Исполняющий обязанности

Поняв, что переговоры зашли в тупик и все срывается, я перебил пространные рассуждения пенсионера от торговли:

— А еще, Иван Иванович, нам необходимо просверлить у вас аккуратную дырку в стене, чтобы снимать на видеокамеру весь процесс.

— Какую еще дырку?! Вы что такое говорите! Я не позволю уродовать свое жилье! — Иван Иванович, взревел, вскочил из-за стола, чуть не опрокинув стул с высокой спинкой, и стал похож на вставшего на дыбы злого медвежонка, мигом утратив всю свою мягкость: — Ни о какой дырке речи быть не может!

— Иван Иванович, дырка в стене нужна обязательно, в конкретном месте, лучше всего под венецианской маской, той, что с голубыми стеклянными глазами.

— Откуда вы знаете про маску? Вы что, проникали в мою квартиру?

— Иван Иванович, мы в вашу квартиру не проникали. У вас дома был заказчик, а придут к вам другие люди. Вы, в принципе, можете дальше кобениться и вообще, встать и уйти. Я, в принципе, знаю и заказчика и исполнителей, и как только с вами что-то случится, я буду знать, кого задерживать. Мы пытаемся вашу жизнь спасти, вместо вас под удар нашего сотрудника подставить, и доказательства собрать, чтобы преступники с крючка не сорвались, а вы ломаетесь тут… Эти люди войдут в ваше жилье у вас на плечах, что бы не возиться с сигнализацией, заставят открыть сейф, а на прощание от вас избавиться. Зачем им нужен живой свидетель? Как животному, раздвинут зубы и заставят проглотить какую ни будь таблетку, и все. Вскрытие покажет инфаркт или еще какое хроническое заболевание, вы же, наверное, чем-то болеете?

— Кто? Кто заказчик? — на побагровевшее лицо Ивана Ивановича было страшно смотреть.

— Я пока точно не знаю, но думаю, что вы лучше нас о нем догадываетесь. Но я точно знаю, что пока он вас исполнителям не показал в живую, но в ближайшее время это сделает, и тогда вместо вас нашего сотрудника подставлять смысла не будет, У нас не киностудия, мы внешность человека менять не можем.

— Ладно, я вас понял. Я завтра позвоню, когда буду готов отдать ключи.

— Конечно звоните. Ия хотел бы вас лично эвакуировать, куда вы скажете, конечно, в пределах города, чтобы ваш отъезд не отследили.

Когда за посетителем захлопнулась дверь, хозяин кабинета внимательно посмотрел на меня:

— Громов, а ты не боишься, что он потом будет требовать привлечения заказчика к ответственности. А если узнает, что исполнители вообще на него не охотились. Я даже не знаю, что будет…

— Олег Владимирович, ну не удалось нам выйти на заказчика, обычное дело. А то, что исполнитель скажет на следствии, мы же тоже повлиять не можем. Вот такую он линию защиты принял. Ивану Ивановичу скажем что угрозы его жизни более нет, так что он будет счастлив, а что еще надо?

— Ирина Петровна! Подождите!

Женщина нахмурилась и обернулась — отработав двенадцать часов диспетчером на подстанции скорой медицинской помощи, очень хочется быстрее вернуться домой и, наконец, отдохнуть. Вместо ожидаемого посыльного от руководства, которому внезапно потребовалось что-то срочно уточник от отработавшего смену медработника, ее догонял абсолютно незнакомый парень.

— Здравствуйте! Мне порекомендовали к вам обратиться. Дело, понимаете, очень деликатно, хотелось бы чтобы вы ….

Тревожные молоточки застучали в висках оператора — парень не выглядел безобидным и плюшевым, а договоренности с такими людьми обычно заканчивались неприятностями — хотя он и старался широко улыбаться, что-то властное в его тёмных глазах проскальзывало.

— Что вы хотели?

— Понимаете, у меня есть дядя, богатый пенсионер, а наследников у него много, и вот, он, как у Пушкина, уважать себя заставил. Постоянно у него какие-то странные желания. — Парень говорил быстро, ловя ее взгляд и все время анализируя реакцию женщины на его слова: — И вот одно из последних — очень ему нравиться бригада доктора Хоменко с вашей подстанции. Понравились, говорит, внимательный и знающий доктор, и хочет он, чтобы на вызовы «Скорой» к нему, ездила именно эта бригада. Дядя был большим начальником и пару лет назад он бы этот вопрос и решил сам за пять минут, но как его на пенсию выставили, сразу всё изменилось. Он уже стал никому не интересен, но он с этим смириться не может.

