Страница 30 из 59
— Никому не разрешается прикасаться к тебе, — честно говорю я.
Моя грудь напрягается, когда ее палец опускается ниже, трется о материал моего ремня, возится с застежкой.
— Кроме тебя?
На моих губах появляется ухмылка.
— Кроме меня.
Я устал бороться с ней. Бороться с собой.
Я ни разу не потакал себе в чем-то, ни разу не позволил себе поддаться своим желаниям.
Несмотря на все зло, которое я совершил, на то, какой я злой, может быть, я заслуживаю того, чтобы у меня было хоть что-то. Единственное хорошее среди всего плохого.
Она.
— Дорогой фантом, — я смотрю вниз на ее проворные руки, стягивающие мой ремень, фиолетовый лак на ее ногтях контрастирует с моей черной одеждой. — Что ты делаешь?
Раздается звук расстегиваемой молнии.
— Благодарю тебя за то, что ты пришел за мной, — шепчет она. — За то, что снова спас меня.
Я чувствую, как мир замедляется. Все, что находится за дверью передо мной, больше не существует. Только мы в этом чулане. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, когда она опускается на колени.
Ничто не было так прекрасно.
Я откидываю несколько пряденых локонов с ее лица, беру ее за подбородок и заставляю посмотреть мне в глаза. Ее дыхание неровное, и ее ногти впиваются в бока моей талии, затягивая пояс моих брюк.
Мой большой палец проводит по ее пухлой нижней губе, и мне хочется почувствовать, как она обхватывает мой член. Воздух потрескивает, и моя кожа гудит, когда она тянет мои брюки и трусы вниз, как раз настолько, чтобы освободить мой член. Он шлепается о мой живот, и ее дыхание обдувает мой ствол, заставляя меня втянуть воздух.
— Ты знаешь, что я собираюсь сделать, питомец? — спрашиваю я, проводя большим пальцем по шву ее губ. Она сосет его, и ощущение проникает прямо в мой член. — Я собираюсь вытрахать его вкус из этого нуждающегося рта.
Свет мерцает на ее руке, когда она поднимается вверх, задирая мою окровавленную рубашку и обнажая пресс. Он светится, показывая, как кубики напрягаются, когда она робкой рукой обхватывает основание моего члена.
Ее гладкие пальцы не встречаются, когда они обвиваются вокруг меня, между ними несколько дюймов пространства, и я вижу момент, когда она осознает это, когда ее глаза расширяются. Лира выглядит такой греховно невинной, неуверенной в себе, но желание, плещущееся в ее глазах, ясно говорит об одном.
Она хочет меня.
Хочет накрыть меня своим ртом, своим языком, своим телом.
Мои бедра дергаются при этой мысли, стремясь к жару ее рта.
— Я никогда… — она пожевала нижнюю губу, а ее рука экспериментально сжала меня.
Лира могла бы сидеть здесь, как есть, не двигаясь ни на дюйм, и этого все равно было бы более чем достаточно, чтобы отправить меня за грань. Я не уверен, что это больше говорит обо мне или о ней.
Но я могу сказать, что она нервничает, и я точно знаю, что заставит эти нервы исчезнуть. Потянувшись в карман, я быстро достаю нож и щелкаю им.
От этого звука мой член дергается, и она задыхается.
— Ты никогда что? Не позволяла кому-то трахать твой рот? — пробормотал я, одной рукой откидывая ее волосы с лица. — Это то, что ты собираешься позволить мне сделать, не так ли? Засунуть мой член в эту сладкую дырочку и использовать его по полной?
Лира кивает в нетерпении, розовый язычок скользит по ее губам, она умирает от желания попробовать меня на вкус, но не знает, как начать. Я обхватываю рукой острое лезвие. Укус быстрый, жжет всего секунду, прежде чем кровь выливается на поверхность.
Я смотрю на пунцовую лужу в своей руке, а затем возвращаю взгляд на пол.
— Открой, — приказываю я.
Ее рот так и делает, розовый язык высовывается, ожидая того, что я планирую сделать дальше. Гордость бурлит в моем животе. Почему она так доверяет мне нож, я никогда не пойму.
Отложив нож, я опускаю руку вниз и держу ее прямо над ее лицом, а затем наклоняю ее в сторону. Струйка крови стекает с моей ладони, на мгновение задерживаясь в воздухе, прежде чем попасть ей в рот.
