Страница 9 из 12
– Что это с вами? Я сказала что-нибудь не то?
Сделав над собой усилие, он поинтересовался:
– А что, по-вашему, много таких мужчин, как я и этот баскетбольный тренер?
– Немало. Вы, как бы это сказать, ну, массовое явление, что ли.
Тут Гордеева передернуло, и девушка вдруг все поняла.
– Ага, догадываюсь! – воскликнула она. – Вы обиделись на то, что я назвала вас серединкой на половинку, сказала, что таких много, правда?
– Не то чтобы обиделся, – ответил Гордеев, – а, скажем, у меня опустились руки.
– Это почему же?
– Так. Мне кажется, что я делаю то же самое, что делают другие, вот я и предпочитаю теперь ничего не делать.
Алла попыталась его утешить:
– Со мной у вас не должны опускаться руки. И потом, клянусь вам, мне больше нравятся такие мужчины, как вы, самые обыкновенные, чтоб ничем не отличались от других, ведь про таких с самого начала знаешь, что они скажут и что сделают.
– Ну вот мы и познакомились, – объявил Гордеев вставая. – А теперь прошу прощения – у меня срочная работа.
Они вышли в коридор. Нельзя сказать, чтобы у девушки был убитый вид, пожалуй, она даже улыбалась.
– Не нужно так злиться. Не то вы действительно станете совсем как тренер.
Гордеев немного оживился.
– А что еще сделал тренер?
– Поскольку я сказала ему однажды, что он мужчина, каких полным-полно, распространенный тип, что ли, он разозлился, ну точь-в-точь как вы, и выставил меня за дверь.
Гордеев молча открыл дверь, и она рассмеялась уже откровенно.
8
Подслушивающих и подсматривающих устройств в офисе Филипп со Щербаком не нашли, зато обнаружили кое-что более любопытное – «клавиатурный жучок». Это совсем свежее изобретение, функция которого, как объяснил Коля Щербак, была предельно проста. Едва на компьютере начиналась работа, о любом прикосновении к клавишам становилось известно кому-то еще. Более того, на экране шпиона, считывавшего информацию, была картинка монитора. «Клавиатурный жучок» был достоянием российской науки, и, кажется, Щербак с Филей этим гордились. А может быть, они просто были удовлетворены, что отработали не зря.
Что же получалось? Розанов решил открыть в Химках филиал. Договорился с отцами города о всяческом содействии и аренде прекрасного помещения в самом центре. После этого в Химки приехал Гордеев, подписал бумаги, закупил оргтехнику и... его тут же кто-то посадил на крючок? Ему продали аппаратуру, которая заведомо будет прослушиваться или просматриваться? Был ли в курсе продавец? И вообще, кто мог знать обо всей этой истории, кроме них с Розановым? Гордеев обдумал ситуацию с разных сторон и решил своего шефа пока в нее не посвящать.
– А можно оставить «жучок»? – спросил он у оперативников.
– Не понял, – сказал Филя, а Щербак почесал затылок.
– Можно ли сделать вид, что я не догадался, но в свою очередь засечь тех, кто охотится за моей информацией?
– Ага, – сказал Филя, что отнюдь не означало «да», а означало, что он понял вопрос. Щербак почесал затылок еще сильнее, а потом ответил:
– Надо звонить Максу.
Макс был штатным компьютерным гением детективного агентства «Глория» и вообще докой по всяким техническим штучкам, гораздо большим, нежели Щербак и Филя, вместе взятые. Единственным его недостатком было то, что из цокольного этажа в доме на Неглинной, который арендовала «Глория», на памяти Гордеева он практически не выбирался. Правда, благодаря этому Макс отменно консультировал по телефону.
Щербак позвонил ему и обрисовал проблему. Макс попросил детально описать «жучок», после чего выдал очередной гениальный, без преувеличения, рецепт – отвезти его вместе с клавиатурой в Москву – к нему, к Максу: он подсоединит «клаву» к своему компьютеру и станет лично работать на ней, дезинформируя «шпионскую сеть». А там видно будет.
