Страница 38 из 39
Глава 21
Крючковский впервые за весь вечер меняет настроение на задумчивое.
Он даже отстраняется от меня.
Правда продолжает держать мою руку, будто ищет понимания и поддержки.
После недолгого молчания и тяжёлого вздоха он наконец-то признаётся:
— Я должен сказать тебе кое-что важное. — Сжимает ладонь и подносит к губам. Целует, кладёт обратно на колени.
Я ощущаю тревогу и нелепое желание отшутиться.
— Может, мы сначала вернёмся в посёлок? — Выдавливаю улыбку. — Вдруг мне захочется убить тебя, а тут самое подходящее место, чтобы спрятать труп…
Димка тихо смеётся на моё замечание и даже расслабляется, но потом снова становится серьёзным.
— Алин, больше всего на свете, я хочу, чтобы мы были вместе.
Его желание совпадает с моим, но я понимаю, что в жизни ничего не даётся бесплатно.
— Неважно, где. — Качает головой. — Здесь или в Штатах… или на необитаемом острове, по большому счёту, мне всё равно.
— Но… — Нетерпеливо подгоняю я.
— Мы с Дианой женаты фиктивно. И я не могу с ней развестись.
— В каком смысле? — Язык прилипает к нёбу.
— В таком, что мы заключили договор. По которому каждый из нас обязуется выполнять некоторые пункты и правила, в том числе не изменять другому.
— Она узнала про нас?!
В моих жилах стынет кровь от осознания, в каком нелепом положении я нахожусь, но больше меня волнует судьба Димы.
— Да, я сам ей рассказал.
— Что?.. — Я аж не могу выдохнуть.
— Не переживай ты так. Диана современный человек. Она прекрасно поняла меня, и мы пришли к обоюдному согласию.
— Тогда… тогда в чём проблема? — У меня сейчас нервы откажут.
— Я не могу развестись с ней сейчас. По соглашению, мы должны прожить в браке минимум три года. Иначе того, кто расторгнет договор, ждут огромные неустойки.
В моей голове, как заведённые скачут мысли. Сложно собрать их в кучу, пляшут, как ненормальные.
Некоторое время, я просто молча перевариваю сказанное.
Я росла в среде, где такое сплошь и рядом. Моя мать, вероятно, вышла за Глеба не от великих «лермонтовских» чувств. Но брат женился по любви. У Светы тоже, несмотря на все трудности и препятствия, вроде всё наладилось.
Катька с Привольским…
Почему мне выпало влюбиться в самого неподходящего для романтики и отношений человека?
Фиктивный брак…
Господи… что я тут делаю?
— Ты приехал, чтобы дать мне надежду и тут же забрать её? — Спрашиваю сорвавшимся голосом.
— Прости меня, Заяц. — Снова сжимает руку, уже даже не вырываюсь. — Я несколько дней собирался с духом, чтобы поговорить с тобой.
Два года…
Боже…
Я ведь дольше ждала.
Но тогда не было никакой перспективы. И его рядом не было.
— Я ведь понимаю, что мне нечего тебе предложить. — Обречённо выдыхает Крючковский. — На самом деле, я готов оформить развод хоть завтра, плевать на всё. Уедем куда-нибудь в тёплые страны, будем жить в шалаше на берегу.
— Ты с ума сошёл? — Шиплю на него. — Твоя семья этого не переживёт. Твой отец всю жизнь отдал этому делу, представляешь, что с ним будет, если ты так поступишь?
— Я знаю, детка. — Дима откидывает голову на сидение. — Но ничего не могу изменить сейчас. И в тоже время, понимаю, что не смогу без тебя.
Я глотаю вязкую слюну.
Димка искренний и прямой, как и всегда.
За это я его и люблю.
Только он может говорить правду в глаза и не бежать от последствий.
Мы молчим, вглядываясь в темноту леса.
— Заяц… — Тихо зовёт он, прерывая затянувшееся молчание.
Не отзываюсь.
— Скажи что-нибудь, пожалуйста.
— Я не знаю, что сказать, Дим. Правда.
Он вздыхает обречённо.
Хватается за голову и даже рычит.
— Прости… — С шумом выдыхает. — Прости меня, я не должен был отпускать тебя ещё тогда! Я был дебилом и не понимал, что своим эгоизмом испорчу всё. Я должен был настоять и поговорить с тобой, несмотря ни на что! Прости меня, Заяц… За то, что я поступил с тобой, как мудак. Я просто люблю тебя. И не знаю, что делать, впервые в жизни не знаю…
Я слушаю поток его признаний и не могу произнести даже какой-то звук.
Ведь, на самом деле, это неожиданно и очень остро.
Для меня всё это много значит, и слёзы текут по щекам непроизвольно, будто прорвало какой-то кран.
Крючковский снова подносит мою руку к своим губам и прижимается к ней.
— Я готов на любое твоё решение. — Тихо сдаётся он на милость судьбе. — Я приму всё, что ты скажешь. Только не молчи, Заяц, я не могу так.
В ответ я лишь всхлипываю и качаю головой.
Вытаскиваю свою ладонь, чтобы потянуться к нему и обнять, но мужчина интерпретирует это по-другому.
Кажется, его беззащитная безысходность у меня в ушах звенит.
Он думает, я откажусь от него сейчас, лишь из-за того, что нужно ещё чуть-чуть подождать.
— Давай, я отвезу тебя домой. — Его голос хрипит, как обезвоженный.
— Подожди… — Останавливаю руку, что тянется к кнопке запуска.
Тишина между нами разрывается его шумным выдохом.
— Поцелуй меня. — Шепчу ему, стараясь сдержать эмоции, которые норовят захлестнуть меня лавиной.
Димка только пару мгновений колеблется, а потом буквально набрасывается, придавливая к сидению и не давая возможности дышать.
Мы оба нуждаемся в этом.
Одежда улетает мгновенно, и все неудобства мы не замечаем, потому что главное — мы рядом, после стольких лет глупой разлуки.
— Как же я ненавижу тебя, Выскочка… — Выдыхаю ему в губы, за мгновение до того, как он резким движением заполняет меня изнутри.
Всё происходит быстро.
Я плачу, не сдерживая слёзы.
Он собирает их губами и размазывает по моим губам.
Я царапаю его спину, а он нежно гладит мою кожу и постоянно повторяет:
— Заяц… мой любимый Заяц…
Я кусаю его за плечо в самый острый момент, забывая о том, что в скором времени нужно будет расстаться.
Он шипит и кончает в меня.
Будто хочет оставить след.
Мы берём всё от момента, раз большего жизнь не предоставила.
Мы запоминаем друг друга, будто кто-то снова разлучит нас по утру.
А потом…
Мы не можем расстаться до рассвета.
Я не устраиваю истерик. Он больше не оправдывается.
Просто целуемся и засыпаем, включив мотор, чтобы обогреть салон.
Утром идёт дождь.
Так прозаично.
Я смотрю в его светлые глаза и не могу насмотреться.
Я стала другой благодаря ему.
Я стала ценить жизнь такой, какая она есть.
Я люблю его.
Плевать на всё остальное.