Страница 7 из 10
– Эм-м-м, – пытаюсь я помягче сформулировать мысль, чтобы не ляпнуть что-нибудь неприлично грубое, – я как бы не в том возрасте, чтобы играть в салочки-догонялочки, искать приключения на свою прекрасную попоньку и острые ощущения для выработки адреналина. У меня для этого работа есть – полный боекомплект. И как бы во встречах с кандидатами в мужья я бы хотела определённой ясности. Ну, как положено: вы мне купцов лицом, а я, как ценный товар, выберу тех, кому приглянулась я. Как вам такой вариант развития событий?
– Илона Александровна, – источает мёд и патоку, зефир и пастилу Дубцова, – я точно знаю, что вам нужно: встряхнуться немножко. Самую капельку.
Да я тут встряхнулась на днях. До сих пор в шоке. Как бы не надо мне вот это всё. И так головная боль не проходит. Но «свахе» я об этом, конечно, рассказать не могу.
Через пятнадцать минут переливания из пустого в порожнее я вдруг поняла, что лучше ей не перечить. Себе дороже. Надо плюнуть и сделать так, как она хочет.
– Вы не переживайте, – словно чувствует Дубцова, что я готова капитулировать, – я ж профи, фуфло вам не подброшу! Шикарный экземпляр! Импозантный, в отличном брачном возрасте, бизнесмен, богат, свободен и, между прочим, готов к экспериментам! Ему идея со свиданием вслепую очень даже понравилась!
Я представляю, как она его обрабатывала. Или нет. Не представляю. Не могу вообразить себе успешного самодостаточного мужчину, согласного на авантюру и детский сад.
– Знаете каковы первые признаки того, что девушка начинает увядать? – добивает меня она. И не дожидаясь ответа, выдаёт: – Она становится консервативной, скучной, её ничто не интересует, она перестаёт удивляться. Как только мы становимся предсказуемыми и подчиняемся схеме, жизнь начинает катиться в закат, как солнце за горизонт!
Только этого мне не хватало. Горизонт. Солнце. Закат. Мне всего тридцать один, о чём она вообще?! Я даже слушать об этом не желала. Но, наверное, именно эта вовремя нажатая педаль сработала.
– И как мы друг друга узнаем? – перебила я её излияния о пренеприятнейших вещах. – Он будет держать в руках журнал «Огонёк», а мне надеть дуршлаг на голову, чтобы уж наверняка?
– Отличный юмор! – необычайно оживилась Инна Андреевна. – Видите: это уже работает! Ну и, конечно же, не всё так печально, как вам видится. Я дам ваш номер телефона Антону Геннадьевичу. С вашего разрешения, конечно. Он вам позвонит, и вы договоритесь, где встретитесь и как друг друга опознаете. Ну и условие: фотографиями не обмениваться! Это важно!
Чёрт с ней, – подумала я, когда наконец-то отключилась от этого бесконечного источника радости, позитива, креативного мышления и энергии, что так и плескалась в разные стороны, грозясь утопить меня.
Да, я идиотка, но я согласилась. И на свидание вслепую, и на импозантного – со слов свахи – Антона Геннадьевича, и на то, чтобы она дала ему номер моего телефона.
Пусть. Цель оправдывает средства. Какая разница? Если солидный мужчина согласен на этот балаган, то почему я, собственно, должна артачиться?
– Добрый день, – позвонил мне «жених» полчаса спустя. – Илона?
О, да. Голос мне понравился. Низкий, глубокий, по-настоящему мужской. От такого – мурашки невольно по коже бегут и приплясывают. Если и всё остальное у него также в порядке, то я согласна даже подопытной собачкой побыть!
– А вы, я так полагаю, Антон? Или лучше – Антон Геннадьевич?
Смех у него тоже хороший – красивый, искренний, располагающий.
– Давайте без отчеств. Так будет проще.
И это тоже хорошо.
– Надеюсь, нам можно хотя бы внешность описывать, чтобы не подцепить кого другого случайно? – интересуюсь я, понимая, что косноязычие – это временное явление, но я, кажется, волнуюсь. Я, между прочим, миллион лет на свидания не ходила, а поэтому мне простительны некоторые недочёты.
– Думаю, это не запрещено, – легко соглашается он. – Я приглашаю вас на аукцион-выставку сегодня, в шесть часов вечера.
У меня буквально дыхание остановилось.
– Мы случайно не о выставке Белова говорим?
