Анкер

— Ну не дуйся, — миролюбиво протянул юноша, — Задай простой вопрос.

Любопытство и гордость сошлись в схватке не на жизнь, а на смерть. Любопытство отправило гордость в нокаут с первого раунда.

— Те, в вагоне, хотели похитить меня? Не просто человека, а меня персонально?

Едва заметный кивок.

— Они были людьми? Не то чтобы я увлекалась анатомией, но творить со своим телом то, что творили они, по-моему, невозможно…

Отрицательное качание головой.

— О господи! Это инопланетяне? Скажи, они ведь инопланетяне, да? Прилетевшие на Землю захватчики?

Нервное покашливание.

— Нет? Тогда скажи, почему я раньше тебя не замечала? Ты прятался?

Кивок.

— А где? Это вроде конспирации среди толпы, да? Прямо как со шпионами?

Отрицание.

— Ты человек?

— Извини, пожалуйста, но это личное, — юноша прервал наш странный диалог, — Не отвечу из принципа.

— Личное? Ну и ладно, больно надо. Скажи лучше, кто такие неразлучники?

Юноша встал как вкопанный, так что я врезалась ему в спину. Уставился на меня странно блеснувшими глазами.

— Услышала это прозвище от одного из тех, в поезде, — торопливо пояснила я, — Кажется, от твидового.

— Не называй нас так! Это грязное ругательство, за которое любого другого я бы… — юноша скрипнул зубами, рука его сжала мою крепче, — Я же не зову тебя хомосапиенсом или человечиной, верно?

— Любого другого? Есть другие, кого ты оберегаешь?

Юноша умолк.

— Плохая была затея, ой плохая, — протянул он, — Все, заканчиваем с этой дурацкой викториной.

— Постой! Я не буду больше такой любопытной, прости пожалуйста! Пойми, ты сейчас единственный, кто может мне хоть что-нибудь объяснить! А я, между прочим, даже имени твоего не могу узнать!

— Мы не будем вместе достаточно долго, чтобы в том был хоть какой-то прок, — он уже спешил дальше — быстро удаляющийся источник света в океане тьмы, — Называй меня протектором или хранителем, если совсем неймется.

— Хранитель? — настала моя очередь изумиться, — Нет, постой! Быть не может!

— Чего?

— Ты ангел?

На сей раз юноша не удержался и громко расхохотался. Смеялся он долго, сотрясая туннельную тьму и утирая накатившие слезы обшлагом рукава.

— А-ан-ангел? Пха-ха-ха! Ты серьезно решила, что я ангел? — он привалился к стене и закрыл лицо руками, — Нет-нет, ты серьезно такая набожная?

— Пошел ты, — я потрогала крестик на шее и сердито зашагала дальше.

— Я не ангел, Алекс, я из плоти и крови! Будь я ангелом, я оказался бы очень плохим ангелом! Ты видела, что мы сотворили с теми, в вагоне? У них наверняка были семьи, планы на завтрашний день, сокровенные мечты! Один так был совсем ещё щенок! А мы пришли, увидели и уничтожили их! Ты понимаешь? Отныне и навсегда их больше нет! Ни на этом свете, ни на каком другом!

Я остановилась и испытующе посмотрела на него.

— Нет, никакой я не ангел, — добавил юноша, — И не демон, не смотри на меня так! Даже если те и другие существуют, в чем лично я сомневаюсь, они не вмешиваются в наши земные дела… спасибо им за это.

— Откуда ты знаешь мое имя?

— То есть то, что я знаю твой дом, тебя не смущает, а то, что знаю твое имя — да? Мы уже долгое время оберегаем тебя от опасностей, Алекс, странно было бы не знать его! Не беспокойся, злые уста его не произносили. Если уж на то пошло, у таких как мы имя — вещь высокопочитаемая и едва ли на самая драгоценная. Скрытого смысла или магии тут не ищи, всего лишь особенности культуры. Добавлю, что если ты делишься именем, то это знак уважения и доверия.

Юноша примолк, и легкая улыбка заиграла на его лице. Он оправил мятый и грязный воротник рубашки, пошел вдоль рельсов дальше. Внезапно остановился, словно ему в голову пришла неожиданная мысль. Обернулся и произнес:

— Эдвард.

