Страница 12 из 18
— … Даниэля на новом месте тоже не тормошит только ленивый, — продолжил за брата Макс. — Он говорит спрашивать у тебя. А ты своим молчанием только подогреваешь всеобщий интерес! Кара, ну сколько можно ломаться?!
— Просто мне нечего вам рассказать…— соврала я, памятуя о недавней угрозе Штольцберга. — Работы как работы.
Двери лифта с тихим писком открылись, и я выскочила как ошпаренная из кабинки. Припустила к кабинету юристов, на ходу бросив:
— Извините, я тороплюсь!
В юротделе царила ужасная суматоха. Специалисты носились с какими-то документами, тяжёлыми папками, что-то скороговоркой и по-деловому сухо обсуждали. Вокруг них крутились творцы. При таком столпотворении и галдёже было не удивительно, что меня не заметили.
Ан нет, всё же заметили.
— Госпожа Грант! — окликнула меня госпожа Ринсте — строгая женщина среднего возраста в сером костюме и очках в роговой оправе. — Хорошо, что вы сами пришли! Идите сюда! — Она энергично замахала рукой, подзывая к своему сенсорному столу, над которым висели голограммы с разного рода текстами.
Стоило мне оказаться подле него, как госпожа Ринсте размахнулась и влепила сенсорной перчаткой печать Пантеона внизу какого-то документа.
— Присаживайтесь.
Я, словно школьница на экзамене, осторожно уселась на краешек стула, сложила на коленях руки.
— Так… — Госпожа Ринсте разом свернула висевшие в воздухе файлы и, порывшись в папке, открыла новый. Пробежалась по нему глазами. — Договор номер шестьсот восемьдесят один… Хм, аномальные зоны… Смело.
Я закусила губу, напряглась, благо отвечать ничего не пришлось. Моя собеседница склонилась над стопкой бумаг, лежавших на правой половине стола, и извлекла из неё документ, отпечатанный мелким шрифтом.
— Вот ваша копия. Подпишите вот здесь и вот здесь. — Она протянула мне сенсорную ручку.
— М-м-м… Я бы хотела сначала всё прочитать…
Госпожа Ринсте приспустила очки, окинула меня задумчивым взглядом.
— Читайте. Кто вам мешает?
Я быстро пробежалась глазами по договору.
Исполнитель — Кара Грант… Заказчик — Пантеон… Экскаватор… Срок исполнения — три месяца…
Перелистнула страницу.
В случае невыполнения — штраф в размере пяти процентов от стоимости заказа за каждый день просрочки… Дорого. Но всё же намного меньше, чем в прошлый раз. Кристина сдержала слово.
Однако пункт про возможность перекупки договора третьими лицами и возможной замены проекта в случае неуспеха лишь с разрешения заказчика насторожили. Пантеон был детищем Штольцберга. Его бесценной собственностью и, вероятно, тем кровавым трамплином, благодаря которому он обрёл почти безграничную власть в стране. А моя жизнь зависела от его воли…
— М-м-м…Я бы хотела внести некоторые коррективы в пункты три и четыре…— начала осторожно, но меня перебили:
— Госпожа Грант, это стандартная форма договора для работников Пантеона вашего уровня. Вот выбьетесь в верхнюю десятку, тогда сможете диктовать ваши условия…
Она резко осеклась, но окончание фразы «как господин Феррен» буквально повисло в воздухе.
— Понятно, — мрачно ответила я и расписалась сенсорной ручкой на голограмме.
— Хорошего дня! — натянуто улыбнулась госпожа Ринсте. — Следующий!
Я медленно встала со стула и, читая свою копию договора, покинула переполненный кабинет. Но стоило лишь переступить порог юротдела, как на меня живой стеной надвинулись Макс с Тимом.
— Боже мой! Вы меня напугали! — выпалила я, чуть в них не врезавшись. — Нельзя так подкрадываться!
— Мы не подкрадывались, а поджидали, — хохотнул Макс.
Тим кровожадно улыбнулся и издевательски вежливо уточнил:
— Продолжим начатый разговор?
— Ребята, ну сколько можно? Мы ведь уже всё обсудили. Больше говорить не о чем!
— Кара! Ты нас что, за дураков держишь? — возмутился Макс. — Ты проторчала на тех работах около двух недель, а вернулась в таком виде, что тебя не узнать!
— Нервная, замкнутая, перепуганная, — подхватил Тим, — с осипшим голосом. И худая, как… как жердь!
— Обычно говорят высокая, как жердь, — поправила его я и припустила к лифту. Парни рванули за мной. Пришлось выдавить из себя очередную ложь: — У меня было сильное отравление. Потому и похудела, понятно? Всё, хватит ко мне приставать!
— Интересно, чем же ты так отравилась? — весело уточнил Тим. — Может, это из-за токсичных отходов?
— Что?..
— Или из-за радиации?
— Э-э-э…
— А может, из-за участия в секретных экспериментах?! — энергично выпалил Макс.
— В каких ещё экспериментах?
— Химических. Или психологических, — охотно уточнил он. — Тебе, Кара, виднее.
— Да вы что, совсем спятили! — разозлилась я и запрыгнула в лифт.
Ребята заскочили в кабинку следом.
— Мы — нет, — возразил Тим. — А вот ты что-то от нас скрываешь… Это не по-дружески, Кара.
— Признавайся давай! Или хотя бы намекни! А то мы с Тимом близки к тому, чтобы сознательно завалить проекты и отправиться по твоим стопам в неизвестность… — мечтательно протянул Макс, а у меня в груди что-то оборвалось.
— Не вздумайте этого делать! — выпалила испуганно я, и ребята, оценив мою мимику, переменились в лице.
Макс ещё продолжал улыбаться, натянуто, неестественно, в серых глазах сквозила тревога. Тим выглядел озабоченным, удивлённым.
Чёрт! Если они догадаются, то им обоим конец!
— Кара…
Перед глазами от страха всё поплыло. Я пошатнулась.
— Кара! — выпалил Тим и подхватил меня. — Что с тобой? Неужели там всё настолько плохо?
— Я… Мне…— просипела я, лихорадочно соображая, как их уберечь. И на меня снизошло озарение. — Я услышала голоса родителей…
Макс недоверчиво на меня посмотрел.
— Голоса? Тебя до сих пор преследуют галлюцинации?
Я слабо кивнула и потёрла ладонью лицо. Галлюцинации первое время мучили всех, кто попал в Эдем из других миров. Но обычно спустя месяц-два они проходили. В моём случае дела обстояли иначе. Возможно, это была реакция на сильный стресс. А может, моя душа не приняла новое тело и из-за этого угасал мозг…
— Тебе надо показаться врачу! — решительно заявил Макс.
— Не стоит… Я пью двойную дозу таблеток. Обычно они помогают, но сегодня я, кажется, пропустила утреннюю дозу…
Двери лифта с тихим писком открылись, и мы втроём покинули злополучную кабинку.
— Так вот оно в чём дело, — задумчиво протянул Тим и на ходу обменялся многозначительными взглядами с братом.
А мне показалось, что эти слова значили куда больше, чем простая ремарка о моём самочувствии.