Неудобный наследник

А ведь надо сказать, что до момента “тревоги”, и отдачи приказа выступать, и собственно выступления, прошло часа полтора. Время собраться было! Даже я успел.

За это время мне привели коня — кстати, того самого, на котором я был в прошлый раз. Паж Фредерика с погонялом Мышь, явно с издевкой показывая на меланхоличную скотину, сказал:

— Вы не поверите, сеньор Магн, как Коровка по вам скучал!

— Коровка? — не понял я.

— А… Это… Коривиэль его зовут. Сеньор Фредерик его с меча взял, имя уже было такое. На Коровку тоже откликается, — все же смутился Мышь.

— Это же эльфийское имя, — удивился стоявший рядом Сперат.

— Так он из Фрей, — пожал плечами Мышь. Перекинул поводья Сперату и сбежал от дальнейших вопросов. Буквально — развернулся и убежал к Фредерику, помогать облачаться в доспехи.

Конь не машина, чтобы сел, прогрел и поехал. Он скотина живая, к нему подход нужен. Поэтому минут пятнадцать я потратил на обхаживание Коровки, подкормил вкусняшкой, похлопал по загривку, в надменную морду позаглядывал. Старый боевой конь, если меня и признал, виду не показывал. Но и недовольства не проявлял. Решив, что контакт восстановлен, я вернулся в шатер, одеваться. По моей просьбе Фредерик мне выдал доспех Боркума, доставшийся ему на турнире. Помня про совет Ректора изучить наручи, к ним я первым и обратился. Внешне они себя никак не проявляли — никаких спецэффектов вроде магической подсветки. Но они были заметно толще обычных.

Фредерик был тут же, в своем шатре. Поэтому устраивать эксперименты я постеснялся. Артефакты штука дорогая, а капо, в конце концов, наемник. А вдруг ещё начнет жадничать. Поэтому я небрежно повертел наручи, убедившись что между наружным слоем стали и внутренним слоем кожи, внутри есть что-то еще, и довольно тяжелое. Скорее всего там вставлен артефакт, таким образом скрытый от алчных глаз. Убедился и отложил.

Облачение в доспехи — занятие не сильно муторное. Проблема с ремешками до которых бывает трудно дотянуться — но с помощью пажа можно одеться достаточно быстро, минут за пять. Или за десять, если не сильно торопиться. Напоминает одевание перед выходом на улицу зимой, из-за нескольких слоев одежды.

Сначала, конечно, специальная одежда. И она уже на мне — все эти нелепые приталенные камзолы без воротников зато с пышными рукавами и плечами, штаны в обтяжку. Этот крой удобен именно для того, чтобы поверх него носить доспехи. По сути, я хожу в брутальном милитари. Только он из бархата и расшит украшениями. Поверх этого на меня накинули кольчугу. Не самая лучшая, но я не жаловался — дареному коню, как говорится, кольца не меряют. А уже поверх кольчуги, шли доспехи.

Проблема с латами в том, что они не одежда. Они же железные блин, не тянутся и не гнутся. И поэтому нельзя просто взять и надеть любые. Если размер не тот — может быть даже больно.

Шлем Боркума мне был как раз, кираса слегка великовата, но терпимо, а вот поножи и наручи, увы, маловаты. Боркум был выше меня, но руки и ноги, внезапно, у него были тоньше. Вот же гнида дрищавая. Мой план невзначай поэкспериментировать с наручами, когда я их одену, провалился. Но эту досаду вытеснило беспокойство, что я пойду в бой без некоторых важных частей доспеха.

Я настойчиво посмотрел на Фредерика, выразительно помахав рукавами кольчуги, едва закрывающими мне локти. Капо наемников, бросив на них цепкий взгляд, широко мне улыбнулся. И хлопнул латной перчаткой себе по груди. Вернее, по кирасе.

— Узнаете? — спросил он.

— Это же дедушкина… В смысле, призовая кираса с турнира, — я в самом деле удивился. Вторая проблема с латами в том, что их хрен выкуешь. Надо до одури плющить кувалдой кусок раскалённого железа, разминая его как пекарь тесто, пока не выбьешь весь шлак. А потом, с помощью магии, не иначе, выковать в тонкую сложную форму. Это просто нереально. И не я один так думаю. Караэн вообще-то славится своим кузнечным делом. Долгобороды исправно поставляют сырье, да и сами не дураки выковать хороший клинок. Но доспехи… Доспехи делают всего несколько семей кузнецов. Им даже гильдия не нужна — они ценны даже каждый сам по себе. И у них заказы на семьдесят лет вперед.

