Страница 63 из 64
Если бы я знала, что все, что мне нужно было сделать, это спровоцировать его, я бы сделал это давным-давно.
Мои ноги напрягаются, и я кусаю его за шею, когда кончаю с приглушенным криком. Кирилл продолжает, врываясь в меня с восхитительной интенсивностью, пока не кончает.
— Я люблю тебя, luchik, — шепчу я ему в шею, пока мы нежимся в лучах заката.
Он проводит пальцем по татуировке со своим именем, затем целует мой живот.
— Я люблю тебя больше, solnyshko.
— Ни за что на свете.
Он вырывается, устраивается поудобнее и меняет позу, так что я сижу у него на коленях. Его не волнует тот факт, что я пачкаю его штаны доказательством нашего удовольствия, которое стекает у меня между бедер.
— На мне татуировка с твоим именем, — говорю я.
— Как ты думаешь, почему у меня на коже вытатуировано слишком много солнц? Кроме того… — он расстегивает рубашку и проводит пальцами по татуировкам, которые он сделал поверх огнестрельной раны.
Я наклоняюсь ближе, и мои глаза расширяются. Все это время я думала, что это солнце и череп, переплетенные линиями, но в середине я прочитал это громко и четко по-русски.
Солнышка.
Как на наших кольцах.
— А еще на мне вытатуировано твое имя.
— Как… — я сглатываю. — Почему ты мне не сказал?
— Я думал, ты уже заметила это.
— Я не знала, что это за слово.
— Теперь знаешь.
Я наклоняюсь и целую татуировку, но больше шрам от пули.
— Никто больше не сможет причинить тебе боль. Я обещаю.
— Я должен был сказать тебе это, жена.
— Ну, я тоже способна защитить тебя, муж.
— А пока побеспокойся о том, чтобы защитить себя, — он усаживает меня на диван, затем поднимает мои ноги и снимает балетки. — Видишь? Я же говорил тебе, что отек усилился.
Как и каждый день, он кладет мои ноги к себе на колени и потирает их медленными, успокаивающими круговыми движениями.
Я удовлетворенно вздыхаю и откидываю голову назад, чтобы насладиться ощущением.
— Сколько раз я должен повторять тебе, что всякий раз, когда ты почувствуешь, что они опухают сильнее, ты должна говорить мне об этом, Саша? Если я не буду регулярно проверять, тебе будет больно.
— Все в порядке. Они не так уж сильно болят.
Он качает головой и продолжает выполнять свою задачу более пятнадцати минут. Закончив, он помогает мне встать, и я замираю, чувствуя, как что-то мокрое стекает по моим бедрам, а затем на ботинки Кирилла.
Мы смотрим друг на друга.
Похоже, наш маленький мальчик с нетерпением ждет встречи с нами так же сильно, как и мы с нетерпением ждем встречи с ним.
Мы улыбаемся, когда осознание поражает нас.
Сегодня мы официально станем родителями.
Эпилог 2
Кирилл
Восемнадцать месяцев спустя
Я раздражен, и это имеет прямое отношение ко всем людям, толпящимся в моем доме.
Помните, я сказал, что ненавижу Рождество?
Теперь я готов занять позицию Гринча и превратиться в саботажника номер один.
В прошлом году мы провели его в новом особняке Антона и Максима в России, но в этом году они приехали в сопровождении этого маленького засранца Майка, который не отходит от Саши.
Ревную ли я к девятилетнему ребенку? Возможно.
Оказывается, это с ним она разговаривала по телефону много лет назад и сказала, что скучает по нему. И я подумал, что он её любовник, которого планировала убить в течение многих лет.
И эта идея будет жить в моей голове, если он продолжит красть время моей жены, как будто имеет на это право. Мало того, что мне приходится мириться с его присутствием два раза в год, но он еще и звонит ей ежедневно.
Она волнуется, когда ей не звонят ни он, ни Максим.
Еще один мудак, который возглавляет мой список дерьма. Как он посмел запасть на нее, когда она притворялась мужчиной?
И нет, тот факт, что он гей, не имеет значения. Он все еще смотрел на то, что принадлежит мне, а я не фанат этого.
