Миллион миров

В голосе побитого и искалеченного учёного был страх перед непостижимым и безжалостным космосом — куда больший, чем перед каким-то увечьем.

— Невозможно избежать попадания в узел, — пролаял он, — и его не развяжешь…

— Но его способен открыть идеальный ключ, — прошелестело сбоку, из капсулы, куда немногим раньше Одиссей опустил третий шар-скафандр.

Джанни Фло не любила говорить и вообще привлекать к себе внимание без крайней необходимости. Всё это время она привычно пряталась, стоя к пространству боком, но теперь проявилась — потому что время скрываться прошло. Настало время действий.

— Гамма, какой прогноз на наше прибытие? — спросил Фокс. — Мы можем ускориться?

— Идём с максимальным доступным ускорением, опережая скорость основного потока аномалии почти в шестнадцать раз. Но прогноз негативный: статистически, мы не сможем достигнуть корвета «Гаррак».

— Не сможем вовремя? — напряжённо спросил Грай.

— С большой вероятностью не сможем вообще, — отрезал ИИ. — Из-за высокой скорости и большого размера «Мусорог» вносит слишком сильное возмущение в поток астероидов и метеоров. Наши сканирующие системы уже почти не функционируют из-за проникающих повреждений обшивки, а маневрирование минимально. Вероятность того, что серия столкновений с крупными объектами повредит баржу или хотя бы нарушит курс: сто проце…

Гора размером с два «Мусорога» возникла из темноты и ударила в корабль. Она сокрушила упрямое тело баржи, и по нему прошёл содрогающийся стон; капсулы дёрнуло в воздухе несмотря на компенсаторные механизмы. Сознание судорожно погасло, спустя секунды Фокс очнулся, преодолевая тошноту — и первым, что он услышал, был резкий звук, от которого у любого звёздного капитана сводит живот: отчаянный свист вырывающегося воздуха. Он уходил из ангара через рваный пролом в потолке, откуда торчала скала.

Край горы пробил тридцатиметровую многослойную броню, потолок вмяло от сокрушительного удара, зал словно накренился и разом стал вдвое ниже. Всё вокруг скрежетало, казалось, что сейчас гора продавит обшивку до конца и размажет их всех, как букашек. Но «Мусорог» удержал её своей истерзанной композитной плотью, а секундой позже сила вращения отколола основной массив, и он улетел в сторону — их пути с баржей разошлись так же резко и бесповоротно, как и встретились. Остался лишь обломок размером с многоэтажку, который прочно засел в броне корабля, но не перекрыл её полностью. Воздух ангара стремительно уходил.

Серые гранулы скафандра мгновенно сомкнулись на лице, давление выровнялось, и оболочка прильнула к телу. Она просветлела вокруг головы и стала прозрачной, чтобы человек мог видеть. Вокруг что-то мелькнуло, Фокс осознал, что по залу носятся убийственные осколки — космической горы и искорёженной брони. Один из них врезался в пол почти рядом, словно компактный снаряд, разворотил воронку и застрял. Боевые боты взмыли в воздух, стреляя во все стороны, они испепеляли осколок за осколком, пытаясь спасти три капсулы с живыми. Умп нырнул под одного из ботов, второго разорвало прямым попаданием глыбы размером с танк, третий успел выстрелить в обломок брони — а затем прыгнул, закрывая собой капсулу Грая, куда падал изломанный и раскалённый кусок обшивки. Робот поймал его, и они слепленной дымящейся грудой покатились по полу.

Бот, защищавший Фокса, выпустил торопливую очередь в несущийся на них метеор, тот разлетелся на осколки, и человек, как в замедленной съёмке, понял, что один из них сейчас врежется в капсулу Джанни Фло.

— Чернушка! — заорал Одиссей.

Чёрная птица телепортировалась прежде, чем он успел выговорить её имя. Она упала наперерез осколку, извернулась в воздухе, с такой же высокой скоростью слегка толкнув маленький метеор. И он отклонился совсем на чуть-чуть, мазнув мимо капсулы Пророчицы.

Гамма синхронизировал действия всех ресурсов, которые были на корабле. Разгрузочные платформы со щупами метались по стенам, и часть из них сумела поймать осколки; остальных уничтожили боты. С десяток обломков врезались в разных местах, искорёжив ребристые стены и пол.

