Страница 1 из 10

Я твоя навеки, ты мой навсегда

Ночь Ева

Глава 1

Илона

Вся жизнь моя летела под откос. По гладкой поверхности… вверх.

Думаете, так не бывает? Бывает, ещё и как.

Чем выше я поднималась по карьерной лестнице, тем круче пикировала ниже плинтуса. Во тьму безрадостного существования, когда «стерва» – это не эпитет, а почётное звание, не оскорбление, а почти профессия.

«Старая дева», – пыхтели за спиной. Так и хотелось обернуться и съязвить: вовсе не старая и давно уже не дева. Но кому это нужно? Самоутвердиться я могла и несколько иными способами, а доказывать уже давно никому ничего не обязана.

У меня всё хорошо на самом деле. Кроме одного: личной жизни. Но с некоторых пор я активно работаю и над этим вопросом. В самом деле: сколько можно страдать и оглядываться назад?

Как однажды сказал мой генеральный, Константин Игоревич: «принцев нет». А я хоть и спорю с ним иногда, в тот раз промолчала. Был у меня принц. Правда, ничем хорошим это не закончилось.

Итак, маленькие итоги: мне тридцать один, у меня отличная должность, «кресло», как говорят. На моих плечах кафе семейного типа «Наш дом» с развлекательно-игровым центром для детей.

Родители отдыхают и развлекаются, дети – тоже. Именно поэтому наше заведение любят и ценят семейные пары с детишками.

Ирония судьбы, не иначе. Одинокая я возглавляю вот такой уютный бизнес, где семейные ценности – прежде всего.

Жизнь моя продолжала набирать обороты, я убеждала себя в том, что женщина похожа на вино: чем дольше стоит, тем больше ценится, но ждать принцев или погоды у моря – это самообман. Поэтому я кинулась в омут головой: зарегистрировалась на сайте знакомств и обратилась в очень креативное брачное агентство. В поисках счастья, так сказать.

Я вознамерилась знакомиться с кандидатами в мужья и встречаться с ними до победного: кто-то да сразит меня в самое сердце. Ну, или я кого ударю своей неземной красотой и харизмой под дых – не исключено.

Говорят, в паре достаточно кому-то чувствовать чуть сильнее партнёра. И тогда тоже всё сложится. Я пыталась свято в это уверовать. Почти получилось.

Как вдруг…

Ох, уж это сладко-греховное, томительно-будоражащее «вдруг», от которого сердце ёкает в груди, и ты готов поверить в чудеса…

– Насилу вас нашёл, Соня.

Вначале я подумала, что у меня слуховые галлюцинации. Шутка ли: я не слышала этот голос одиннадцать чёртовых лет.

И нет, это не мне он рокочет бархатно, поднимая внутри моего организма бурю, когда мурашки – маршем, а всё остальное – дыбом, включая почки, печень и другие жизненно важные внутренние органы.

– Хорошо спрятались, – говорит он так, будто обучает новобранцев, как излучать секс через голос. – Операция прошла успешно. Вот, хочу сообщить вам радостную весть. Бабушка пришла в себя, врачи уверяют, что у нас самые благоприятные прогнозы. Будем пить шампанское?

Ведро шампанского мне. Со льдом. Чтобы охладиться, естественно. А лучше – кубики льда ему в штаны засыпать, чтобы не смел здесь рокотать и заигрывать с почти женой моего генерального директора!

Я оборачивалась медленно. Как в плохом кино, ёлки-палки.

Нет, я не собиралась производить эффект. За меня это сделал он – взорвал мироздание и потоптался по праху моих надежд. И я не собиралась ему это спускать с рук.

То, как он заткнулся на миг и уставился на меня, приятно мурлыкнуло пушистой кошечкой внутри. Оказывается, тут не только я не остыла. Кубики льда были бы весьма кстати. На голову ему, чтобы остудить.

– Ты! – выплюнул он коротенькое слово так, словно ему жабу в рот засунули. – Это ты!

Видимо, я произвела неизгладимое впечатление. Он даже веник из рук выронил. Надо же: явился с цветами и шампанским к Соне. Да Громов увидит – смешает его с конским навозом и утопит в луже![1]

Дуэль взглядов была бесподобна. Я наконец-то почувствовала себя живой, а не высохшей мумией. Всё это не эпитеты, поверьте: кровь быстрее по венам, сердце словно в барабан бьёт, ликование из ушей готово выпрыгнуть и сплясать ламбаду.

