Коммуналка

Девушка встала, не зная, как избавиться от того яростного тепла, которое росло в животе.

— Отвези меня домой, — сказала порывисто она и, встретившись с его взглядом, испугалась.

Он быстро облизал губы и кивнул.

— Ладно, поехали.

Они быстро сели в машину, и снова ехали в молчании. Света размышляла, позабыв о Стасе, как о призраке, видимом краем сознания. Теперь её заботило собственное состояние, которое возникало от присутствия Юры, тогда как она о нём ничего не знала. Совсем ничего. Такого со Светой не случалось никогда.

Припарковав машину неподалёку от её дома в тёмном и глухом переулке, Юра повернулся к девушке.

— Спасибо тебе за помощь, — начал он. — Хотя не знаю, кому ты помогла. Может быть, Стасу — понять себя, — усмехнулся он.

Свету почему-то разобрал смех от этих слов.

Она искренне откинула голову и долго не могла остановиться, хохоча.

А потом, девушка не заметила, как это произошло, он наклонился и поцеловал её.

Свету захлестнули сильные, острые чувства, которые она прятала от самой себя. Быстро, на одном дыхании, он обхватил её горячими ладонями, забираясь под шёлковую юбку. Девушка порывисто вздохнула, дотрагиваясь до его груди под футболкой. Кожа была густо покрыта волосами. Она вспомнила, что это золото волос её поразило раньше на его загорелых руках.

То, что произошло между ними, она отказывалась как-то объяснить или оправдаться. Влечение, притягивающее их с самого начала, в какой-то момент стало главным. Девушка испытывала обжигающе-острые ощущения от близости с ним, и они не прошли, когда она и Юра поправили одежду. Ей хотелось узнать о нём всё, он её очень сильноинтересовал.

— Ух ты! — тихо, хриплым голосом сказал мужчина. — Вот это ты меня завела.

Ошеломлённая Света молчала, чувствуя, как страсть постепенно утихает в теле, но всё ещё тлеет в душе. Он настолько притягивал её, что это даже пугало.

— Я не знаю, — слабо отозвалась она, — я не знаю, почему это случилось.

Он наклонился и чуть-чуть коснулся её губ.

— Потому что мы хотели, вот и всё. Я много думал о тебе. Ты необычная, яркая звёздочка, которой нужен нормальный мужик.

— Я произвожу такое впечатление? — спросила она недовольно.

— У тебя давно не было никого, я прав?

Света зажала зубами нижнюю губу, чтобы скрыть досаду.

— И что — ты тот самый мужик, который мне нужен? — раздражённо спросила она.

— Если хочешь, я мог бы, — кивнул он. — По-моему, ты не против.

Света развернулась к нему всем телом.

— Забудь. Просто забудь обо мне, мне нужен другой, — она скривилась, — мужик.

Выйдя из машины, девушка быстро отыскала дорогу домой, спотыкаясь на высоких каблуках.

С тех пор прошло четыре недели. Она побывала на море, загорела, избавилась от мыслей о Стасе, но легче не стало. Домой Света вернулась в раздражении, потому что постоянно ловила себя на воспоминанияхо нём. Как это было глупо и банально, но факт оставался фактом — Юра как-то странно повлиял на её сознание, особенно после того спонтанного и быстрого секса в его машине. И это была не только физическая сторона, хотя Света раньше никогда не думала, что она имеет такое значение.

Она думала, что всё и всегда происходит более-менее рационально, взвешенно, с оглядкой на деньги и социальный статус.

Но у Юры не было ничего из этого, а от его взгляда или прикосновения её начинало трясти.

Прошли ещё две недели августа, мучительное лето наконец заканчивалось, но раздражение Светы никуда не уходило.

Скандал вокруг Стаса не утихал, рэперы страны, как и предполагал Юра, объявили ему бойкот, и вместо ошеломляющей популярности своим вызывающим заявлением, парень добился негатива.

Света занялась внештатной работой и пыталась сконцентрироваться на этом, не оставаясь наедине с самой собой. Только это было невозможно.

10

Посреди летней духоты вдруг наступал один день, когда по-настоящему пахло осенью: ледяным холодком, спелыми яблоками и затяжными, унылыми дождями, с приходом которых всё изменится.

