Вернуть Боярство 2

Печать Смертника образовывала закладку, к которой вполне мог подключиться тот, для кого этого раба зачаровывали. Настраивалась она относительно просто — на ауру хозяина или с помощью некоего открытого канала, к которому имел доступ целый ряд лиц — в зависимости от того, кого туда внесёт занимающийся этим делом чародей. Такую, как правило, ставили на работниц подешевле и попроще, на которых не имело смысла тратить большие суммы денег.

Печать Подчинения же была чем-то на порядок выше. Если в первом случае раб имел относительную свободу воли — то есть мог, отчаявшись, кинуться в самоубийственной атаке на хозяина (а это гарантированное самоубийство — даже за мысли о причинении ему вреда печать карала вспышками боли, а уж при попытке убить гарантированно отправляла на тот свет), то эта печать заставляла раба искренне любить и уважать своего хозяина, ставить его приказы в приоритет и так далее — в общем, превращала разумного в идеального слугу. Вот только стоило подобное столько, что даже на мою пленницу не имело смысла ставить — слишком дорого. Оплатить несколько недель работы очень талантливого Старшего Магистра, а то и Архимага мог позволить себе далеко не каждый…

В общем, на следующий день мы отправились в путь, к Каменску. Мой новый ученик, с которым мне по возвращении пришлось немало повозиться лично, регулируя его энергетику в лучшую сторону — такое было возможно в первые часы после прорыва, пока она мягкая и податливая, и лишь с теми, кто взял первый-второй ранг, на большее моих умений не хватило бы — лежал в телеге, блаженно посапывая и набираясь сил. Так мы и двинули — я сижу с пленницами, наши товарищи чистят путь и охраняют.

К вечеру мы были на месте. В какой-то момент наша дорога влилась в куда более широкий тракт, по которому шло немало грузов, и мы прибыли к северным воротам могучей крепости, сейчас широко распахнутым. Слава богу, успели дотемна, иначе пришлось бы ночевать под стенами — в ночное время ворота были закрыты, и ради простых караванов из окрестных городков да поселений никто их открывать бы не стал.

Разместились мы на постоялом дворе, чуть дальше первого кольца стен. Ехать сдавать груз уже было поздновато, да и не наше это было уже дело — этим займутся сержант Фролов, лишенный магического дара невысокий щуплый мужичок, поставленный взамен прежнего старшины, да капитан. Впрочем, последний вполне мог сфилонить и спихнуть всё на своего зама…

— Ты куда это? — поймал я за рукав Приходько.

— Смоюсь отсюда, пока меня Кучин не запряг за него на склады идти утром, — шепотом ответил старлей. — Ты это… Номера офицеров — двухместные. Займи нам с тобой комнатёнку какую, а этот пусть другого дурака ищет. Я тоже не штаны протирать пойду — надо найти покупателей на наших зубастых красавиц. Знаю пару-тройку местечек, где за них хорошо заплатят.

— Да уж, — хмыкнул я, отпуская его. — Опять на оплату образования детей?

— За этот год оплачено, — в тон мне ответил он. — Теперь на приданое дочери и счета в банке детей, что бы им было на что жить первые годы после выпуска. Не хочу, что бы они перебивались случайными и сомнительными подработками после выпуска… Всё, я пошёл! Если Кучин будет спрашивать, скажи что я иду искать покупателей и до обеда меня можно не ждать!

Кое-чего Приходько не учел — мне требовалась комната побольше, что бы приглядывать за нашими пленницами. Так что пришлось мне с неким подобием комфорта устраиваться в шестиместной комнате, самой большой на постоялом дворе — я, Семёнов, уже начавший оправляться, да одиннадцать спящих женских тел. Впрочем, о последних я особо не парился, велев сложить их по всей комнате. Для такой кучи народу она была тесновата, но ничего — мары существа весьма выносливые в физическом плане, да к тому же спят. Полежат вповалку.

— Ты не видел Приходько? — обратился ко мне нахмуренный Кучин.

— Боюсь, господин капитан, сегодня его не будет, — развел руками я, наблюдая как девушек буквально складируют у меня в комнате. — Ушел искать тех, кто всю эту красоту раскупит, — кивнул я на наших пленниц. — До обеда, а то и дольше, не вернётся.

