(ненавижу) люблю тебя!

Глава 2. Александр. Одно не верное решение

Девчонка стояла за спинами одноклассников, думая, что ее никто не замечает. Какая потрясающая наглость! Я перевел взгляд на Давида изо всех сил старающегося оттащить свою девушку от ее подруги и поморщился. Из начала конфликта я понял, что все дело в компрометирующей фотографии.

Утром Давид хамит Жене, а через пару часов его девушка получает фото, обличающие измену ее парня. Насколько может быть совпадением такое стечение обстоятельств? Вот и мне, кажется, это неправдоподобным.

Давид явно не справляется, и я даю знак Максу и Артёму помочь ему. Учителя и тьюторы уже окружают место происшествия. Никому из нас проблемы не нужны. Общими усилиями удаётся их растащить. На полу прямо рядом с моим ботинком лежит телефон последней модели в розовом чехле с выложенным стразами котиком. Я вспоминаю, как Маргарита трясла этим телефоном прямо перед носом Давида. Значит, именно там та самая фотография.

На принятие решения у меня всего пара секунд. Все взгляды направлены на девушек. Я наклоняюсь, поднимаю телефон и убираю его в карман брюк.

Диана и Марго выглядят как потрёпанные курицы, у одной из них сломан нос, а другая проверяет накладные волосы. Им придется посетить медицинский кабинет.

Нас всех приглашают в аудиторию, и хоть я не участвовал в конфликте, все равно покорно иду за воспитателем. Надо же мне выяснить, чем грозит все это мелкой пигалице, организовавшей драку. А то, что ее устроила сиротка я и не сомневался.

Бешенство и злость остались где-то в прошлом, в воспоминаниях. Сейчас было лишь глухое раздражение. Неужели эта…эта…овца думает, что никому не придет в голову проследить, кто отправил эту фотографию?! Или она возомнила себя крутым хакером?

Пять лет назад наш фармацевтический бизнес переживал трудные времена. Заводы были в ветхом состоянии, линиям требовалась модернизация, а денег на это не было. Тогда отец придумал многоступенчатый план по выводу бизнеса из кризиса, требовались серьезные инвестиционные вливания. Но после экономического кризиса акции почти обесценились и нужно было что-то помимо трезвого расчета. Родители не придумали ничего лучше, чем стать благотворителями. Мать создала свой благотворительный фонд, помогающий детям, нуждающимся в медицинских препаратах и приборах. Но этим занимались многие состоятельные женщины, и мать ничем не выделялась из них. Да и трубить о добрых делах на каждом углу дурной тон, инвесторы этого не поймут.

Тогда отец придумал козырь — ребенок из детского дома. Он долго искал по детским домам девочку, они вызывают больше жалости. И у него было несколько критериев. Во-первых, она должна была быть симпатичной, никто не любит некрасивых детей. Во-вторых, совершенно одинокой, и в-третьих, не слишком мелкой, чтобы мороки поменьше. В-четвёртых, она не должна была быть похожа на нас, ведь общественность могла бы подумать, что на самом деле это внебрачный ребёнок одного из моих родителей. Все эти рассуждения вызывали у меня раздражение. Он словно лошадь на рынке выбирал! И я бы посочувствовал девчонке, если бы отец не втянул меня в это «семейное» дело.

Мне предстояло следить за ней, чтобы она не нанесла урон репутации семьи. В няньки мне не хотелось очень, но выбора не было.

Вот так в нашем доме появилась Лисицына Евгения Ивановна. Желтоглазая, тощая, с ярко-рыжими волосами. Полная сирота, её подбросили к дверям детского дома, когда ей было два года. Растрёпанная, с синяками на лице и руках, в старой, заношенной одежде и совершенно невоспитанная. Мне на тот момент исполнилось тринадцать, я старше её на полгода. Но мне казалось, что между нами десять лет разницы.