Мужчина перевел дух, еще раз бросил на нее изучающий взгляд, и набрав побольше воздуха, продолжил:

— И теперь я для него, как Золотая рыбка, которая должна суметь выполнить все дядины желания. Не хочется, но приходится вертеться. Жалко будет, если мои старания пропадут прахом. Ирина Петровна, пожалуйста, очень вас прошу, помогите, постарайтесь, чтобы на вызовы с этого адрес приезжала бригада Хоменко!

— Как вы представляете? Я это не смогу сделать, у нас всё достаточно сложно. — Строгим голосом сказала Ирина Петровна.

— Ирина Петровна, я всё знаю о вашей сложной и ответственной работе. Ну я вас очень прошу — вы просто постарайтесь! Хорошо? — как фокусник парень протянул ей руку с большим непрозрачным пакетом. Судя по всему, там лежала пять коробок шоколадных конфет «Городские» — достаточно дорогой подарок, выпускаемый местной шоколадной фабрикой, который жителям Города проще всего было купить только Москве.

Опасливо глянувшись по сторонам, женщина, все-таки, протянула руку к пакету.

— Я вам ничего не обещаю!

— Ирина Петровна, я ни на что не претендую, просто уверен, что вы очень постараетесь выполнить мою просьбу.

— Хорошо, я подумаю, что можно сделать. — Женщина подхватила пакет и пошла по тропинке, напряжённая, как струна, каждую секунду ожидая криков за спиной или иной какой-нибудь провокация со стороны БХСС. Но секунды медленно, но все равно тянулись, ноги быстро шли по заснеженной тропинке, но, по прежнему, никто не хватал под руки и не тыкал красным удостоверением в лицо. Ирина Петровна оглянулась — улица была пустынна, парень, передавший подношение, уже куда-то исчез, никто за ней не шел и не следил.

Глава одиннадцатая. И швец и жнец

Майор Метёлкин Петр Владленович был живой легендой Дорожного РОВД. Двадцать пять лет он проработал на одном участке в знаменитый «Нахаловке» — в этом огромном анклаве, застроенных, преимущественно, одноэтажными домами, возведенными без разрешения, плана, где покупку дома заверял своей подписью председатель уличного комитета. Сейчас он знал почти каждого из подучетного контингента, его тоже знал каждый. Частенько на утреннем совещании в ответ на доклад дежурного опера о краже, случившейся в Нахаловских трущобах, майор поднимал красное, нездоровое лицо и нехорошо улыбаясь, сообщал:

— А я знаю, мне уже позвонили и сказали, кто сарай подломил и куда вещи скинули. Вечером доложу о раскрытии. К наступлению пенсионного возраста старший опер, кроме язвы и стенокардии, ничего особо не нажил. В маленьком домике, в той же «нахаловке», где он проживал с семьей, последние пять, лет как просела крыша. Ни финансово, ни по времени, самостоятельный ремонт жилища Метелкин не тянул. Ежегодно, Администрация Дорожного района, совместно с руководством районного отдела милиции, вручая на торжественном собрании, посвященному десятому ноября, очередную грамоту, каждый год обнимало и целовало в щеки старшего опера и торжественно божилось, в следующем году, кровь из носу, изыскать резервы, и наконец поднять провалившуюся крышу ветерану сыска.

Сегодня, Петр Владленович ходил по богатой обставленной, трехкомнатной квартире пенсионера от торговли, и только восхищённо щёлкал языком и закатывал глаза. Полная выслуга майора укатали, он стал похож на типичного представителя своего поднадзорного контингента — мужчина на вид сорока — шестидесяти лет, короткие седые волосы, невысокий рост, худощавое телосложение, светло-серые, до прозрачности, колючие глаза, глубокие морщины на загорелом лице. Но сейчас, когда его нарядили в шикарный атласный халат с золотым вышитым драконом на спине, с толстыми золотыми «голдами» модного плетения «бисмарк», на запястье и шее, крупной печаткой с черным агатом на пальце — все кричало о богатстве этого, по виду, мафиозо на покое. Халат был изъят из хозяйского шкафа, золото, с поклоном, принес бородатый цыган в, не сходящейся на объемном пузе, короткой кожаной куртке и черной норковой ушанке. В общем, новый образ майора сложился вполне гармонично, не особо отличным от хозяина квартиры, что, под покровом ночной темноты, срочно уехал пережить тревожные дни в стенах престижного санатория на берегу алтайской красавицы Катуни.