— Это с чего бы?! — возмутился капитан.

— Ну, думаю все мы заинтересованы в том, что бы он получил максимальную цену, разве нет? — ответил я. — Армейским скупщикам их сдавать смысла нет, не их профиль, они только за мёртвых выплачивают. Хотя и живых бы взяли…

— За три копейки, — скривился Кучин, договорив за меня. — Понял. Что ж, пусть ищет… Настя! Петренко! Ко мне! — тут же нашёл новую жертву доблестный командир роты.

Здоровенное здание, признаться честно, больше напоминало подобие казармы. Нам был выделен один из четырёх его этажей — на всех, от обозников до офицеров. Закончив с размещением своих бойцов, которым на шестерых досталась десятиместное помещение, и проконтролировав, что бы им подали нормальный, горячий ужин, я велел сержанту до утра никуда не отлучаться.

— Ваше благородие, а это… А завтра нам тоже тут весь день сидеть? — осторожно поинтересовался он. — Тут, в городе-то, и почта имеется, и магазины, и много такого, куда, стал быть, не грех бы и заглянуть…

— А ещё кабаки и бордели пошире да разнообразнее, чем в нашей дыре, — понимающе хмыкнул я.

— Зря вы так думаете, ваше благородие, — не принял он шутки. — Баб да водку мы и у нас найдем, а тут какая-никакая, а связь с родиной. Письма там отправить, перевод денежный родне сделать у кого есть… Но от баб и выпивки тоже, конечно, не откажемся — но это не главное.

М-да, боярские замашки, выработанные за семнадцать лет жизни здесь… Раньше я к людям относился иначе.

— Понял, понял, — покивал я. — Ладно. Завтра свободны до девяти вечера, затем что б были здесь. Что бы не заморачиваться, решим так — до отбытия каждый день можете проводить в городе. Но! Если будете бурагозить, устраивать пьяные дебоши или ещё как переборщите с отдыхом — я вас, конечно, постараюсь вытащить, но вы*бу и высушу так, что мало не покажется. Мы друг друга поняли, Звягинцев?

— Поняли, как не понять, ваше благородие! — обрадовался сержант. — Ей-ей, лично прослежу, что бы всё чин-чинарём было! Не дай бог кто буянить или проблем учинять удумает — сам дураку глаз на задницу натяну!

— Вот и договорились, — кивнул я.

Уже у себя в комнате я присел на кровать и потёр глаза кулаками. Длинные, очень длинные сутки, в которых я всего пару часов успел поспать, давали о себе знать — я потратил много маны и дохрена колдовал, да ещё и треснувшие рёбра, которые ещё только начали срастаться…

— Учитель… То есть господин капитан! — обратился ко мне Семёнов.

— Чего тебе? — устало взглянул я на него.

— Так вы энто… Будете меня того, ну, учить? — осторожно поинтересовался он.

— Куда уже деваться, раз меня черти с демонами дёрнули тебе обещание дать, засранец? — вздохнул я. — Тебя, кстати, как звать-то по имени?

— Петр, — ответил он.

— Так вот, Пётр — раз уж ты мой ученик, то перво-наперво запомни, что тебе предстоит научиться говорить как благородные, — наставительно поднял палец я.

— Это как?

— Это без всяких энто, ну того и прочего, — пояснил я. — Потенциал у тебя хороший — будешь меня слушаться, и Старшим Магистром станешь, а то и Архимагом. Так что наследственное дворянство тебе обеспечено. Но с другой стороны хочу сразу прояснить одну вещь — я намерен дать тебе очень многое, как своему ученику, и взамен жду от тебя лишь одного — верности мне. Что бы не случилось, как бы жизнь не повернулась — ты должен быть на моей стороне всегда и безусловно. Но то лишь первый вариант развития наших отношений.

— А какой второй? — поежившись, спросил он.

— Второй — я обучаю тебя до ранга Адепта, — ответил я. — Обучаю со всем тщанием — Адептом ты у меня будешь таким, что в пору с боярскими отпрысками будет тягаться. Но после того — наши пути разойдутся. Ты сам по себе, я сам по себе, и ничего нас связывать не будет. Все знания выше ранга Адепта будешь добывать сам, как и пытаться становиться Мастером — ко мне это отношения иметь не будет. Решай, сутки тебе на выбор.