Страница 14 из 64
— Ты собираешься рассказать мне, о чем он говорил в тот день?
Он поджимает губы.
— Я заслуживаю знать, дядя.
— Ты знаешь, что наша семья особенная, верно?
— Из-за благородной крови, да.
— Не только кровь, но и все, что с ней связано. Видишь ли, мы не просто занимаемся бизнесом. Мы изобретаем бизнес. Мы были кукловодами многих политиков и контролировали правительство. Президенту и его министрам нужно было проявить уважение к нам и спросить нашего разрешения, прежде чем они примут какой-либо закон. Мы были — нет, мы являемся — тайной российской королевской семьей.
— Что это значит? Мы секта?
— Не секта. Королевская семья. Мы — то, что нужно каждому правительству.
— Но предполагается, что правительства избираются народом.
— Ты действительно веришь в эту чушь? В каждом обществе есть тайный орден, который контролирует политику и политиков. У них могут быть разные планы, но концепция одна и та же.
— Если мы были настолько могущественны, почему я должна была видеть, как на моих глазах убивали моих собственных родителей и остальных членов моей семьи?
— Потому что мы совершили ошибку и позволили посторонним проникнуть в наш семейный бизнес, — отстраненный взгляд пересекает его черты. — Мы допустили несколько инвестиционных ошибок, и не тот человек пришел к власти, и этот не тот человек теперь президент России.
— Федор Петров?
— Тот самый. Ему не нравится, что кто-то контролирует его или его решения. Фактически, он посвятил свою юность КГБ, безуспешно пытаясь получить какую-либо компрометирующую информацию о нас. То, что он пришел к власти, было катастрофой, и мы должны были прикончить его, прежде чем он прикончит нас.
— И как ты планировал это сделать? Если только… ты не планировал переворот?
Он кивает.
— Для этого нам нужна была помощь извне. У нас было оружие и «кроты» на более высоких должностях, но недостаточно людей, чтобы перевернуть Кремль с ног на голову.
— Дай угадаю, Роман был одним из аутсайдеров?
— К сожалению, да. Он был знаком с твоим дядей Анатолием, и он предложил своих наемников и логистическую поддержку. Пока не ударил нас в спину. Правительству нужно было только отдать приказ генералу Абраму Кузьмину. Объявите операцию «ликвидация возможной террористической группы» и выйти за нами.
— Значит, как только Антон выздоровел, он решил взять все в свои руки?
— Да. Однако, как и ты, он до недавнего времени считал, что Кирилл не имеет к этому никакого отношения.
— Что… заставило его передумать?
— Может быть, нападение на нас и на тебя месяц назад?
Я прочищаю горло.
— Верно.
— Просто восстанови силы сейчас. У нас будет шанс наконец заполучить Кирилла.
Мое сердце болит, но я киваю. Какого черта я должна была отдать свое сердце человеку, который уничтожил меня? Не один раз, а дважды.
Я запихиваю тост в рот, затем встаю и надеваю пальто.
— Я собираюсь купить несколько вещей.
— Например, каких? — дядя спрашивает. — У нас есть все.
— Женских… вещей, — вру я сквозь зубы. — Я скоро вернусь.
Майк вбегает на кухню, широко раскинув руки.
— Я хочу пойти!
— Может быть, в следующий раз, Мишка. Я принесу тебе конфету вместо этого?
— Хорошо! — он подпрыгивает от возбуждения, хотя Антон обещал ему то же самое.
Я целую его в щеку и выбегаю через парадную дверь, затем направляюсь в гараж, где мы держим три снегохода. Я смотрю на часы и улыбаюсь, когда на экране появляется точка.
Итак, Антон что-то задумал.
Я знаю, потому что он имеет тенденцию исчезать на несколько часов и не говорит мне, что он делает.
Мне надоело оставаться в неведении, поэтому я вставила один из маячков, которые дядя держит в двигателе каждого снегохода. Я хватаю свой, надеваю перчатки и мчусь через поле.
Нам требуется час, чтобы добраться на снегоходе до самого маленького городка, и, похоже, Антон направляется именно туда.
