Страница 19 из 23
Мой дар? Я дернулась, и, хотя Майфренн Мелорин не видел моих глаз, он догадался, что я не менее удивлена.
— Да, я знаю что тебе передался дар ловчего от отца. Для девушки он бесполезен... Невозможно угадать, получит ли ребёнок дар и какой именно. Ведь ты могла бы родиться настоящей ищейкой.
Значит, у Лаурии был дар ловчего, который конечно, никто не развивал из-за того, что она появилась на свет женщиной. Действительно было бы обидно.
Адид взял и вторую мою руку. Впервые я видела его так близко. Глаза в глаза. Какие у него тонкие черты лица, такие благородные, но одновременно мужественные. Сразу стало ясно, что это не изнеженный мамочкин сынок. Какой же он красивый... Ну зачем ты такой красивый, Адид?
— Возможно, тебя обрадует известие о том, что мой стажёр меня терпеть не может.
— Что правда?...
— Так сверкает иногда зелёные глазища.
Ему даже говорить ничего не нужно. Уже и так понятно, что он отправляет своего напарника в далёкое пешее путешествие. Но я очень бываю строгим, я это знаю... Иногда даже бываю чересчур строгим. Но ничего не поделаешь приходиться быть таким... Студенты появляются на своей первой практике такими восторженными, и наивными. Ещё совсем детьми. И сразу же попадают в какие-нибудь неприятности. Они не должны забывать, что наша служба стажёра смертельно опасна. Во время Перекрестков с Азорциском...
Адид замолчал, и задумался.
— Она очень сильно устала. Её первое серьёзное дело. Я увидел, что она находится на грани, хотя сильно старается. А потом она упала, сильно поранилась и почти что было сдалась... А я...
— А что ты?
— Наорал на неё! Видела бы ты тогда её глаза. Я словно её ударил... Но иначе было нельзя. Если мы бы ходили туда-сюда – а из Арзоциска нелегко выбраться, – упустили бы время, ведь каждая минута была на счету.
Лицо Майфренна Мелорина потемнело.
— Однажды я допустил ошибку, когда сам был её ровесником. Но мы не успели. Я до сих пор вспоминаю лицо того молоденького паренька. Приди мы на несколько минут раньше, он бы остался жив. Иногда я вижу его в своём сне. Не хочу, чтобы моего стажёра преследовали кошмары. Когда-нибудь она всё равно опоздает... Но только не сейчас. И не со мной...
Я прерывисто вздохнула, пытаясь не заплакать. Мою душу будто бы вывернули наизнанку.
— Извини, я тебя расстроил. – Адид наклонился и мимолетно коснулся поцелуем тыльной стороны моей ладони. – Такой вот я мрачный тип.
А я... О боже мои руки, мои непослушные руки, что же вы творите! Я дотронулась до его волос: на ощупь они оказались такими жёсткими. Пропустила пряди между пальцами. Погладила его по щеке. Вернее, лишь едва мазанула.
— Бедная она, бедная... – прошептала я.
— Ну ничего, больше она не собьёт колени. Я купил ей костюм ищейки. Всего-навсего такая мелочь... Я хотел сразу предложить, но видела бы ты эту гордячку. Она отшила так, что я даже и не понял, кто из нас кого наставляет.
Адид помолчал.
— Я совсем тебя запутал, Лаурия.
— Вовсе нет... – прошептала я.
Как мне было хорошо именно сейчас. От озера тянуло прохладной, солнышко не жарило, а только ласкало, Адид держал меня за руку. Мы постепенно приближались друг к другу, пока разговаривали, и вот уже сквозь тонкую пелену платья я ощутила тепло его поджаренного тела.
— Лаурия посидим ещё немного? – предложил он.
Он осторожно обнял меня за талию. А я...
«Остановись, Тамара. Остановись, пока ещё не поздно!»
Уже поздно. Я положила голову ему на плечо.
Мы сидели, молчали, смотрели на бирюзовую воду и на то, как большой полосатый уж, упавший в озеро, отважно сражается со стихией, пытаясь вылезти на сухой берег. И хотелось помочь дуралею – вытащить на сушу, невозможно было разорвать объятия...
В конце концов Адид крякнул:
— Нет, о боже я не могу на это смотреть!
Встал, зачерпнул горсть воды вместе с бедолагой и выплеснул на траву.
Что же, Майфренн Мелорин, больше можете не пугать меня своим строгим взглядом. Теперь я точно знаю, какой вы...
— В «Золутую рыбку»? – спросил он, вернувшись.
— Да...
Адид протянул мне ладонь, чтобы помочь мне подняться с земли. Мои тонкие пальцы, окутанные кружевами, мне самой казались невесомыми, эфемерными... Он ненадолго замер и наклонился, чтобы поцеловать их. Потом коснулся губами выступающей косточки на запястье. Отогнул краешек перчатки и скользнул поцелуем по полоске обнажённой кожи.
Это было совершенно невинно. По нежную кожу с внутренней стороны локтя будто меня обожгло огнём. Меня никто никогда так не целовал... Именно так...
О боги, как же я завтра на службе смогу смотреть ему в глаза? Как мне жить, если обман вдруг раскроется?
— Не бойся, Лаурия. – Адид ощутил моё смятение. – Я никогда тебя не обижу. Не бойся, мой Рыжик...
Мой рыжик. Ну и всё... Он придумал ей ласковое прозвище. Это значит, он к ней привязывается. Ненавижу тебя, Лаурия Голджинни! Ты его не заслуживаешь! Ты сбежала и бросила его! Я тебе его не...