К счастью, Антон тоже не фанат, и у нас одинаковый уровень мелочности.
Это единственное, что позволило нам со временем сблизиться.
Это, а также тот факт, что наши соответствующие партнеры по-прежнему остаются лучшими друзьями, несмотря на все наши усилия.
Я обмениваюсь с ним взглядом с другого конца комнаты, и мы качаем головами, глядя на сцену перед нами. Саша и Максим помогают Майку собрать какую-то новую игрушку, которую она подарила ему на Рождество.
Мой брат и его жена читают инструкции, слишком сосредоточенные на задаче.
Карина, однако, гоняется за своими племянником и племянницей, когда они визжат и задыхаются в приступе хихиканья.
Мой сын Вон, очевидно, самый умный, потому что он водит свою тетю кругами, а затем нарушает ее ритм. Лидия, однако, просто маленький лучик солнца и глупенькая, потому что ее легко поймать.
Хотя у нее бывают моменты проявления детской сообразительности, потому что всякий раз, когда ей грустно, она прячется за Воном для защиты и даже корчит рожи Каре.
Мой сын и моя племянница совсем не похожи. Хотя у него темные волосы и глаза-хамелеоны его матери, она платиновая блондинка с чертами лица своей матери. Единственное, что она получила от Кости, — это глаза.
Лидия родилась ровно через две недели после Вона, но, в отличие от него, ей нравится вести себя как ребенок.
Саша всегда напоминает мне, что они дети и что я не могу закатывать глаза только потому, что они ведут себя как король и королева драмы.
Два человека, которые больше всего любят этих детей, — это Анна, которая является послом их здорового питания и привычек, и Карина. Она ужасно их балует, как и ожидалось, но чего не ожидалось, так это того, насколько они помогли ей восстановить контроль над своей жизнью.
Она больше не боится внешнего мира, и эта маленькая засранка даже попросила меня отдать ей Виктора сейчас.
Без шуток. Моя сестра действительно стояла там и говорила с невозмутимым лицом:
— Привет, Киря. Я хочу Виктора, так отдай его мне.
Последние пару лет она открыто флиртовала с ним, в то время как он пытался притвориться, что ее не существует.
Я сказал ему, что он потеряет свой член в тот момент, когда прикоснется к ней, на что Саша рассмеялась и сказала, что этого не произойдет.
Она поощряет вредные привычки, которые я терпеть не буду. Конечно, никто не узнает, что я предпочел бы, чтобы Карина была с ним, а не с посторонним человеком. Он единственный, кого я могу назвать другом. Он никогда не сомневался во мне, никогда не уклонялся от того, чтобы обвинять меня в моем дерьме, и он ответственный. Иногда даже чересчур.
Проблема в этом уравнении действительно в Викторе. Он считает Карину слишком избалованной и требовательной к уходу, не говоря уже о том, что она моя сестра, поэтому он отказывается прикасаться к ней даже десятифутовым шестом.
Сейчас он помогает Анне открывать подарки и не уделяет Карине ни капли своего внимания. Что мудро, учитывая, что я рядом.
Вону надоедают выходки его тети, и он бежит в мою сторону. Я приседаю, чтобы поймать его, и он обвивает своими крошечными ручками мою шею.
— Папа!
— Привет, малыш. Кто победил?
— Я! — он показывает большим пальцем на себя и вздыхает. — Кара слишком медленная.
— Я не медленная, ты, маленький демон! — она пытается поймать Лидию, которая визжит и бежит к своей матери.
— Она медленная, — шепчу я ему, и он усмехается.
— Я это слышала! — Кара сердито смотрит, но продолжает свою миссию со своей племянницей.
— Мама, мама, — он раскрывает и закрывает ладони в ее направлении.
— Кажется, у твоей мамы сегодня нет на нас времени, — ворчу я достаточно громко, чтобы она услышала.
Она поднимает голову, и я поражаюсь тому, как красиво она выглядит. Ее длинные светлые волосы свободно спадают на спину, и она чертовски сексуальна, даже будучи одетой в отвратительную рождественскую пижаму. Все, кроме Антона, Виктора и меня, носят эти уродливые вещи.