Ты меня поймал

— Привет. Я Клара, — слегка заикнувшись на первой букве приветствия, представилась Илларионова, тем самым вызывая у меня острое желание заржать в голос.

Она, видимо, тоже помнила, что официально мы с ней вовсе не знакомы, но вот только момент выбрала крайне неудачный.

Хотя… смелый удачей правит сам.

— Привет. А я Лео, — поддерживаю беседу. — Как тебе прогулка? Смотрю, немного затерялась?!

Лара

Когда этот абсурд вырвался из моего рта, а в ответ я получила отдачу, то внутри меня что-то замкнулось, и я не уверена, что это будет возможно починить.

Не могу говорить или двигаться, поэтому просто смотрю на человека, который торгует младенцами.

Его зелёные глаза внимательно осматривают меня, наверное, в поисках оружия или каких-то записывающих устройств, но я вместо того, чтобы испытывать неприязнь, буквально плавлюсь и плыву как краска по холсту в жаркий день. Особенно, когда он останавливается на моих босых ступнях, меня пробивает искрой через всё тело, как тогда во время массажа на балу.

Дыхание прерывается, грудь и голову распирает излишек воздуха и чувств, и, наверное, меня бы порвало на части как птичку в мультиках.

— Дыши, Мотылёк, — слегка наклоняясь ко мне, шепчет Третьяков, опаляя ухо и шею своим горячим дыханием.

И я подчиняюсь. Делаю глубокий вдох через нос, стараясь при этом не захлебнуться в его запахе с нотками кардамона.

— Поговорим? — спрашивает хозяин кабинета, протягивая мне свою раскрытую кверху ладонь. — Вне шкафа.

Коротко и судорожно киваю, бросая короткий взгляд из-под ресниц на его охрану, что продолжала толпиться за его спиной, буквально заполняя своими огромными фигурами всё помещение. Особенно этот… светловолосый с каменным выражением лица и горящим взглядом мясника. От него у меня непроизвольно сокращаются все мышцы тела… не уверена, что он просто человек…

— Не бойся, парни тебя не тронут?! Да, парни?!

В разлад до меня доносятся приглушенные и басовитые «Да, Лев Николаевич», но тот, от чьего лица меня потряхивает как в лихорадке, молчит.

Графу, видимо, надоедает ждать моих действий, поэтому сам подхватывает мой локоть, безвольно свисающий вдоль тела руки, и тащит наружу.

— И как только уместилась там? — удивлённо бормочет себе под нос, помогая вышагнуть и тут же через пару шагов усадить в мягкое кресло, обитое гладкой кожей.

Оно такое холодное, что при контакте попы с ним меня передёргивает, но я не издаю даже звука. Усаживаюсь с прямой спиной и поджимаю пальцы ног. Хочется свернуться в клубок, чтобы согреть замёрзшие конечности, а заодно спрятаться от любопытных взглядов охраны Третьякова и особенно того блондина. Сейчас даже поведение графа Дракулы меня так не настораживало, как тёмные мысли неизвестного мужчины.

— Убивать ты меня не собираешься? Правильно? — вопрос Третьякова едва не заставляет подскочить меня на месте.

Перевожу взгляд на него и отрицательно качаю головой.

— Оружия при себе нет? — продолжает допрос мужчина, словно магнитом притягивая моё внимание только к себе.

Повторяю предыдущее движение, на что Лев Николаевич жизнерадостно хлопает в ладоши. Меня снова передёргивает от неожиданности его реакции, но мужчина уже отвернулся и обратил свой взор на охрану.

— Парни, пока все свободны. С барышней я побеседую сам.

Качки тут же двинулись на выход, кроме одного… моего кошмара наяву.

— Захарушка, ты тоже прогуляйся. Поужинай пока, — но этот айсберг не спешит выполнять поручение своего хозяина и продолжает сверлить меня серым взглядом. — Проверь заодно, кто у нас такой смелый, что нарушает режим содержания пациентов.

