Опасная близость

Когда от меня отвернулись все, даже собственные родители, и я осталась на обочине, абсолютно запутавшаяся и испуганная, только Рита была рядом.

– Надеюсь, он сидел у мусорного контейнера и просил милостыню? – с порога спрашивает подруга, я даже не успеваю зайти к ней в квартиру. – Нет? Жаль.

– Рит…

– Ты расцарапала ему морду? Сказала ему всё, что мы обе о нем думаем? Прямо по списку. Пункт первый: ты – жалкий червяк, и…

– Рит… – повторяю еще более обреченно.

– Ну, что?

– Мы целовались…

– Как?! С ним?! Зачем?..

В глазах подружки – такое искреннее, неподдельное удивление, граничащее с ужасом. Мне кажется, заяви я ей, что поедаю младенцев на завтрак, она была бы менее шокирована.

Приходится рассказать. О том, как я увидела его в ресторане, впервые за три года, хотя думала, что он уехал из страны и сейчас где-то в Европе. О том, как он меня вспомнил, как пошел за мной в туалетную комнату…

– Я найду его и убью, – мы давно уже сидим на маленькой уютной кухоньке квартиры, которую снимает семья Риты; подруга нервно жует печенье за печеньем, и вазочка быстро пустеет. – Из-под земли достану. Какое он вообще право имел тебя касаться? Он тебе жизнь сломал, а теперь…

Больше приличных слов она не находит и переходит на язык, прямой и доступный каждому, то есть матерный.

Ну, будем честны, жизнь он мне не ломал. Я сама решила уйти из дома, отказалась от родительских подачек и устроилась в ресторан, совмещая работу с учебой в университете. Внезапно пришло осознание, что жить под родительским крылом хоть и удобно, но свободы тебе не видать. Тебя контролируют во всем и имеют полное на это право. Они же обеспечивают твои прихоти.

Потому уже три года я свободная студентка, которая больше не ходит по дорогим клубам и одевается на распродажах – и это делает меня счастливой. Наконец-то я могу дышать полной грудью, не боясь кого-то разочаровать. Кроме самой себя, конечно.

– Что ты будешь делать? – Рита спрашивает почти спокойным тоном.

– Да ничего. Надеюсь, он больше не придет. Поцеловались, и хватит.

– А если придет? Он же ненормальный. Захочет добавки и припрется.

– Ты предлагаешь мне уволиться, только бы случайно не пересечься с бывшим?

Она неоднозначно ведет плечом.

– Я бы на твоем месте ему в суп плюнула.

– Хорошо, что ты не на моем месте.

Возможно, я поступила неправильно. Пошла на поводу у эмоций, дала слабину, не проявила характер. Наверное, нужно было сразу оттолкнуть Богдана, не позволить ему даже приближаться к себе – но я не смогла. И сейчас меня съедало жуткое чувство собственной никчемности.

Я ведь обещала себе быть сильной. Представляла, как встречу его однажды, совершенно случайно, и гордо пройду мимо, даже не обратив внимания. На высоченных каблуках. В мини-юбке или платье, обтягивающем меня как вторая кожа. Разумеется, с вечерним макияжем. Вся такая недоступная и прекрасная.

Но получилось иначе. Жалко, убого, уныло.

А еще… еще мне хотелось, чтобы поцелуй продолжался. Чтобы нас не остановила Дина. Чтобы у нас было время, бесконечно важные секунды наедине друг с другом, только бы хоть как-то компенсировать потраченные три года.

– Ты говоришь, с ним какая-то швабра была? – Рита берет очередное печенье, ломает его в пальцах и собирает крошки со стола в горку.

– Девушка, – поправляю я ее.

Ритка бывает грубой и бескомпромиссной. Пассия Мельникова ведь не виновата, что он пришел с ней именно в «мой» ресторан. Наоборот, мне грустно, что она заложник этой ситуации. Что хорошего, если твой мужчина зажимает в углу кого-то, когда ты сидишь в соседнем зале и ждешь свой заказ?

– Сказала бы ей, чем у неё мужик занимается, посмотрела бы, как она его отходит на глазах у всего ресторана, – вздыхает Рита. – Ты слишком добрая и наивная.

– Ага, и глупая.

– Ладно тебе убиваться. Всё равно вы с ним больше не увидитесь, – подруга поглаживает меня по плечу.

Стоит ли говорить, что Рита глубоко ошибалась?