Всё это случилось за считанные секунды — разум Фокса едва поспевал за происходящим. Чернушка спикировала обратно на капсулу хозяина и прижалась к его груди, раскинув крылья, защищая. Веер космической пыли хлестнул по чёрной птице, но она даже не вздрогнула. Астероидный нырок был приспособлен к жизни среди астероидов, и её шкуре мелкие камушки даже на большой скорости были нипочём.

Всё вокруг скрежетало и гудело, «Мусорог» явно вело, он не сумел восстановить траекторию, сбитую столкновением. Град метеоров и астероидов бил по истерзанной поверхности баржи, она тряслась и содрогалась. А некоторые из дюз, пусть и надёжно утопленных в глубине брони, уже забило или повредило ударами, и теперь они работали с перебоями.

— Управляемость корабля сорок процентов, — в ушах Одиссея раздался голос Гаммы, абсолютно спокойный в центре происходящего бедлама. — Маневренность близка к нулю. Прогноз прибытия к цели: двадцать шесть процентов.

— А шанс прибыть вовремя?

— Ноль процентов.

— Простите, — раздался всхлипывающий голос гарранки, которая с ужасом на мордочке смотрела с разбитой экран-панели на разрушения внутри «Мусорога». — Это наша вина…

— Вы уже подвергли себя смертельному риску… из-за нас… — тяжело проронил седовласый. — Во имя сердца Беглеца, просим вас отступить…

— Мы успеем к ним на помощь, — упрямо припечатал Грай. — Если покинем корабль.

Его капсула повисла напротив Одиссея и Джанни, три сыщика образовали треугольник, в центре которого ожидал приказов жизнерадостный холодильник на колёсиках с рваной царапиной на боку.

— Гамма. Какова вероятность, что умп с ремботом, если мы выстрелим ими в сторону «Гаррака», достигнут его в течение тридцати пяти единиц?

— Непрогнозируемо. Слишком много неизвестных и переменных.

— Какова вероятность столкновения с метеором, если мы выйдем наружу и полетим в капсулах?

— Около полутора процентов в каждую полётную единицу. Около восьмидесяти шести процентов за то расстояние, которое нужно пройти.

Когда ты малого размера, а Гамма может со сверхчеловеческой скоростью управлять твоей капсулой, маневрируя дюзами и отклоняясь на долю градуса за миллисекунду — шанс столкновения становится разительно ниже. Но первое же попадание означает смерть. Корпораты послали в аномалию бронированный корабль, который выдержит множество ударов, и он выдержал все, кроме одного. Статистически, даже со скалой в боку «Мусорог» рано или поздно добрался бы до терпящего бедствие корвета. Но к этому моменту ученые будут уже мертвы.

А если покинуть корабль и лететь в капсулах, то шансы добраться вовремя в разы выше — вот только они обратно пропорциональны шансам выжить при этом.

— Джанни, ты что-нибудь видишь?

Все с отчаянием уставились на Пророчицу.

— Метеор, — прошелестела висай. — Ледяной кристалл мчится в космосе так много витков. Он движется нам навстречу. Но я знаю, что с ним делать.

У Одиссея был один пугающий способ: взойти на маленький корабль сайн и попытаться с ним управиться, полететь на нём. Он почему-то не сомневался, что корабль, не потерявший силы за два миллиона лет, будет неуязвим для астероидов. Вот только не важно, удастся такая попытка или нет, не важно, поместятся ли гарранцы в чёрный кораблик — такую попытку в любом случае невозможно скрыть от остальных. А Фокс знал, со всей уверенностью человека, жившего пять столетий: если другие узнают о чудесном древнем корабле, то знание о нём вскоре достигнет Вечных. И тогда их всех ждёт неминуемая смерть. Тогда спасение, риск, героизм и жертвы — всё потеряет смысл.

Человек прислушался к себе перед тем, как принять решение. Первый закон космоса был выжжен жизнями и смертями сотен поколений по всей галактике, каждый знал его с детства: «Приди на помощь». В дальнем космосе бледнеют различия, стираются государства и расы, стихают политика и вера, разногласия и пристрастия — есть только мы, живые, против безжалостной пустоты. Если хочешь выжить, ты поможешь спастись другим.