— Уверены, Лев Николаевич? Мало ли… — грохает «милашка» Захарушка, выбивая из моих нервов новую порцию дрожи.

Третьяков вздыхает, но продолжает их беседу также добродушно.

— Яровой, думаешь, я не в состоянии справиться с этой пигалицей, если она решит вырубить меня с ноги?

Захар прекращает кроить меня на части и недовольно кривит рот. Вот он почему-то уверен, что я точно собираюсь прикончить графа де Бомарше голыми руками.

— Как скажете, Лев Николаевич. Я на связи. Рядом.

Последнее слово с этой особой интонацией явно предназначалось для меня. И он зря так старается, я уже его боюсь. До чёртиков и старческого маразма.

Охранник уходит, плотно прикрывая двери, а Третьяков разворачивается ко мне лицом.

Наверное, мне должно полегчать, раз меня не отдали на растерзание этого блондина и его своры псов, теперь есть шанс увидеть рассвет следующего дня. Наверное…

Но, едва меня касается изумрудный взгляд, легче не становится. Добродушность оттуда ушла, как будто её там не бывало, и теперь передо мной стоял истинный граф Дракула.

И он ещё ничего не сказал, но я чувствую, что лучше бы вернулся тот злой Захар и забрал моё тело для справедливой расправы за нарушение закона о частной собственности.

— Ну что, Клара, поговорим? Зачем? С кем? И почему ты? Не понравился поцелуй или мой подарок? Или всё вместе, включая меня? Не нравлюсь?

От его вопросов даже голова закружилась, а может, оттого, что за сегодня я только завтракала небольшим йогуртом и весь день была на нервах. Чтобы, дай бог, не грохнуться, вцепилась пальцами в мягкие подлокотники, тожеобитые кожей.

Понимаю, что надо открыть рот и что-то сказать, любую ересь, чтобы выразить моё желание контактировать с хозяином замка. Понимаю, но как последняя дурочка лишь продолжаю смотреть в его красивое лицо.

— Будем играть в молчанку? — отводит от меня взгляд и медленно движется к раскрытому окну, откуда невыносимо тянет осенним холодом.

Расцепляю зубы для ответа, но неожиданно прояснившийся без чар Дракулы разум «сообщает», что говорить-то мне нечего.

Рассказывать про Вознесенскую? Не собираюсь. Оправдываться? Я действительно виновата. Свалить всю вину на Наташу? Не выйдет, так как я сюда своими ножками топала, подруга за шкирку меня точно не тащила.

Хороший вопрос — почему я сюда пришла? Без дула пистолета у виска?

Осторожно поворачиваю голову в сторону окна и статной мужской фигуры в его проёме. Руки в карманах брюк, спина прямая, напряжённые плечи разведены так, словно их хозяин готовится к удару.

Из-за него. Вот почему я здесь! Зияющая пустота вместо его глаз на моих картинах и желание понять, что со мной не так в присутствии мужчины моей подруги. А просьба Наташи скорее повод, чем причина.

Пока я думаю, Третьяков усталым жестом растирает шею и слегка наклоняет голову в стороны, разминая мышцы. Вспоминаю, что говорила Наташа о графике его жизни — ни секунды покоя, а тут я как снег в июле.

Мои конечности совсем отморозились, но через силу разжала пальцы рук, отпуская ни в чём не повинные подлокотники. Своим молчанием я только тяну время и факт расправы надо мной.

Вспоминаю, что я хоть и пигалица, но не лишена достоинства и отваги.

— Подарок был чудесный. Благодарю. Если скажете адрес, куда я могу его вернуть, буду ещё больше благодарна.

Возможно, мне кажется, но Третьяков вздрагивает при первых звуках моего сдавленного голоса.

Слышу ухмылку и быстро отворачиваюсь от осмотра мужской фигуры. Граф в прекрасной форме — высокий рост, в меру развитые мышцы, правильное телосложение. В нём чувствуются «благородные» гены и достаток успешного человека.