Страница 142 из 167
371
Совершенно другие сведения приводятся в Ляо-ши. Жена императора Дао-цзуна, из рода Сяо, носившая детское имя Гуаньинь, была дочерью Сяо Хуэя, младшего брата императрицы Цинь-ай, занимавшего должность начальника управления важнейших секретных дел. Обладала красивой наружностью, писала стихи и песни, по особенно хорошо играла на четырехструнной гитаре.
Увлекаясь музыкой, приблизила к себе музыканта Чжао Вэй-и. В начале эры правления Да-кан поступил донос, что императрица находится с Чжао Вэй-и и незаконной связи. Император приказал произвести расследование и, когда донос подтвердился, казнил Чжао Вэй-и вместе со всем родом, а императрице велел покончить жизнь самоубийством.
В первые годы эры правления Цянь-тун императрице был поднесен почетный титул «императрица Сюань-и» (ЛШ, гл. 71, л. 7а).
372
Чжао-и —высший ранг наложницы при династии Тан (СТШ, гл. 76, л. 2а). Ранг фан-и не упоминается в источниках, но, по-видимому, он присваивался наложницам, занимавшим более низкое положение, чем чжао-и.
373
В Ляо-ши рассказывается, что жена Тянь-цзо скончалась от болезни. По-видимому, авторы нашли неудобным писать, что ей пришлось стать второй женой Няньханя.
374
Спать на валежнике и есть желчь — т. е. испытывать лишения. Отсюда — более широкий образный смысл: быть всегда готовым к совершению подвига, чтобы отомстить за поруганную честь.
375
Имеется в виду Сяо Фэн-сянь.
376
Имеется в виду жена ханьского императора Гао-цзу, самодержавно управлявшая страной в качестве регентши со 187 по 179 г. до и. э. Отличалась коварством и жестокостью, в подтверждение чего Е Луп-ли приводит исторический эпизод, связанный с «человеком-свиньей».
Помимо жены, императрицы Люй, у Гао-цзу имелась любимая наложница Ци, у которой родился сын Жу-и, носивший титул Чжао-вана. Гао-цзу хотел передать престол Жу-и, но, не сумев осуществить это намерение, умер. После его смерти императрица Люй убила Жу-и, а наложнице Ци отрубила руки и ноги, вырвала глаза, прижгла уши, напоила зельем, вызывающим немоту, и бросила в отхожее место. По приказу императрицы это подобие человека было названо «человек-свинья» (ШЦ, гл. 9, л. 26. 3а).
377
Красавица из рода У — танская императрица Цзэ-тянь. Стремясь упрочить положение регентши, вступила в борьбу с представителями императорского рода. Главный удар былнаправлен против Юань-цзя, носившего титул Хань-вана, Юань-гуя, носившего титул Хо-вана, Линкуя, носившего титул Лу-вана, Чжэня, носившего титул Юэ-вана, и их сыновей, также имевших титулы ванов. Цзэ-тянь вызвала всех перечисленных ваное на аудиенцию, по они, страшась смерти, предпочли не являться.
Вслед за этим Чун, сын Чжэня, носивший титул Ланъе-вана, и его отец Юэ-ван открыто выступили против императрицы Цзэ-тянь, но потерпели неудачу и погибли. Остальным императрица либо приказала покончить. жизнь самоубийством, либо отправила в ссылку (ЦТШ, гл. 6, л. 3а).
378
Под двумя императрицами Сяо имеются в виду жена императора Цзин-цзуна и жена императора Шэн-цзуна, носившая титул «императрица Фа-тянь».
379
См. пер., гл. 1.
380
Кладбище Чанлин — кладбище ханьского императора Гао-цзу. В данном случае имеется в виду кладбище Абаоцзи, куда в 947 г. была сослана императрица Шулюй (см. пер., гл. 4).
381
Пиян-хоу — см. гл. 7, коммент. 42.