Ощущение неотвратимости тогда щемило грудь, становилось жаль мимолётного счастья, вспыхнувшего и сгоревшего слишком быстро.

Это было даже не предчувствием — знанием.

Лена продолжала работать медсестрой в доме-интернате для инвалидов, и старалась не думать об усталости. Ей приходилось тяжело, но она не жаловалась никому ни одним словом, зная, что другого выхода нет.

Глядя на любимого, она видела в работе то же упорство и терпение. Лена поняла, что он не такой уж и несерьёзный, как она о нём думала когда-то. Он продолжал работать два дня в неделю в интернате, и иногда признавался ей, что лучше с раннего утра до поздней ночи вкалывать в автосервисе, чем там, потому что вид брошенных больных детей, на которых у персонала просто не хватало сил, жестоко менял сознание.

Лена понимала, что он скоро не сможет выносить такой нагрузки, это висело в воздухе невысказанными эмоциями и приводило его в мрачное состояние всё чаще. Тогда он обычно брал гитару и пел печальные армейские песни. Что-то мучило его, но он на эту тему не говорил, только по глазам она могла определить внутреннюю борьбу и страдание.

А однажды утром, придя с дежурства вместе с Лёшей, Лену встретила мама со странным выражением на лице. За столом сидел её очередной поклонник, оставшийся здесь с ночи, и аппетитно ел картошку с мясом, приготовленную позавчера Леной, часто опрокидывая в себя тонкую рюмку водки.

— Здравствуйте, — тихо произнесла Лена.

Мальчик на её руках спал, и она первым делом подошла к кроватке и положила его туда, постаравшись не потревожить.

Сорокалетний мужчина с чёрными короткими усиками с интересом смотрел на неё, не выпуская вилку из рук и ничего не ответив на приветствие.

Нина прошлась по комнате, остановилась перед дочерью и сказала: — Я собираю документы, чтобы отдать его в интернат.

Лена издала горлом сдавленный звук и тяжело сглотнула. Она не ожидала такого от матери, в последнее время та даже не заводила разговор на эту тему.

— Ты мне потом ещё спасибо скажешь, — усмехнулась она. — Не надоело в дочки-матери играть? Ты сейчас сама залетишь — аборт сделаешь?

Молодая женщина опустила голову, нахмурившись. Взглянув исподлобья на мужчину, присутствовавшего в комнате, произнесла: — Может быть, поговорим об этом позже?

Нина сложила на груди руки, на лице возникло выражение, с которым она всегда говорила гадости: — Не о чем разговаривать. Он будет в интернате.

— Я попробую оформить опеку, — миролюбиво сказала Лена, заранее понимая, что ничего не выйдет. Закон на стороне матери, а не её одинокой дочери.

— Ты знаешь, что это такое? — спросила Нина и села за стол, накладывая себе в тарелку из большой сковороды. — Ты должна доказать, что можешь его обеспечить. Замужество, собственность, высокая зарплата. Ничего этого у тебя нет, так что успокойся, сестрёнка.

— Она хочет его усыновить? — вполголоса спросил мужчина, и понимающим взглядом встретившись с Ниной, улыбнулся. — Отчаянная.

— О, ещё какая. Не пойму, откуда она такая взялась. А я, дурочка, ещё пошла у неё на поводу…

Лена не стала слушать, что дальше говорила мать, выйдя из комнаты. Не видя ничего из-за слёз, она побежала на улицу, чтобы там поплакать, но день сегодня был настолько сумасшедший, что молодая женщина натолкнулась на горько рыдающую Галю за домом. Проглотив собственные слёзы и вытерев бледное лицо, Лена подошла к девушке и села рядом на ящики.

Не говоря ни слова, она взяла её ладонь и сжала. Девушка повернулась, разглядела Лену и стала судорожно дышать, чтобы успокоиться или начать с новой силой. Долго её истерика не проходила, но наконец Галя смогла выдавить из себя несколько слов.

— Почему ты… почему ты плачешь?

Лена некрасиво шмыгнула носом и повернулась к девушке.

— А ты? — ответила она вопросом на вопрос.

— Я не знаю. Я… не знаю. Я бросила его, сначала стало легче и как будто появился смысл, — гнусаво говорила Галя. — А потом показалось, что я никогда. Никогда не полюблю никого. Потому что нет такого, какой мне нужен. Его не существует, я его выдумала!