Грязные, красивые слова заставляют ее расплавить нервы, а кровь возбуждает ее настолько, что она не может беспокоиться ни о чем другом.
Сложный, жуткий фетиш.
Это возбуждающе — истекать кровью ради другого человека, добровольно отдавая ему жидкость, которая поддерживает в тебе жизнь. Она течет по камерам твоего сердца, и дать другому человеку доступ к ней — это очень сильно.
Красные точки покрывают ее язык, растекаются по губам и стекают по изгибу подбородка. Я болезненно напрягаюсь, наблюдая, как она пьет это. То, как она глотает, вызывает у меня огромную зависть, что я не могу смотреть, как моя кровь течет по ее горлу, не могу видеть, как она окрашивает ее изнутри.
Это мой новый любимый оттенок красного.
— Хорошая девочка, — хвалю я, слегка наклоняя голову. — Такая красивая, вся в моей крови. Абсолютно, блядь, божественная. Я собираюсь использовать тебя, чувствовать, как твое горло борется с моим членом, и смотреть, как ты захлебываешься моим концом. И ты позволишь мне это, да?
В ответ она проводит языком по вене, которая проходит по нижней стороне моего ствола, прослеживая ее до самого кончика, по которому течет струйка спермы. Это мечта — смотреть, как она облизывает мою пульсирующую головку, окрашивая меня моей кровью.
— Да, это так, — подтверждаю я, глядя на красновато-розовые линии на своем члене. Одной рукой она гладит меня, более уверенная в себе, а другой задирает юбку, показывая фиолетовые кружевные трусики под ней, давая мне полный обзор того, как сильно она жаждет меня. Как отчаянно желает меня ее пизда. Я одобрительно хмыкаю, грудь вздымается, дыхание становится все более неровной.
Безошибочное тепло ее кровавого рта, обволакивающего первые несколько дюймов моего члена, делает меня слабым. Ее впалые щеки, пытающиеся сузиться вокруг меня, вызывают у меня ощущения, схожие с теми, что я испытываю, когда погружаюсь в ее тугую киску.
— Трахни меня, — стон вырывается из глубины моего горла, пробивая себе путь наружу. Я падаю головой назад на полку, опрокидывая несколько предметов позади себя.
Они бьются о пол, но все, о чем я могу думать, — это трахать ее, зарываться в нее на часы и часы, зная, что умру, если уйду. Я буду жить в ее теле.
Ее движения дрожат, она не знает, как далеко зайти и что делать с языком. Но я настолько поглощен похотью, что не могу остановить себя от толчка вперед, одним движением отправляя свой член в ее ждущий рот. Я хочу войти до конца; мне нужно, чтобы мой член был полностью покрыт ею.
Я ожидаю, что она начнет давиться или сопротивляться, но чем дальше я продвигаюсь, тем больше она принимает. Она делает глотательное движение горлом, и от этого у меня подгибаются колени.
Нет рвотного рефлекса?
Проверяя свою теорию, я проталкиваюсь до тех пор, пока головка моего члена не касается задней стенки ее горла, несколько дюймов моего ствола остаются открытыми, и вместо того, чтобы выйти на воздух, Лира обхватывает рукой ту часть моего члена, которая не помещается.
— Дерьмо, — шиплю я, глядя на ее губы, раздвинутые вокруг меня, разводы крови, разбрызганные по переносице. — Ты хочешь еще? Моя жалкая, нуждающаяся девочка хочет еще?
Лира кивает, отстраняясь и проводя языком по моему чувствительному кончику, прежде чем опуститься обратно. Она обволакивает меня. Ощущение ее рта, ее запах, ее руки. Я стою над ней, но она держит меня как пушинку в своих руках.
Застывшие частички моей внешности тают на полу. Тают.
Слюна, смешанная с кровью, течет из уголка ее рта, слюна блестит по всей длине моего члена, пока она обрабатывает меня от корня до кончика, покачивая головой в быстрых движениях.
Вены на моей шее напрягаются. Обе мои руки вцепились в ее волосы, чернильного цвета пряди обвивают мою бледную кожу. Кровоточащий порез на моей руке прижимается к волосам. Я с силой прижимаю ее к себе, впиваясь в ее рот, заставляя ее губы растянуться вокруг меня.