Но ничего внешне я показывать не стала. Обойдётся. Долгие годы тренировки даром не проходят и почётное звание «Стерва десятилетия» за красивые глаза не даётся.

– Ну я, – старательно выгнула бровь и плеснула немножко сарказма в полуулыбку. – Что ты так орёшь, Островский? Что ты так завёлся, Богом данный?

Не знаю, что его впечатлило – то ли я, такая прекрасная, то ли это прозвище из прошлого, а только он заткнулся на несколько благословенных мгновений.

Мы выжигали взглядами друг в друге дырки, оставляли ожоги, но никто не желал сдаваться.

Интересно, – подумалось мне, – он тоже ощущает подобное?

Жадную ненасытность. Невозможность наглядеться на него впрок.

Надо было не оборачиваться, но это оказалось выше моих сил. Я хотела посмотреть, каким он стал одиннадцать лет спустя.

Стал лучше. Мужественнее. Выше. Красивее. О, эти синие глаза. О, этот всепоглощающий смертельный огонь, способный испепелить потусторонней синью. Он действительно Богом данный… Мой Богдан Островский. Ну, мысленно я могу позволить себе так сказать. Ведь когда-то он всё же был моим. Имею право хотя бы где-то там, глубоко внутри, называть его так, как хочу!

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍И я прекрасно знаю, кого видит он. Унылую бабу с зализанными волосами. Без косметики, в очках. С первыми морщинками, что уже поселились в уголках глаз.

Вероятно, будь у меня возможность подготовиться к этой эпохальной – не побоюсь этого слова – встрече, я б из кожи выпрыгнула, но предстала бы перед ним во всей красе. Макияж. Салон красоты. Лучшее платье. Туфли на каблуках. Чтобы у него в зобу дыханье спёрло и не только в зобу, а кое-где пониже. Чтобы смотрел и локти кусал.

Но кого я обманываю? Он прекрасен. Великолепен. Мужчина в расцвете сил, как великий Карлсон. Да появись у него пузо и лысина, он всё равно был бы притягателен для женщин. Мужчинам не нужно напрягаться. Порой достаточно вот этого костюма за хренналион баксов, часов от известной швейцарской фирмы и солидного банковского счёта.

И опять вру. Мужчинам и этого не нужно. Иногда хватает харизматического обаяния, чтобы пленять, заставлять стоять собачкой с преданными глазами и заглядывать в рот, предвосхищая любые желания.

Это женщине вечно надо следить за собой, мучить себя диетами из-за лишних двух килограммов, искать лабутены и натягивать штанцы, что в любой момент на заднице разойдутся, как только она соберётся на выставку Ван Гога сходить.

Поэтому это даже хорошо, что Богдан Великолепный видит меня без прикрас. Так никаких ложных иллюзий не родится. Пусть торжествует, гад. Он прекрасен, а я унылая мымра за тридцать в безликом офисном костюме, где даже грудь можно на спине искать – разницы нет.

– Что, добилась своего? – идёт он в наступление первым. – Всё, как ты и хотела, да, Илон? Кресло руководителя, звезда первой величины в рамках ничтожной богадельни, квартира небось, машина, статус. Всё, как ты и хотела, да, Илон. Муж? Любовник? Или полный боекомплект? Всё ради великой цели, правда?

Лучше бы он рот не открывал, честно.

Я встаю со стула и распрямляю плечи.

– Конечно, – смотрю, не мигая, как очковая змея. – А ты как думал? Мечтал, что я буду водку пить и полы в подъездах драить? А ты злорадствовать и упиваться тем, что потеряла тебя, такого прекрасного, и скатилась в лужу?

– Где ты, а где лужа, – цедит он сквозь зубы. – Скорее по головам и трупам пойдёшь, чтобы своего добиться. Вижу, преуспела. Небось не одну простынь ради великой цели до дыр протёрла?

Бешенство. Ослепляющая ярость. Да кто он такой, чтобы судить меня?

Всё, что я культивировала годами, летело к чёрту, в тартарары.

Мне изменила выдержка. Исчезла язвительность. Умение брить словами налысо. Да что там: я больше и разговаривать не стала. Влепила Островскому пощёчину.