Куда проще сделать шлем, из несколько куда более толстых кусков металла, стянутых вместе обручем. Хотя, конечно, это смотря какой шлем — на мне сейчас произведение искусства, по сравнению с конструкциями на головах пехотинцев.

Сделать кольчугу еще проще. Не просто, но проще. И, даже деревенский кузнец способен выковать небольшую плоскую пластину металла. Как плитка шоколадка. Хотя, плитка шоколада широковата, это уже уметь надо. Как половинка плитки шоколада. Вот из таких обычно и делают наручи и усиляют кольчугу не самые богатые всадники и самые богатые пехотинцы. К чему это я? А к тому, что дедушкина кираса была не цельнокованая, а собрана из нескольких частей. Сегменты как у рака, находили друг на друга и были жестко склепаны вместе. Видимо, потому что мастер не смог выковать одну большую бронепластину. Не кираса, а зримое свидетельство, что за последние лет семьдесят мастерство кузнецов Караэна сильно шагнуло вперед. Внутри меня презрительно фыркнул Магн. Сейчас такое не носят. Да и мне кираса показалась слишком громоздкой.

Фредерик явно заметил мой недоуменный взгляд и сказал, поглаживая металл своего доспеха:

— Сейчас все любят сплошную. Чем меньше сочленений, тем дороже. Согласен, такие доспехи легче. Но мой опыт подсказывает — на тяжесть оружия не жалуется только мертвец. А эта штука куда надежней вашей модной и красивой брони. Поверьте, мой сеньор, вы отдали мне лучшую броню из ваших хранилищ. Так, мы готовы. Пора выступать!

Пока он заговаривал мне зубы, Мышь закончил затягивать ему ремни на поножах. И сейчас Фредерик стремительно вышел из шатра, не дав мне и шанса попросить подобрать другие наручи и поножи. Я вздохнул и отправился за ним.

В отличии от нас и латных всадников Фредерика, далеко не у всех были помощники. Лагерь был похож на растревоженный муравейник — люди сновали туда-сюда, собираясь.

— Где мой шлем! Где мой шлем! — орал колоритный мужик в кольчуге и только с одной латной рукой. Вторая, левая, была просто в кожаной перчатке. Грива нечесаных волос, длинная черная борода и опухшая рожа выдавали в нем человека благородных кровей. Серьезно — длинные волосы роскошь, за ними надо ухаживать. В условиях средневековья любые технологии заменялись долгим и тщательным трудом. Хочешь длинные волосы — готовься к тому, что вместо нормального шампуня ты будешь их полоскать в трех разных настоях а потом расчесывать щеткой, пока не высохнут. Почти каждый день. Для этого, разумеется, потребуется специальный человек. Даже у меня волосы были сравнительно короткие. Ну и для того, чтобы пить до пьяна каждый день, тоже нужны хорошие деньги.

Тем временем лохматый поймал пробегающего мимо парнишку в кожаной куртке с арбалетом в руках. Видимо пажа или оруженосца небогатого рыцаря.

— Видел мой шлем? — прорычал лохматый бедолаге в лицо, и приподнял его за ремень. Тот побледнел и молча помотал головой. Лохматый отбросил парнишку и начал осматриваться вокруг.

Мне подвели коня и я отвлекся. Едва я успел сесть в седло, как рядом уже оказались Фредерик и Вилла.

— Надо выдвигаться. Мы шумим так, что слышно на другом конце города, — прошамкал Вилла. Говорит, как будто у него каша во рту. Выразился он иначе, но я понял его так. Фредерик кивнул. И скомандовал, не спрашивая меня.

— Выдвигаемся.

И мы выдвинулись. Шли быстро. Насколько это возможно. Впереди бежал капитан городской стражи — буквально, легкой трусцой. Одной рукой придерживаясь за лошадь Фредерика, а второй держа на весу меч в ножнах, чтобы тот не бил его по ногам. Лошади могли бы идти по живее, но кроме него в отряде было полно пеших — даже не считая лучников Виллы. Рядом со мной семенил Сперат, сдавленно ругаясь — он выполнял отчасти функции оруженосца, поэтому тащил здоровенный прямоугольный щит и двуручный топор — все это от щедрот Фредерика. Так же как и длинный меч в ножнах у моего седла, маленький треугольный щит на моей руке и копье в руке. Отдавать длинное копье Сперату я постеснялся — он и так неплохо навьючился. А я, все же, верхом. Из другого оружия у меня был только фламберг мертвецов, на который Гриф посматривал полным сожаления взглядом. Надо будет вернуть ему этот меч.