***

Когда подсматриваешь в интернете новости про бывшего, испытываешь непонятное волнение. Лёгкие сдавливает. Взгляд мечется, словно ты совершаешь что-то запрещённое, недозволенное, порицаемое.

Да, тем вечером я решила разыскать Богдана в интернете. Однажды уже пробовала, но тогда у меня ничего не получилось. Может быть, за три года он стал проще относиться к социальным сетям?

Я наткнулась на его профиль случайно, через его друзей, имена которых с трудом вспомнила. Полупустой, пара фотографий, и всё. Нет, Мельников не изменил себе, не стал выставлять свою жизнь напоказ.

Но в друзьях у него – разумеется, я и туда залезла! – обнаружилась та девушка. Елизавета Макаренко. Она не стремилась особо светить любовника, но я узнавала знакомые черты. Его силуэт, машина (он ее не сменил), квартира с видом на парк, наручные часы и родинка на запястье.

Я как безумная начала изучать ее страницу, пытаясь понять: чем же она лучше меня?

Разумеется, ни о каком «лучше» речи идти не могло, потому что Богдан давно разорвал со мной отношения. Кроме того, у него появилась другая девушка. Он говорил, что они собираются пожениться. Её звали не Лиза, нет. Полина.

Так почему же он поменял невесту-Полину на какую-то Лизу? Что, ушел и от нее тоже? Сказал, что они слишком разные, и ей нужно найти кого-то лучше?

Я надеялась увидеть что-нибудь, что успокоило бы меня. Например, что она кормит бездомных котиков или занимается волонтерством. А может, у нее собственный бизнес, который она построила с нуля? Она печет восхитительные тортики, а в свободное время бегает сорок километров на марафонах?

Но Лиза была самой обыкновенной девушкой. Она ходила с подругами по барам, гуляла допоздна, отучилась на дизайнера и ничем не выделялась. Она не была лучше меня или хуже.

И это меня злило. Я не гордилась своими эмоциями, но они переполняли меня доверху. Я не могла смириться с тем, что Богдан сказал мне: «Нам не стоит больше видеться», а потом полез целоваться как ни в чем не бывало. Не могла смириться с тем, что в его жизни появилась Елизавета, которая фотографирует его спину и пишет в описании: «День с любимым БМ». Он для неё любимый. БМ. Богдан Мельников.

Он же… он же…

Мне остро хочется написать Лизе, чтобы она спасалась от Богдана, чтобы не доверяла его словам. Потому что он сбегает от нее в туалет и целует там официанток. Потому что он предаст ее. Но я просто бездумно листаю фотографии, рассматриваю ее жизнь снимок за снимком и кусаю губы.

Рите я, разумеется, о своем помешательстве не рассказываю.

Не поймет. Осудит. Скажет, что я сошла с ума и мне пора ложиться в дурдом.

На следующую смену я прихожу взвинченная, постоянно озираясь по сторонам, ловя в затылках сидящих за столиками мужчин знакомые очертания. Долго поправляю форменную блузку, дергаю за юбку.

– Что на тебя нашло? – Дина рассматривает мои попытки привести себя в порядок с удивлением. – Как твой желудок?

– Нормально. Спасибо, что подменила меня.

– Ай, – она отмахивается. – Не стоит. Мне там один твой столик такие чаевые оставил, что я готова была их расцеловать напоследок.

– Какой именно?.. – охрипшим тоном.

– Третий. Там мужчина такой презентабельный сидел с девушкой. Прикинь, десятку дал. Кстати, хочешь – могу поделиться. Мужик этот сказал, что ему очень нравилась прошлая официантка. Пришлось огорчить, что ты ушла, но я с удовольствием тебя заменю.

Я грустно хмыкаю. Спасибо ему, конечно, хоть чаевых этих мне и не досталось – да я бы и не взяла их. Ощущаешь себя женщиной, которой за поцелуй платят твердой валютой. Приятного мало, сколько бы он ни оставил. Неужели я стою всего десять тысяч?

– Нет, спасибо. Ты заслужила эти деньги.

Смена начинается, и потихоньку, за работой я забываю о Богдане. Невозможно бегать от столика к столику, запоминать заказы, теребить поваров и при этом страдать из-за бывшего мужчины.

А потом…

Ну, разумеется, потом я замечаю его, сидящего у окна, разглядывающего меню.