Я смотрела, как он в молчании отвернулся и продолжил путь по туннелю. Химический светильник в его руках освещал пространство вокруг зеленым ореолом, на фоне которого фигура моего проводника казалась чернее ночи.

Глава 2. Жизнь в долг

2. Жизнь в долг

Никогда не задумывалась, как выглядит станция метро со стороны путей. Когда стоишь на перроне, всё просто — вокруг свет, голоса людей, толкотня. На старых станциях даже красиво: фрески, скульптуры, барельефы. А пути — тёмные мрачные провалы, откуда дует тёплый, пахнущий машинами ветер.

С путей всё иначе. Здесь и запах совсем другой, в нём меньше железа и больше воды и земли. И приглушенный свет редких ламп. И безумное количество кабелей и проводов, неужели они все для чего-то нужны?

А станция — лишь светлое пятно в конце туннеля, откуда доносится невнятный шум.

Я стояла в одиночестве, ждала Эдварда и слегка трусила. Кто бы на моём месте не боялся, после всего случившегося? Я даже считала, что хорошо держусь. Но когда на светлом фоне появился силуэт Эдварда, почувствовала облегчение.

— Там наемники из Орта и Мийра, — сообщил юноша, вернувшись с разведки, — Пытаются слиться с толпой: вся станция кишит служителями правопорядка и прочими официалами. Пассажиры ругаются и выходят на поверхность, им объявили, что станция закрыта до завтрашнего дня.

— С ними и выйдем! — обрадовалась я.

Но Эдвард покачал головой:

— Наёмники не выходят. Они меняют обличье на официалов. Стоит нам появиться, всадят дротики или полоснут отравленным кинжалом.

— Дротики? — удивилась я.

— Ну или застрелят из пистолета, думаешь, приятнее? — пожал плечами Эдвард, — Можем, конечно, дождаться ночи, скрываясь в туннелях — поезда этой ветки все равно отменили — а когда люди уйдут, я перережу нелюдей, но…

Он задумался и забормотал себе под нос:

— Многовато переменных, все может пойти не по плану. Надо было выходить с пассажирами поезда… Есть лишь один путь, но разве мы вправе пустить девчонку в Лимфу? Это нарушение столь вопиющее, что даже не было упомянуто в табу! Впрочем, какая сейчас разница? Если ее убьют, всем будет плевать, сколько табу мы нарушили.

— Эй, я вообще-то здесь! — я дёрнула его за рукав. — Невежливо говорить о человеке в третьем лице в его присутствии!

— Что поделать, я профессиональный убийца со склонностью к хамству, — парень перехватил мою руку. — Короче, жить хочешь?

— Совсем дебил?

— Тогда дай завяжу глаза, — он потянулся к кожаному чехлу на поясе и вытащил оттуда не то очень плотный бинт, не то узкий белый шарф, — Дороги, которыми я тебя поведу, не только запретны для твоих глаз, но и опасны. Они могут свести с ума. Если увидишь их, мне придется…

— Меня убить?

— Исключительно для того, чтобы избавить от страданий! А потом покончить с собой, как великие хранители древности! — Эдвард осёкся и покачал головой. — Зря я это сказал…

— Всё равно я ничего не понимаю.

— Тогда сделай одолжение и слушай внимательно! Ни в коем случае не стягивай повязку там, а если она развяжется, то жмурься изо всех сил, будто в глаза попала соль, поняла?

— Ты говоришь странные вещи, — я ощупала узел, который он завязал мне на затылке, — Вроде плотно сидит.

Я сказала это так, на всякий случай. Вовсе не испугалась его обещаний, не подумайте, просто хотелось хоть что-то сделать добросовестно.

— Для тебя они странные, для меня повседневные, — юноша вздохнул, — Ну что, готова? Ах да, еще один маленький нюанс, там ты не сможешь дышать.

— Не смогу дышать?! И это маленький нюанс?

— Тише ты, и не сдергивай повязку! Вариантов всего два: либо идти напролом, надеясь, что тебя минует отравленный дротик, не убьёт меткий выстрел, и не раздавит случайное смещение из смежного слоя…

— Чего?!

— …либо довериться мне и всего лишь: не снимай повязку, задержи дыхание до окончания нырка, не вырывайся и следуй за мной — я буду держать тебя, чтобы ты не потерялась.

Мелкая дрожь прошла по моему телу.

— А яд в дротике смертелен?