Страница 51 из 78
Глава 26
Вот так мы и стоим: Кнопка, зарывшаяся носом в мою серую толстовку, чуть влажную от промозглой осенней сырости. И я, окруживший нервно сопящую девушку кольцом рук и снисходительно взирающий на пытающихся подобрать челюсти с пола женщин семейства Васильевых. Филатовы, к слову, соображают намного быстрее и с легкостью приспосабливаются к той ж… жизненной ситуации, в которую умудрились угодить.
— Почему мы до сих пор стоим в коридоре, когда на кухне ужин стынет? — естественно, командование этим странным парадом принимает моя невозмутимая мать, широко распахивающая дверь квартиры и приглашающая нас всех внутрь.
— А можно не надо? — жалобно шепчет Аленка, топя меня в умоляющей синеве красивых глаз, и строит такую умилительную мордашку, что с каждой секундой мне становится все труднее ей отказать. — А давай я по-тихому смоюсь, а ты скажешь, что я конспекты в библиотеке забыла?
— И бросишь меня на растерзание трех любопытных женщин, мечтающих вытрясти подробности о нашем знакомстве, совместном быте и планах на дальнейшую жизнь? — я знаю, что играю не честно, вытаскивая припасенный козырь из рукава, и надеюсь на свое природное обаяние и доброе Аленкино сердце.
И часто сбоящая интуиция на этот раз меня не подводит: Кнопка с тихим покорным вздохом отлепляется от моей груди, роняет «я тебе это еще припомню, Филатов» и пристраивается к концу маленькой очереди, образовавшейся на входе.
— Нет, Алена не беременна, — поражаясь избирательной глухоте собеседников, я повторяю в третий раз, когда мы усаживаемся за накрытый стол, и разливаю в бокалы красное итальянское вино, рассчитывая, что очная ставка под небольшим градусом будет восприниматься легче.
— А вы служили, Иван? — подает голос невзрачная Васькина сестра, ничуть не похожая на мою жизнерадостную и яркую соседку, и я явственно ощущаю, что вопрос с подвохом.
— Два года в военно-морской академии считаются? Их мне хватило, чтобы окончательно убедиться в том, что армия — не мое, и перевестись в Краснодар на гражданскую специальность, — по сведенным к переносице бровям Филатовой-старшей понимаю, что сморозил что-то не то, и получаю подтверждение своим догадкам от Ларисы, монотонно постукивающей бесцветными короткими ногтями по столешнице.
— Жаль, папа расстроится…
— А папа у нас кто? — наклоняюсь к Кнопке, чтобы прояснить деталь, которую по-хорошему прояснять нужно было в тот день, когда мы съезжались, и получаю поистине сногсшибательный ответ.
— А папа у нас военный со стажем, — вдоволь насмеявшись и пронаблюдав гамму противоречивых эмоций на моем ошеломленном лице, Аленка находит под столом мои пальцы и крепко их сжимает. Трет кончик носа свободной ладошкой и на полном серьезе выдает: — а папе ты в любом случае не понравишься, будь ты хоть трижды младший лейтенант и дважды Герой России. Прошлого моего ухажера он выпроваживал воздушкой. Почему, думаешь, Ларка до сих пор не замужем?
— Ва-а-аська! — с разных краев стола раздается синхронный страдальческий вздох, на который моя вредная соседка не реагирует никоим образом, сгружая сначала мне в тарелку, а потом и себе сочную свиную отбивную. А я думаю, что, если чувством юмора Аленушка пошла в отца, то мы с ним точно поладим.
— На самом деле, она до сих пор в девках ходит, потому что нудная до невозможности, — отвлекаясь от умопомрачительно пахнущего мяса, сообщает мне доверительным шепотом Кнопка, и я не врубаюсь, шутит она или серьезно.
До тех пор, пока Лариса со священным ужасом не отодвигает от себя пиццу, бормоча что-то, вроде «здесь же одни углеводы», и не начинает фанатично жевать унылые листья салата без единой капли оливкового масла и, уж тем более, без майонеза. Просветить ее, что ли, что мужики любят девушек с хорошим аппетитом и округлыми формами?
В остальном, ужин проходит достаточно спокойно, если не брать в расчет падающие на нас градом вопросы Васькиной сестры из разряда «сколько детей вы планируете» или «как назовете ребенка, если первым родится мальчик». И если Аленка сердито фырчит, норовя бросить в родственницу остро заточенный нож, то я расслабленно рассуждаю о достоинствах имени «Александр» и честно заявляю, что хочу троих.
— Да ты издеваешься! — чуть слышно шипит Кнопка и пытается воткнуть мне в бедро вилку, но безуспешно, потому что эти маневры мы уже проходили и выучили назубок.
Немного повозившись, я забираю из тонких музыкальных пальцев орудие мести, и, повернув Аленкину ладонь тыльной стороной вниз, целую нежную кожу. Отчего Васька совсем по-детски смущается, заливается неровным румянцем и торопится поскорее высвободить захваченную мной конечность. Смешная.
Под конец наши мамы обмениваются номерами телефонов и рецептами теста для блинов, и я запоздало понимаю, что теперь атаку придется отражать в двойном объеме со всех флангов. А уж обещание навестить чету Васильевых с ответным визитом, когда глава их семейства вернется с боевых учений, если не приводит меня в состояние, близкое к панике, то внушает вполне оправданный страх.
Покончив с любезностями, мы перебираемся в коридор, в котором сразу же становится тесно. И я смотрю на невысказанные сомнения, застывшие в глазах Аленкиной матери, отмечаю, что сестры не обнимаются, и со всего маха влетаю в осознание того факта, что хочу сделать Кнопку частью своей жизни. Как будто у нас с ней все по-настоящему и не было брошенных в запале слов «притворись моей невестой».
Да, иррационально. Да, нелогично. Но правильно, если прислушаться к внутренним ощущениям, толкающим меня к девушке.
— Собирайся.
Роняю отрывисто и радуюсь, что Васька ничего не уточняет и молча достает из шкафа светло-голубые джинсы и мятного цвета толстовку. Подкатывает свободные рукава до локтя и стягивает волосы в хвост. Такая уютно-домашняя и очаровательная в своей простоте. И ей, действительно, не нужно краситься, чтобы привлечь к себе внимание.
— Хочу с друзьями тебя познакомить, — поясняю Аленке, когда мы забираемся на ямаху, и завожу двигатель, млея от тепла прижавшегося ко мне тела.