Вечером Гордееву позвонил Бомба – Павел Долохов. Он был известным джазовым барабанщиком и менеджером. Когда-то с ним случилась неприятность: он привез в Москву какую-то американскую знаменитость, и у того прямо в московской гостинице исчез саксофон, на котором он играл последние двадцать лет. Именно Гордееву тогда удалось счастливым образом разрешить кошмарную ситуацию. Во-первых, Долохов, по его совету, напоил американца до бесчувствия, а во-вторых, к поискам были подключены сотрудники детективного агентства «Глория», усилиями которых было установлено, что в номер к американцу проникли «любители автографов». Цепочка быстро размоталась, и драгоценный сакс был возвращен протрезвевшему маэстро. В результате тот не был даже до конца уверен, что кража ему не пригрезилась. По большому счету, конечно, повезло, но с тех пор Долохов проникся к Юрию Петровичу уважением.
– Юрий Петрович, можете помочь моему другу?! – не здороваясь, завопил Долохов.
– Сомневаюсь. А что случилось?
– У него серьезные личные проблемы, и я боюсь за его жизнь.
– Пусть обратится в милицию.
– Время дорого! А вдруг он покончит с собой?
– И кто он такой?
– Олег Артемьев, известный художник. Очень модный.
– Не слышал, – отрезал Гордеев.
– Ему всякие знаменитости портреты заказывают. Он на этом имя сделал.
– Как Никас Сафронов?
– Никас Сафронов – это полный отстой, а вот Артемьев – художник что надо. Даже смешно сравнивать.
– Вообще-то мне по барабану, ты не обижайся, но дел сейчас – выше крыши. Мы новый офис открыли и...
– Юрий Петрович! – натурально взвыл Долохов. – Неужели не поможете?!
– Павел, дело в том, что я сейчас не в Москве работаю, и...
– Юрий Петрович, вы знаете, с каким уважением я к вам отношусь, даже с пиететом, даже...
– Короче, – попросил Гордеев, которому надоели эти излияния.
– Короче будет так – я бы не стал вас беспокоить, если бы не боялся...
– Чего?
– Мне кажется, ему до самоубийства недалеко. У него жена Альбина, известная манекенщица, сбежала. Я его уговариваю в Химки уехать, но он меня не слушает, торчит в Москве, надеется, что она вернется, и, кажется, тихо с ума сходит.
– Стоп, – сказал Гордеев, у которого внезапно прорезался интерес. – При чем тут Химки?
– Так он же оттуда родом фактически, у него там родители живут, у них чудесный дом, и ему бы сейчас из мегаполиса свалить – самое оно...
– Ясно, – оборвал Гордеев. – А где он сейчас – твой приятель?
– В своей мастерской. Слезы льет.
– А мастерская где?
– В Москве, конечно.
– В Москве, говоришь? Давай телефон.
Почему бы и нет, решил Гордеев. Шеф наверняка поинтересуется, как он наращивает клиентуру в Химках, а ему будет чем отчитаться: модный художник – это хорошо. А то, что он сейчас не в Химках, а в Москве – это частности, лишний повод домой наведаться.
По своему обыкновению, Гордеев порыскал в Интернете – есть ли какие-либо упоминания об Альбине за последнее время? И нашел сразу два, точнее, это было одно.
«В Лондоне на одной из вечеринок русская манекенщица Альбина Артемьева появилась со множеством кровоподтеков на спине, напоминающих, по мнению прессы, „следы от любовных укусов“. „Она похожа на инопланетянина“, – заявил один из фанатов Артемьевой. Впрочем, наибольшее удивление публики вызвали не синяки, а тот факт, что Артемьева даже не удосужилась прикрыть их и пришла на вечеринку в открытом платье».
«В Лондоне на одной из вечеринок русская манекенщица Альбина Артемьева появилась со множеством круглых синяков на спине, напоминающих, по мнению прессы, „следы от любовных укусов“. Удивление публики вызвали не синяки, а тот факт, что она даже не удосужилась прикрыть их и пришла на вечеринку в открытом платье. Кровоподтеки оказались следами от „банок“, хорошо знакомых каждому россиянину, – Артемьева лечила ими бронхит».
Толку от этого было, конечно, немного.