Страница 32 из 64
— Тоша, — она останавливается рядом с ним.
Он открывает глаза, смотрит на нас с Максимом, потом снова на сестру с холодным выражением лица.
— Что ты здесь делаешь?
— Что ты имеешь в виду? Я пришла проведать тебя.
— Уходи, — приказывает он. — И я имею в виду не отсюда, а из страны.
Я убью этого ублюдка.
Максим застывает рядом со мной, скрестив руки.
— О чем ты, черт возьми, говоришь? Я не брошу тебя, — возражает она.
— Я приказываю тебе.
— Нет, — она поднимает подбородок. — С меня хватит приказов от тебя, дядюшки и Бабушки. Отныне я буду делать то, что хочу.
Это моя женщина.
— Саша… — предупреждает он.
— Я не уеду, Тоша. Не без тебя.
Он ненадолго закрывает глаза и испускает разочарованный вздох.
— Неужели ты не видишь, что он использует тебя против меня?
Он — это я, если никто не понял.
— Мне все равно, — она сжимает его руку. — Со мной все будет в порядке.
Я подхожу к ним и обхватываю ее плечо рукой.
— Я хорошо позабочусь о своей жене.
— Ты, ублюдочный… — он делает выпад, чтобы ударить меня, но Максим мгновенно настигает его и прижимает к матрасу ударом локтя по горлу.
— Прекрати, остановись! — Саша безрезультатно дергает Максима за плечо.
Лицо Антона краснеет, когда он бьет Максима по руке, но чем сильнее мой охранник сдавливает его трахею, тем слабее становится его борьба.
— Макс! — кричит она, но он ее не слышит. — Пожалуйста, отпусти его.
Наконец, она понимает, с кем ей следует говорить, и поворачивается ко мне.
— Скажи ему, чтобы он остановился.
Я смотрю на нее сверху вниз.
— Сначала извинись.
— Извиниться за что?
— За то, что бросила меня. За то, что заставила меня поверить, что ты мертва. Я хочу, чтобы ты сказала, что тебе чертовски жаль.
— Пошел ты, — выдавливает она.
Я приподнимаю плечо, когда в воздухе раздаются судорожные вздохи Антона, смешанные с его отчаянной борьбой за дыхание.
— Макс, пожалуйста, — умоляет она его, но он все еще не слышит ее. Судя по покрасневшему лицу ее брата, у него осталось около минуты до того, как он перейдет на другую сторону. Если не меньше.
Саша смотрит на меня со слезами на глазах.
— Извини меня.
— За что?
— За то, что полюбила такого монстра, как ты.
Моя челюсть сжимается, и я испытываю искушение придушить ее на хрен, но я не уверен, что не убью ее, если поступлю так.
— Отпусти его, Максим.
Мой охранник, кажется, не слушает, поэтому я толкаю его, дестабилизируя его локоть от шеи Антона.
— Я сказал отпустить его.
Он смотрит на меня, как будто только что вышел из транса, что вполне возможно.
Антон кашляет, звук грубый в огромном пространстве. Саша садится рядом с ним и поглаживает его по спине. Выражение ее лица — чистый ужас.
Не то, на что я рассчитывал.
Я смотрю на Максима. Он медленно опускает голову, потому что точно знает, как сильно он облажался.
Может быть, я тоже облажался, поскольку не уверен в том, что мой следующий план сработает так, как я надеялся.
Глава 15
Саша
Я так близка к точке извержения.
Хаотичные эмоции бурлят во мне, и я хочу разразиться вспышкой насилия или испустить протяжный крик.
Лишь бы причинить боль мудаку, который держит меня за руку и ведет через хрен знает что.
Опять же, мне пришлось надеть повязку на глаза, чтобы я не узнала, где он держит моего брата.
В голове гудит напоминание о том, что Макс может убить его в любую секунду. Черт, если бы Кирилл не применил силу раньше, я, возможно, сейчас оплакивала бы смерть своего брата.
Мой друг не сказал мне ни слова, не говоря уже о том, чтобы попытаться объяснить, почему он игнорирует все сообщения, которые я отправляла в течение последней недели.