– Случайно о ней, – снова смеётся мой потенциальный жених и, кажется, я его уже люблю.
Я мечтала туда попасть, но простые смертные, даже если они исполнительные директоры кафе, там не котировались. Точнее, я проморгала момент, а когда очнулась, уже ничего нельзя было сделать: вход туда оставался только для слишком крутых персон с достаточно солидным статусом, коим я не обладала. Я могла, конечно, попробовать на Константина Игоревича надавить, но не стала. Подумала: раз уж не получилось, пусть остаётся так, как есть.
Оказалось, провидение меня услышало и помогло весьма креативным способом. Я зависла, лихорадочно соображая: а не указала ли я, когда заполняла бесконечно длинную анкету в агентстве, каким-нибудь пунктом мечту – попасть на выставку Белова?
– Мне сорок один год, – вещал красивый голос из динамика телефона, – рост – метр восемьдесят три, буду в чёрном пальто и с красным носом.
– Вы Дед Мороз? – ляпнула на автомате, не подумав. – Простите, – поспешно добавила я, но моего собеседника моя бестактность не смутила. Он продолжал смеяться. Весёлый какой. Это тоже плюс. Не люблю надутых павлинов.
– Почти. Мороз на улице.
– Ну да. Не май месяц, однако. Декабрь, – поддакнула я. – я даже придумала, как вы меня обязательно узнаете, – поспешила его обрадовать. – На мне будет красное платье. Такое. Цвета насыщенной артериальной крови. К тому же, я блондинка. Никогда не промажете.
– А чтобы наверняка, я вам позвоню и пойду на звук вашего мобильного телефона.
На том и порешили. Он в пальто и с красным носом. Я в алом платье, с распущенными волосами и мобилкой в руках.
Собственно, я в полушубке буду, а от алого платья – один подол наружу и то до колен, но кого это сейчас волнует?
Для верности, мы точно обговорили место встречи, чтобы по плану и никаких неожиданностей.
Я кинула взгляд на часы. Задумалась. Позвонила к своему креативному мастеру по причёскам.
– Не, мать, ну ты даёшь, да? – кричит в мобилку Анька Киреева[1]. – У меня ж очередь, между прочим. Записываются за год вперёд.
– Ну подвинь своих кобелей, а? – прошу я её почти по-человечески.
Анька – дизайнер по мужским причёскам. Но это у неё должность такая, а так она – золотые руки, из кого хочешь конфетку сделает.
У нас с Киреевой давняя дружба. Много лет назад я меняла имидж, стриглась под тифозного ежа. Вот тогда-то я и попала в её нежные руки. С тех пор и не расстаёмся ни на миг, можно сказать. Я стабильность люблю и старые проверенные связи.
– Что ж так тебе пригорело-то? – продолжает бубнить Анька.
– На свидание иду, – признаюсь со вздохом.
– Так с этого надо было и начинать! – воодушевляется Киреева. У неё там что-то падает, она чертыхается, куда-то исчезает почти на минуту, а потом деловито выдаёт: – Только для тебя, персик! В шестнадцать пятьдесят и ни минутой позже! И не благодари! Лучше денежные знаки, чем ваша горячая благодарность!
Я смеюсь. Это у неё шуточки такие. И точно знаю: я буду офигительно прекрасная сегодня!
Богдан
Она меня раздражала. Вот всё в ней было хорошо – норм, как говорят: и внешние данные на высоте, и с сообразительностью не напряг, и оделась она соответственно поставленным целям, однако я чувствовал раздражение.
Бесило, что она крашеная. Духи её слишком приторные. Макияж чуть ярче, чем положено. Я понимал: это кому-то надо лечиться или успокоиться.
– Богдан Артёмович? – смотрит Юлия на меня вопросительно, видимо, уловив моё настроение.
– Расслабься, – командую я ей, – твоя задача – находиться рядом, любоваться картинами, когда нужно, и улыбаться. Сегодня ты просто меня сопровождаешь на практически культурное мероприятие. Будешь себя хорошо себя вести, разрешу поучаствовать в аукционе. Деньги тратить любишь?
Что я, блин, несу? Юлия хлопает ресницами, не понимая толком, как правильно ответить. Я бы предпочёл искренне, но, боюсь, тогда моё раздражение может сделать невероятный скачок вверх, потому что с некоторых пор я понял: меньше знаешь – крепче спишь. Подобная поговорка появилась не зря. Это очень хорошая житейская мудрость, прошедшая испытание временем и не утратившая своей острой актуальности.