Даже полгода тренировок ничему её не научили. Попав в школу, она в первый же день выставила себя полной дурой. Дала свой телефон «посмотреть» главной стерве потока, а потом прибежала ко мне жаловаться на мерзкие сообщения. Естественно, я выставил её из комнаты. Иначе она бы стала бегать ко мне с каждой своей проблемой. А это не входило в мои планы.

За эти годы она выкидывала много глупостей, но все были по большей части безобидны или опасны лично для неё. Но сегодняшнее переходит все границы. Раньше я просто внимательно наблюдал за ней, а потом пресекал или исправлял то, что она натворит. Я не знаю почему, сейчас решил ей что-то объяснить, сомневаюсь, что она в состоянии понять.

Отец был прав, когда обещал подтянуть мои социальные навыки. За эти годы я понял, что значит отвечать за кого-то, планировать и анализировать, но я так и не понял логику поступков Жени. Зачем ей понадобилось мстить таким дурацким способом? Давид ведь даже не знает кто, и за что организовал ему конфликт, а когда узнает, сможет с чистой совестью ответить чем-то посерьёзнее простого хамства.

Я мог бы запретить моему окружению разговаривать с сестрой, но тогда она никогда бы не научилась отстаивать свои границы и правильно реагировать на агрессию со стороны других. Но вот прошли годы, а она так ничему и не научилась в этом плане.

Последние два урока пришлось пропустить. Нужно было разобраться с компроматом, нельзя чтобы кто-то смог доказать причастность подопечной моей семьи к этому происшествию. Сев в машину, я посмотрел прямо на неё, хотя обычно избегал этого. Она забилась в угол, но всё равно занимала слишком много пространства. Мы сидели напротив друг друга, благо в машине класса люкс это было возможно.

— Ты интересно придумала, Женя, но больше так не делай. Марго сломала нос Диане, и теперь они обе в больнице.

Девчонка словно язык проглотила. Просто сидела и хлопала своими огромными жёлтыми глазами, пока тишину между нами не разбил звук ожившего двигателя машины.

— Мы можем ехать? — прокряхтел водитель.

— Да, Григорий Станиславович.

Женя отвернулась к окну, она кусала губы, нервничала. Неужели поняла, чем грозит ей эта выходка? Я попробовал зайти, с другой стороны.

— Родители Дианы могут подать в суд на Маргариту за причинение вреда здоровью.

Женя опустила голову вниз, волосы алым полотном закрыли лицо, она нервным движением заправила их за уши, сглотнула. Я заметил, как порозовели её щёки.

— Я не хотела никому навредить. — наконец пробормотала она.

— Никому кроме Давида? — уточнил я.

Она вскинулась, глаза гневно заблестели. Вкупе с рыжими волосами она выглядела настоящей дикаркой.

— Как ты вообще можешь общаться с таким придурком!? Каждый раз, когда я смотрю на его рожу, мне хочется плюнуть в неё!

Нет, похоже, она так ничего и не поняла. Я коснулся кнопки, чтобы закрыть перегородку с водителем. Ни к чему ему знать об этой ситуации.

— Ты вообще не понимаешь, что произошло? При чём здесь Давид? Девушка пострадала! Из-за тебя!

Я пытался до неё достучаться, но в ответ лишь дерзкий взгляд и вздёрнутый подбородок.

— Они глупые курицы. Кто вообще в своём уме дерётся из-за парня? Это же безумие!

— Это ты будешь говорить в суде?

— В каком суде?

— У отца Дианы много связей, в том числе и в прокуратуре. Будет расследование. Как думаешь, что будет, когда эксперты изучат фотографию, с которой всё началось?

— Как ты…? Я не…

— Ты хоть немного подумала о семье, когда готовила эту выходку?

Желтые огоньки глаз потухли, в них поселилось разочарование, а губы Жени скривились, словно она съела что-то горькое.

— О семье… ну конечно. — она усмехнулась — Плевать. Пусть расследуют и делают со мной что угодно.

Это безразличие меня разозлило. Я мог понять наплевательское отношение к нашей семье, но закапывать своё будущее из-за глупой мести. Это верх идиотизма.