Неудобный наследник

— Я присяду? — сказал я отцу. И добавил, чтобы он не вызверился окончательно. — Находился сегодня, ноги просто гудят.

Отец долго, прямо вот очень долго, по ощущения наверно минут десять, сверлил меня глазами. А потом прошипел:

— Ты знаешь, что твоя сестра сбежала из города?

— Что?! Отец! — заволновался Гонорат. — Где? Кто?!

Отец не обратил на его вопли внимания, продолжая вглядываться в мое лицо. Я затянул с ответом, и он кивнул.

— Ты знал, что она сбежит. Она тебе рассказала, — это было сказано отцом именно как утверждение, а не как вопрос. Я решил, что даже на утверждение все равно можно ответить.

— Разумеется, — кивнул я. — Она мне уже давно рассказала. Года в три. Или раньше. Когда она научилась говорить?

Отец снова начал прожигать во мне дыру. К счастью, пока только взглядом. В этот раз я отнесся к этому спокойнее, и ощущение было, что длилось это от силы минуты полторы. Все равно очень долго, если подумать. Я держал его взгляд, со всем почтением. Голова так и норовила вниз виновато опуститься, хоть руками её держи. Тяжело было, как будто планку держишь. Но я перетерпел.

— Сядь, — неожиданно спокойно велел мне отец. И отвел взгляд первым. Потом жестом подозвал Пера и устало сказал ему. — Выведи всех. Кроме Джакоба.

Пер кивнул и исполнил приказание быстро и даже с некоторой показушностью. Гонората, что меня отдельно порадовало, из зала буквально выволокли. Джакоб тяжело вздохнул, поклонился, незаметно подобрав с пола свой явно не дешевый берет, и приблизился. Разумеется, пустая комната в понимании особ в положении отца означала, что в ней осталось человек пять. Я, он, Пёс, Пер, Джакоб, пара стражников у двери. Даже семь. Ну да, считай, с глазу на глаз разговор.

— Говори, что сказал мне, — велел отец Джакобу.

— Простите меня великодушно, сеньор Магн, мой повелитель. И вы, мой молодой господин, — а я сначала даже удивился, чего это я повелитель. Вот отец-молодец, на ровном месте создал путаницу с этими именами. Джакоб тем временем, полным почтения и стыда голосом, продолжал: — Мне трудно даже начинать говорить о…

— Не закончишь через полминуты, сожгу, — скучающим голосом пробормотал отец.

— Есть основания полагать, что вы молодой сеньор, украли из сокровищницы полторы тысячи дукатов и один сольдо, — не меняя почтительного тона, но куда быстрее продолжил Джакоб. И застыл в поклоне. Хорошая физическая форма для его лет.

— Это правда? — спросил отец. Смотрел он мимо меня. Плохой знак.

— Нет, — твердо ответил я. Подождал пока Джакоб начнет нервно разгибаться и добавил. — Я взял только полторы тысячи дукатов. Сольдо вы сами куда-то пролюбили. Потрясите своих писарей.

Джакоб резко распрямился, гордо задрав подбородок и возмущенно заявил:

— Сомневаться в моих людях, сомневаться во мне! Если вам не нравится моя служба, я немедля покину ваш дом!

— Значит потряси стражника, — отмахнулся от него отец. — Всё, Джакоб, свободен.

— Стражник не заходил ко мне, — мне стало жалко того осторожного и сообразительного парня. — Посмотрите внимательнее, может закатилось куда?

Джакоб зыркнул на меня так, что мне оставалось только искренне порадоваться, что он не умеет выпускать огонь. Казначей развернулся на каблуках и прошествовал к двери, гневно шаркая туфлями по полу.

Дождавшись, пока он уйдет, отец хромая побрел ко мне. Протянул руку. Я напрягся. Но он тянулся к стулу рядом. Я тяжело, с кряхтением встал, подвинул стул к нему. Но рядом уже был Пер. Он перехватил у меня стул, поставил его рядом с отцом. Аккуратно, со всем уважением, помог ему сесть. Из старика как будто воздух выпустили. Я порадовался что могу, и сел на свой стул сам. Сейчас мы были на расстоянии всего в метр. Если бы не Пер, нависающий между нами, то это был бы самый близкий разговор за последние... Твою ж мать. Магн и не помнил, когда он был так близко к своему отцу!

