тот момент, когда внизу, между их телами, стало неприятно. Его член был большой и толстый, он с усилием раздвигал ее узкое отверстие, медленно продвигаясь внутрь. Динка дернулась и закусила губу.
— Ш-ш-ш, — прошептал Дайм, заметив, что она напряглась. — Потерпи немного. Все, чего ты ждала, будет. Но чуть позже.
Потерпеть? Распирание и трение внутри нарастало, переходя в боль. На глаза Динки навернулись слезы обиды и разочарования. Нет, не такими она представляла себе эти ощущения.
— Стой! Хватит! Прекрати! — воскликнула она, пытаясь оттолкнуть его от себя. Но с тем же успехом она могла попытаться сдвинуть с места гранитную скалу.
Он тяжело дышал, нависая над ней, и, не обращая внимание на то, что Динка колотила его по груди кулачками, продолжал медленно и неотвратимо в нее погружаться. Динка бессильно уронила руки на грудь и жалобно заплакала.
Какая же она была дурочка! Как наивно попалась на уловки жестоких и бессердечных чудовищ! Купилась за кругляшок иноземного лакомства и ласковое слово. Ничем не лучше шлюхи, продающей свое тело за деньги.
Ее мучительные размышления прервала острая боль в промежности, вспоровшая внутренности до самого пупка. Динка вскрикнула и зарыдала в голос, уткнувшись лицом в грудь Вожака, нависающую над ней. Вспомнилось поэтичное описание полового акта, которым одарил ее Шторос, — «растерзаю кинжалом твой маленький бутон». Именно это она сейчас и чувствовала. С той лишь разницей, что от Дайма она такого не ожидала.
Упиваясь своим горем, Динка даже не заметила, как он замер внутри нее, давая ей привыкнуть к ощущениям.
— Все позади, не плачь, — шепнул ей на ухо Дайм, не выходя из нее, но и не пытаясь больше причинить ей боль. Он по-прежнему нависал над ней, придавливая к земле своим мускулистым телом. Его запах обволакивал Динку и кружил голову. А его губы нежно осушали слезы, бегущие по ее вискам и ушам. Боль постепенно отступала, оставляя после себя лишь легкое саднящее ощущение, как на содранной об камень коленке. И, когда он вновь начал двигаться внутри нее плавными покачиваниями взад и вперед, Динка не испытала неприятных ощущений. Как, впрочем, и приятных тоже.
«Скорей бы все уже закончилось», — со вздохом подумала она, безвольно распластавшись под Вожаком и наблюдая, как колышутся над головой ветви деревьев. Но Вожак не думал прекращать. Наоборот, его толчки становились быстрее и резче. Его член врывался в Динкино лоно все агрессивнее, плотно прижимаясь к ее промежности своим основанием с каждым ударом, а потом ускользая, чтобы повторить этот ритмичный танец вновь и вновь.
От очередного сильного и глубокого проникновения между ног вспыхнула и погасла уже знакомая Динке искра удовольствия. Динка зажмурила глаза и настороженно прислушалась к ощущениям. Снова… и снова… Наслаждение вспыхивало все ярче, усиливаясь с каждым толчком. Внутри ее лона его член скользил, гладил, растягивал, и сладкое сосущее чувство нарастало с каждым движением.
— О-о-о! — стон сорвался с ее губ непроизвольно. И Динка выгнулась в пояснице, обхватив ногами бедра Дайма, чтобы усилить ощущения, сделать их ближе, длиннее, ярче.
— О-о-о! — из ее головы вылетели все мысли. Не было больше разочарований и обид, лишь стремительной лавиной нарастающее наслаждение и маячивший на расстоянии кончиков пальцев сладкий исход.
— О-о-о! — ощущения от его толчков сливались в один яркий пульсирующий водоворот, и Динка мечтала погрузиться в него до дна, утонуть, захлебываясь своими криками. Но этого было мало. Ей не хватало совсем чуть-чуть. Она то стонала, то жалобно хныкала, до предела выгибая поясницу и толкаясь бедрами ему навстречу.
Дайм приподнялся над ней, подхватил обеими руками ее под ягодицы и глубоко насадил ее на свой член.
— Да! — выкрикнула Динка, ощущая, как жаркая волна долгожданного экстаза накрывает ее тело, как мучительно сладко сокращаются мышцы промежности, еще плотнее обхватывая его член, как пульсирует он внутри нее в ответ.
Вожак выскользнул из нее, как только она перестала вздрагивать от последних вспышек удовольствия, и устало опустился рядом, сгребая ее в охапку и притягивая к своей груди. Динка с наслаждением зарылась носом ему в грудь, чувствуя, как усталость и сладкая истома затягивают сознание, и провалилась в сон.
Утром Динка опять проснулась позже всех. Она лежала одна немного в стороне от костра, бережно завернутая в плащ. Для нее это было так странно. Почему Дайм завернул ее? Чтобы она не замерзла и не заболела? Или чтоб другие не увидели ее обнаженного тела? Поразмышляв об этом, она пришла для себя к выводу, что быть «присвоенной» не так уж плохо. Что же плохого в том, что он теперь еще больше заботится о ней?
Несмотря на то, что она все еще чувствовала себя вещью, ей казалось, что отношение демонов к ней постепенно меняется к лучшему. И ей это нравилось. Как и любому человеку, ей хотелось, чтобы ее принимали. А эти мужчины, в отличие от Ливея и Агнесс, не пытались ее изменить, переделать, исправить. Ва́ррэнов Динка устраивала такая, какая она есть. Они безобидно смеялись над ее наивностью, охотно учили ее чему-то новому, не осуждали за ее тягу к удовольствиям, не обращали внимание на ее недостатки.
Да и ей не хотелось больше называть их «демонами», даже в своей голове. Какие же они «демоны»? Разве могут «демоны» быть такими?
Мужчины сидели у костра тесным кружком и что-то тихо обсуждали. Убедившись, что на нее никто не смотрит, Динка нащупала свою одежду и, зарывшись в большой плащ Вожака с головой, натянула его на себя, чтобы одеться под ним. В промежности после вчерашнего немного саднило. Но боли не было. Динка робко просунула руку между ног и потрогала пальчиком отверстие, ожидая почувствовать там дыру по меньшей мере с луковицу. Но там было точно также, как и всегда. Крошечная ямочка, в которую едва помещался кончик указательного пальца. Чудеса!
— Если ты уже проснулась, то иди сюда, — услышала она окрик и вздрогнула, узнав голос Штороса. — Сколько можно там возиться?
Динка поспешно вытащила руку из штанов, тщательно обтерла палец о траву и встала, собирая с земли и стряхивая плащ.
Ва́ррэны уже все съели, но ее порция лежала на широком листе лопуха нетронутая.
— Ешь скорее, — поторопил ее Вожак. — Вам с Хоегардом уже пора выезжать.