Может быть, Антон был прав, и Максим слепо предан Кириллу, а значит, без колебаний убьет моего брата, если мой чудовищный муж отдаст приказ.
Мои мышцы напряжены до боли, и я вынуждена терпеть прикосновения этого ублюдка, несмотря на желание повалить его и дать ему по яйцам.
Все, что я вижу, — черное, и это точно передает мое нынешнее настроение. Хуже всего, что из-за отнятого зрения у меня обостряются другие чувства.
Я слышу отдаленные завывания ночных существ и шорох листьев под нашими ботинками. Даже ровное дыхание Кирилла проносится сквозь меня, как раздражающий акцент звуков.
Мои руки покрываются мурашками, и я хочу списать это на ночную прохладу, но если это так, то почему мне жарче, чем обычно?
На самом деле, они ощущаются так, будто оторваны от моего тела и живут в странном промежуточном состоянии. Наполненном подавляющим присутствием Кирилла.
Его запах сливается с запахом леса — древесным, глубоким и, что самое главное, бездонным. Как и его эмоции.
— Мы еще не пришли? — резко спрашиваю я.
Мы идем уже, я уверена, больше получаса — хотя кажется, что целую вечность.
Прогулка до тюрьмы Антона заняла двадцать минут. Я смогла определить это, посчитав время между тем, как он надел повязку на глаза, и тем, как он ее снял.
— Значит, у тебя есть голос. А я-то думал, что ты его потеряла.
Я смотрю на него даже сквозь повязку.
— Ты думаешь, я в настроении разговаривать с тобой после того, как ты заставил меня смотреть на попытку убийства моего брата?
— Ты прекрасно знаешь, что это не было моим намерением.
— Прекрасно знаю? — недоверчиво повторяю я и заставляю его остановиться, после чего срываю повязку с глаз. Меня встречают тенистые деревья и упрямое выражение лица Кирилла. — Ты из тех, кто подстраховывает людей только для того, чтобы выдернуть ковер у них из-под ног, так что нет, о твоих истинных намерениях невозможно узнать.
Он делает шаг вперед, вторгаясь в мое пространство и заманивая меня в ловушку своим арктическим волчьим взглядом.
— Это может относиться ко всем остальным, но никогда к тебе.
Я бью его в плечо.
— Прекрати говорить такие вещи!
— Почему? — он сжимает мой кулак в своей руке и прижимает его к своей груди. — Неужели ты боишься, что если будешь слушать меня, не проецируя свою самовнушенную ненависть, ты действительно поверишь мне и, в конце концов, простишь меня?
— Простить тебя? За что именно? За то, что держал меня в секрете, замышляя жениться на другой? За то, что послал своих людей избавиться от моей семьи и от меня, потому что не смог закончить работу шесть лет назад?
— Если бы ты была моим секретом, я бы не представил тебя моей семье и организации в качестве своей гребаной жены. Я никого не посылал убивать тебя или твою семью. Ни сейчас, ни шесть лет назад.
— Но я видела Макара в тот день! Он был там, возле коттеджа, чтобы убедиться, что меня подорвали внутри него.
Он делает паузу, глаза сужаются.
— Макара?
— Старший охранник твоего отца, который был предан тебе после его смерти, или ты также собираешься притвориться, что не знаешь его или не отдавал ему приказ?
— Я знаю его, но у него не было такого гребаного приказа. На самом деле, он должен был тесно сотрудничать с филиалом Братвы в Чикаго, причем уже несколько месяцев.
— Так ты хочешь сказать, что это не ты его вызвал, чтобы устранить меня?
Он хватает меня за плечо своей свободной рукой и трясет меня, почти выбивая все мои чувства из колеи.
— Это последний раз, блять, когда я говорю это, я бы никогда не причинил тебе вреда.
— Но ты причинил! — я бью себя в грудь. — Ты взял глупые чувства, которые я испытывала к тебе, и использовал их против меня самым жестоким образом. Но теперь это не имеет значения. Я покончила с этим и с тобой.
— Лгунья, — его хрипло произнесенное слово посылает разряд электричества через мое глупое сердце, которое отказывается умирать. — Если бы ты с этим покончила, ты бы не стала избегать меня. Ты бы не дрожала в моих объятиях, как сейчас.