— Тебя убьют, — сказал отец после долгого молчания. — Если ты останешься тут, то тебя убьют. Поэтому я уже десять лет веду переговоры с Королевством Фрей. У тебя там родственники, а благородные семьи то и дело теряют мужчин по самым дурацким поводам. Это не трудно, найти тебе там хорошую вдову. Но у меня получилось даже лучше. Адель, богатая наследница. Ей двадцать, но это не такая большая разница. Король сам дал предварительное согласие на ваш брак. Осталось только уладить некоторые формальности…

— Сколько? — вырвалось у меня. Вот сейчас это точно во мне заговорил Магн, мне бы и в голову не пришло, какие это такие “формальности”.

— Пятьдесят тысяч дукатов, — сказал отец.

Я присвистнул. И покачал головой. Отец отмахнулся, и сказал:

— Да нет, это почти даром. Её семье, если говорить прямо, принадлежит весь юг Королевства. Кто бы не взял её в жены, это будет угроза Королю. А если это будет чужак, да еще из рода, пусть и древнего, но за которым никто не пойдет… Да… Это ему нужнее, чем нам. Хорошая сделка…

Отец сгорбился и начал бормотать себе под нос. Мне пришлось слегка наклониться, чтобы его расслышать.

— Итвисов наплодилось столько, что у Джакоба есть календарь для дней рождений. И в один день он часто просит деньги сразу на несколько подарков. И наша кровь сильна. Гонорат самоуверенный дурак. Думает что его магия со временем станет такой же сильной как моя. Я в его годы мог зажарить свинью в камине. А у моей сестры родилось четыре сына, и для младшего пришлось строить железную колыбель — вокруг него тлело все, чуть ли не с рождения. И остальные, по слухам, очень сильны. Сейчас им сколько? Память… Но и кроме них есть претенденты с сильным даром. Хотя бы мой брат. Его желчь помогает ему быть здоровым. А мне надо протянуть еще хотя бы год… И то я...

Отец замолчал.

Вот и ещё одна обратная сторона жизни аристократии. Слишком формализованные, опутанные условностями отношения. Лет до двенадцати я видел отца только на вечерних аудиенциях. И это не оборот речи. Меня одевали в праздничное. Приводили к отцу и отчитывались про мои успехи за день. Это была именно, что аудиенция. Потом начались проблемы с соседями. Мне толком ничего не рассказывали. Отец подолгу отсутствовал. Зато Гонорат с Боркумом были рядом. А потом, после четырнадцати, когда стало ясно, что я не унаследовал дар огненной магии, и обязательные аудиенции стали необязательными. Фактически, мы даже ужинали отдельно. Нельзя сказать, что мы не пересекались — но отец так явно сторонился Магна, что это было нельзя трактовать никак иначе, чем опалу. А на мою сестру, Магну, он вообще старался не смотреть. Буквально каменея лицом и отворачиваясь. И цедил сквозь зубы короткие ответы, если мы к нему обращались.

И после всех этих лет, внезапная забота о моем будущем! Магн внутри меня выключился от удивления. И я только сейчас заметил, что он постоянно на заднем плане ищет в людях второе дно, мотивы, причины. А тут он прям обескураженно замолчал. Не он, конечно, а его привычка. Только сейчас я понял, что подспудно ожидаю от всех вокруг, что они меня используют. И предадут в самый неудачный для меня момент. В этом есть резон — вот я, по своей воле доверился Лучано и тот сдал меня брату. И это было моё решение, Магн бы действовал осторожнее. Но почему Лучано предал именно сейчас? Хотя, это не важно, подумаю об этом после. Я заглянул в лицо отца. Он сидел с очень странным, незнакомым Магну, выражением лица. Зато я узнал это выражение. Это была тихая грусть, какая бывает от счастливых воспоминаний.

“Скорее всего, мы напоминаем ему нашу мать!” — вдруг осенило меня. Я как будто заново посмотрел на этого, такого влиятельного, и такого глубоко несчастного человека. “Огненного Змея Караэна”, как называли его даже наши враги. Он прожил жизнь полную огня и борьбы, в которой не было места любви. Потому что он просто не знал, что это такое. Этому его так и не научили. Никто так и не узнал, что его сердце может пылать не только от ярости, но и от любви. Даже он сам.

Я осторожно потянулся, приобнять его за плечи. Хотел что-то сказать. Но мою руку вежливо, но твердо, отстранил Пер. И Пес внезапно обнаружился совсем рядом. Отец резко дернулся, встрепенулся, будто стряхивая с себя мысли. Удивленно посмотрел на меня. Я растерянно замер с протянутой рукой. Да, это я отсебятину спорол, Магн так бы никогда не сделал. Я выдавил: