Огонёк

В Нью-Йорке счастливый корабль с Вилли Фростом пришвартовался в Даунтауне неподалеку от знаменитого Skyport. Пока подавали трап, измученный морской болезнью дедушка с удивлением наблюдал, как из-за небоскрёбов появился довольно большой гидросамолёт и с лихого разворота сел на воду, остановившись прямо у причальной стенки. Казалось, они приплыли в иной мир. Вскоре Вилли Фрост, уже получивший своё жалование за поход, радостно ступил на твёрдую американскую землю. Не медля, он направился по деревянной набережной мимо такелажного магазина к ближайшей автобусной остановке. Через пару часов язык довёл его до Бруклина. Эшли О’Нила он застал в его лаборатории. Тот был немало удивлён, когда помощник сообщил, что внизу его ждёт какой-то русский с немецким именем и английской фамилией.

– Чего он хочет? – поинтересовался Эшли, в недоумении наморщив лоб.

– Он хочет знать, – невозмутимо ответил помощник, – может ли эволюция гигантских вирусов, существование которых вы предсказали, происходить за счёт накопления генов путём их горизонтального переноса из других организмов?

Спустя пять минут Эшли с Вилли уже сидели в соседнем итальянском ресторанчике и оживлённо обсуждали всевозможные аспекты процесса синтеза белков разными видами вирусов под замечательное розовое вино и спагетти с тунцом. Дедушка сразу расположил к себе О’Нила. Эшли охотно помог русскому беглому учёному устроиться в Нью-Йорке. Ему удалось снять небольшую квартирку на углу 85-й улицы и Амстердам авеню, совсем рядом с Центральным парком. Жилище располагалось на верхнем этаже и имело выход на роскошную, хотя и слегка захламленную крытую террасу.

Дважды в неделю учёные встречались в бруклинской лаборатории и обсуждали ход двух заложенных ими экспериментов, которые Вилли придумал во время морского похода. О’Нил снабжал дедушку научной литературой, по которой тот изрядно изголодался. Погрузившись с головой в научные изыскания, Вилли Фрост совершенно забыл, что прибыл в Нью-Йорк всего лишь погостить у коллеги. Поэтому, когда Эшли однажды спросил его о ближайших планах и собирается ли он возвращаться в Европу, дедушка растерялся. Вопрос американского друга вернул его на грешную землю. К великому огорчению, он вспомнил, что планета погружена в хаос мировой войны.

– Везение не бывает бесконечным, – вздохнув, ответил Вилли. – Мне и правда пора в Англию, но, боюсь, в этот раз доплыть до конечного пункта не удастся.

– Так придумай что-нибудь. – не моргнув глазом сказал Эшли. Странно, но беспечный вид друга успокоил дедушку.

Пару дней спустя ему придумалось, как доплыть до Англии. Решение, как и следовало ожидать, оказалось диким и пришло неожиданно, когда он прогуливался по Центральному парку и ни с того, ни с сего заглянул в зоопарк. Там его внимание привлёк вольер с большим черным бакланом. Он был совсем один. Посредине вольера из земли торчал тонкий шест с перекладиной наверху. Баклан вальяжно забирался по шесту на перекладину, сидел там недолго, затем спускался, ловко цепляясь большими перепончатыми лапами за шест. Действие повторялось с определённой периодичностью. Птица казалась неуклюжей, но на деле демонстрировала удивительную ловкость. Иногда морской охотник останавливался, чтобы внимательно разглядеть редких посетителей своими маленькими круглыми мутно-зелёными глазками. Черное оперение заходило ему на лоб и лихо нависало над мощным клювом, а щёки были голыми и жёлтыми. Внимательно изучив Вилли Фроста, баклан издал короткий звук похожий на скрип старых никогда не мазаных ворот и опять полез на шест. Тут в вольер вошёл старый африканец с ведром. Он вытащил из ведра три рыбки среднего размера, кинул баклану в миску.

– Понравилась птичка? – приветливо улыбнулся он, обращаясь к Вилли.

– Да, – кивнул дедушка, – а почему он один?

– Сирота, – охотно ответил африканец. – Его высидела полтора года назад курица. С первых мгновений жизни он знает только людей. Других бакланов не переносит. Совсем. Вот и приходится держать его отдельно.

Последующие дни птица не выходила у Вилли из головы. Потому, оказавшись благодаря помощи Эшли О’Нила в знаменитой Публичной библиотеке на Пятой авеню, он первым делом проштудировал несколько книг о бакланах. Девушка-библиотекарь выдала ему не только Брема, но и современные брошюрки, среди которых Вилли попались любопытные заметки путешественника, ставшего свидетелем китайской рыбалки с помощью бакланов. Там, в частности, говорилось о том, как китайцы специально выращивают бакланов, используя для высиживания яиц обыкновенных кур. Только так возможно привязать эту птицу к человеку. В противном случае дрессировка оказывалась невозможной.

На следующий день администрация зоопарка с радостью продала баклана Вилли Фросту по более чем умеренной цене. Обе стороны остались довольны. У зоопарка освободился вольер для грифов. А дедушка прилично сэкономил. Теперь перед ним стояла одна задача: как спасти своё жилище от полного разрушения. Ибо ничего иного ждать от баклана не приходилось. Слава богу, Вилли располагал крытой террасой. И даже её захламлённость оказалась кстати.

Придя домой, Вилли Фрост сразу принялся за дело. На переоборудование террасы в бакланник у него ушёл весь день. Зато убежище для птицы удалось на славу. По бокам террасы он натянул верёвки и закрепил на них старые холщовые простыни. Из видавших виды ивовых корзин Вилли соорудил довольно просторную конуру, для верности утеплив её войлочными ковриками и плотными шторами. Из удилищ и черенков для лопат построил прочную инсталляцию в виде дерева, по которой ловкая птица могла бы лазить, коротая время в отсутствие хозяина. Окончив работу, Вилли Фрост с удовлетворением окинул взглядом террасу и пришёл к выводу, что теперь она похожа на хижину Робинзона Крузо, и баклан будет охотно проводить на ней время даже в холодные зимние дни. Пришло время выпускать новосёла.

Выйдя из контейнера-переноски, баклан сразу полез на инсталляцию, не выказывая ни малейшего удивления сменой обстановки.

– Хорошая цыпа, – похвалил его дедушка. В ответ баклан что-то довольно проскрипел, вибрируя зобом.

– Вот, и славно, – засмеялся Вилли, – значит, будешь Цыпой. Имя вполне подходящее, твоя наседка курица, возможно, так бы тебя и назвала.

Когда имеешь дело с бакланом, необходимо запастись терпением. Первое правило дрессировки этой своевольной птицы требует ни в коем случае не торопиться. Следует сначала подружиться с бакланом, заслужить его доверие. Вилли Фрост так и поступил.

Он заботился о Цыпе, кормил его салакой, а по воскресеньям даже баловал свежей сельдью. Каждый божий день они ходили на прогулку в Центральный парк одной и той же дорогой. Странная парочка, парень c бакланом на правом плече, двигалась по 85-ой улице на восток. Когда правое плечо уставало, парень брал баклана прямо за длинную шею, что для непосвященных казалось жестоким, и пересаживал на левое. Дважды они пересекали дорогу по пешеходному переходу, сначала через Амстердам авеню, а следом через Коламбус. В Центральном парке они всякий раз выбирали дорожку, плавно уходившую влево, и вскоре оказывались на берегу огромного центрального водохранилища. Там Цыпа вдоволь летал, плавал и ловил рыбу. Прохожие могли наблюдать странную картину: чудак, зачарованно любующийся листопадом, вдруг начинал выкрикивать короткое слово на непонятном языке «tsypa, tsypa!». На крик, откуда ни возьмись, прилетал большой чёрный баклан и садился прямо на плечо молодому человеку. Спустя пару часов парочка возвращалась той же дорогой обратно.

Прогулкам посвящалась первая половина дня, затем Вилли уезжал в Бруклин к Эшли. Там он три-четыре часа работал в лаборатории и к вечеру возвращался домой, где его дожидался вечно голодный Цыпа. С собой Вилли частенько притаскивал журналы с научными статьями, которые с удовольствием читал допоздна.

Частые приступы дождя доконали позднюю осень, и она уступила место зиме. Теперь в воздухе над Центральным парком кружились не жёлтые кленовые листья, а снежные хлопья. Вскоре подул пронизывающий холодный ветер, а снег стал жёстким и колючим. Зима – самое неприятное время в Нью-Йорке. Теперь Вилли с Цыпой выбирались в парк лишь в редкие относительно тёплые дни.