Я начинаю следовать, сохраняя безопасную дистанцию. Прежде чем я успеваю добраться до центра города, он снова в пути, на этот раз, кажется, направляясь из города в… никуда. На поле, в которое он входит, нет зданий. Только лес.
Странно.
Я следую за ним еще тридцать минут, прежде чем он останавливается. Как только я оказываюсь в двух минутах езды от цели, я паркую снегоход под низким деревом, отмечаю местоположение на своих часах, а затем иду пешком.
Мои движения осторожны и бесшумны, но мне даже не нужно прилагать ни грамма усилий. В конце концов, я снайпер. Двигаться как тень — это то, что у нас получается лучше всего.
Снегоход Антона припаркован возле небольшого коттеджа посреди замерзшего леса. Я прячусь за деревом и присматриваюсь. Окна разбиты, часть дерева расколота, а щели заполнены льдом.
Что он здесь делает?
Когда я подхожу ближе, то замечаю проблеск света из окна на уровне земли.
Конечно.
Чем бы ни было это место, оно расположено под землей.
Я еще больше поднимаю воротник пальто, бегу ко входу, затем проскальзываю внутрь и проверяю свой пистолет, на всякий случай.
Конечно же, интерьер коттеджа в лучшем случае убогий и чертовски морозный. Однако в дальнем конце есть приоткрытая дверь. Я осторожно проскальзываю через нее, и меня встречает темная лестница, освещенная слабой оранжевой лампочкой.
Я спускаюсь по ступеньке за раз. Из-за жары ощущения медленно возвращаются к моим конечностям.
Голоса доносятся до меня снизу, и я останавливаюсь у подножия лестницы, прежде чем выглянуть из-за стены. Подвал более защищен, чем комната наверху, но он все еще убогий. Стены сделаны из бетона, но освещение такое же неприятное для глаз — оранжевое, как и на лестнице.
Однако не подвал заставляет меня сглотнуть.
Это мой брат, стоящий перед человеком, подвешенным к потолку за руки. Я вижу только напряженную спину Антона сквозь рубашку, которая была на нем этим утром, когда он сует контейнер с едой в лицо своему пленнику.
— Если ты хочешь снова голодать, я могу это устроить.
Мой позвоночник дергается от его мрачного тона. Это та часть Антона, которую я никогда не хотела видеть. В некотором смысле, это похоже на версию папы, от которой я была защищена.
— Пошел ты, — шепчет мужчина на едва слышном русском.
Мое сердце сжимается в груди, когда Антон заезжает кулаком мужчине по лицу.
— Попробуй еще раз и перестань выводить меня из себя.
Я наклоняю голову набок и вижу, что, конечно же, это Максим.
Он висит полуголый, его грудь полна рваных ран и засохшей крови, лицо в синяках, а губы кровоточат от удара Антона.
— Зачем Кирилл послал тебя сюда?
— Может быть, это для того, чтобы увидеть твое истинное гребаное лицо, мудак, — издевается Максим, а затем кашляет, захлебываясь собственной кровью.
Антон снова бьет его, заставляя цепи греметь.
— Я же просил тебя не злить меня.
Мой брат снова поднимает кулак, но я выскакиваю из своего укрытия.
— Остановись!
Глава 6
Саша
У меня трясутся ноги, когда я смотрю на ужасную сцену передо мной.
Я никогда не ожидала, что настанет день, когда Юрий — нет, Антон — будет пытать Максима.
Он его лучший друг.
Или, точнее, был его лучшим другом.
Если я правильно собираю все воедино, то, возможно, все, что связано с его дружбой с Максимом, тоже было фасадом.
Как и вся личность Юрия, Антон был погружен в течение многих лет.
Мой брат разворачивается, его мышцы напрягаются под рубашкой. Суровый взгляд превращает его глаза в зеленые, напоминающие гору с привидениями.
— Какого хрена ты здесь делаешь?
— Это я должна спросить тебя об этом, — я бросаюсь к ним, при этом пряча пистолет.
Большие глаза Максима расширяются, когда я приближаюсь к ним, даже когда он изо всех сил пытается удержать свое тело, хватаясь за цепи.