382
Жизнеописания императриц интересны тем, что они показывают совершенно особое положение киданьской женщины по сравнению с женщинами Китая. Если за всю долгую китайскую историю количество императриц, игравших видную роль в политической жизни страны, можно пересчитать по пальцам, то за сравнительно короткое существование империи Ляо, имевшей всего девять императоров, почти при каждом из них императрицы играли большую роль в делах государства.
Например, жена Абаоцзи, императрица Шулюй, «всегда принимала участие в обсуждении планов Тай-цзу, связанных с военными походами и управлением народам» (см. пер., гл. 13). Она предложила мужу план убийства племенных вождей. Успешное осуществление этого плана позволило Абаоцзи объединить киданьские племена и создать единое государство (см. пер., гл. 23).
По ее совету Абаоцзи приблизил китайца Хань Янь-хуэя, который в дальнейшем помог киданям в создании государственного аппарата, научил постройке городов, обнесенных внешними и внутренними стенами, способствовал развитию земледелия и торговли (см. пер., гл. 13).
Когда Ли Вянь, правитель Южной династии Тан, прислал киданям горящее сильным огнем масло, Абаоцзи хотел сразу же напасть на город Ючжоу, рассчитывая спалить дозорные башни. Однако императрица Шулюй отговорила его от этой затеи. Она остроумно сравнила Ючжоу с деревом, сказав, что, как дерево не может расти без коры, так и Ючжоу не сможет долго продержаться, если разграбить окрестности и лишить город продовольствия (см. пер., гл. 13).
Во время похода против дансянов Абаоцзи оставил императрицу охранять его юрту. Два шивэйских племени решили внезапно напасть на киданей, пользуясь отсутствием их государя. Узнав об этом, императрица Шулюй встала во главе войск и наголову разбила противника (см. пер., гл. 13).
Императрица Шулюй имела собственную орду, называвшуюся по-китайски «дворец Чаннин» и по-киданьски «Пусувань олудо», насчитывавшую семь тысяч киданьских семей и шесть тысяч семей переселенных варваров и китайцев. Орда выставляла пять тысяч всадников (ЛШ, гл. 31, л. 4а). Кроме того, она распоряжалась армией Шушань, численность которой составляла двадцать тысяч воинов (см. пер., гл. 23).
Количество примеров, показывающих большую роль императрицы Шулюй в жизни киданьского государства, можно легко увеличить, причем такую же, если не еще большую, роль играли многие из последующих императриц.
Особое положение женщины не только в киданьском, но и во всяком другом кочевом обществе хорошо известно. А. Ю. Якубовский, отмечая самостоятельное положение монгольской женщины, указывал: «Восточные авторы XIII —XIV вв., а также европейские путешественники оставили немало интересных сведений об этом. Известный арабский путешественник, происходивший из Танджа (Танжера), Ибн-Батута, проехавший в 30-х годах XIV в. в Дешт-и-Кыпчак, в своих заметках пишет: "В этом крае я увидел чудеса по части великого почета, в каком у них (татар. —А. Я.) женщины. Они пользуются большим уважением, чем мужчины". И действительно, Ибн-Батуте, привыкшему к другим порядкам, было чему удивляться. В системе кочевого хозяйства женщина не могла быть, конечно, совершенно изолирована от процесса общественного производства. Вспомним, что говорит о роли женщины в хозяйстве В. Рубрук: "Обязанность женщин состоит в том, чтобы править повозками, ставить на них жилища и снимать их, доить коров, делать масло и грут, приготовлять шкуры и сшивать их, а сшивают их они ниткой из жил. Именно они разделяют жилы на тонкие нитки и после сплетают их в одну длинную нить. Они шьют также сандалии (sotulanes), башмаки и другое платье"» (ЗОП, с. 119).
По-видимому, эта домашняя работа монгольской женщины входила и в обязанность киданьской женщины, но В. Рубрук забыл упомянуть, пожалуй, о самом важном моменте. В условиях кочевого общества, когда мужчины часто и на долгое время отлучались на войну или охоту, женщина помимо домашней работы была вынуждена брать на себя присмотр за стадами, представлявшими главное богатство кочевника.