Исполняющий обязанности

Просмотр фотографий занял около полутора часов. Матрёна Васильевна добросовестно вглядываюсь в каждую, после чего отрицательно мотала головой, и откладывала карточку с изображением незнакомых нам людей в сторону. Наконец, когда по моим подсчетам, все лица в голове у старушки должны были превратиться в одно общее лицо без особых примет, Матрена Васильевна осторожно отложила в сторону ничем не примечательную фотографию с летнего отдыха.

-Он! Это точно он! — чёрно-белая фотография отразила момент, когда шесть человек расположились у костра. За их спинами были видны березовые стволы и пара брезентовых палаток. Люди улыбались добрыми светлыми улыбками, держа в руках эмалированные кружки или алюминиевые шампуры с крупными кусками мяса.

— Вот этот меня душил палец пенсионерки упёрся в фигуру молодого парня в спортивном костюме, с гитарой в руках, который застенчиво улыбался в объектив. Ничем не примечательный, довольно-таки приятная улыбка, никаких криминальных склонностей согласно теории Ломброзо. Я внимательно смотрю на Матрену Васильевну.

— Я тебе говорю, что вот точно он. Он также улыбался, когда меня хотел к Создателю отправить.

— Ну и отлично баба Мотя, с меня премия, если все подтвердиться.

Я отложил ещё пару случайных фотографий и стал собирать остальные альбомы.

Я вас, Матрена Васильевна, домой отвезу, сейчас, минут на пять в отдел кадров зайду. Вы пока вон там, в уголочке, на стульчике посидите, чтобы вас никто не видел.

Выгрузив тяжёлые, обитые бархатом, фотоальбомы на стол инспектора отдела кадров, я стал пытать бедную женщину с новой силой.

— А теперь подскажите мне, пожалуйста, кто изображён на этих фотографиях? — я сунул под нос терпеливой женщины одну нашу и две случайные фотографии, нарисовал ежедневнике схемы расположения лиц и под диктовку инспектора, быстро заполнял их.

— А вот этот мужчина какую должность занимает? — мой палец уперся в изображение мужика лет сорока пяти, крупного телосложения, что со зверским выражением лица рвал зубами кусок мяса на шампуре.

— Это заместитель главного врача подстанции скорой помощи.

— Понятно, а вот кто это — я обозначил интерес к худощавому мужчине в летах, что не обращай внимания на фотографа, аккуратно наливал в кружку с отбитой эмалью, какую-то прозрачную жидкость из бутылки с надписью «Водка посольская»

— А это наш начальника АХО.

— Понятно. Спасибо вам, большое. Я вот эти три фотографии заберу с собой, но если надо, могу написать расписку, что потом их верну.

— Да нет, не надо, у нас таких фотографий много. — женщина, счастливая, что от меня можно избавиться, хотела сделать это немедленно: — Можете забрать их себе. Надеюсь я вам помогла и больше вы нас пытать не будете.

— Я тоже очень на это надеюсь. — я старался улыбнуться, как можно более очаровательно: — Поверьте, мне к вам ходить и терзать вас никакого удовольствия не доставляет. Еще раз, большое вам спасибо.

— Александр Александрович мне помощь ваша нужна! — я вежливо постучав, засунул голову в кабинет шефа.

— Говори, что хотел?

— Это по материалам с пропавшими деньгами. Свидетель неофициально опознала вот этого молодого человека. Он работает фельдшером экипажа «скорой помощи».

— Хорошо. Проводи опознание и…

— Вы, шеф, как-то недальновидный совет мне даёте. Допустим, проведу я опознание, вопросов нет. Свидетель в него ткнет, а он скажет, что был у нее в квартире по вызову, а у бабки деменция в средней стадии, поэтому она все путает и любой психиатр это подтвердит. Вы же знаете, как они за своих бьются, не мне вам рассказывать. И что тогда?

— Что тогда?

— Парень ни в чем не признается, у меня и у вас под дверью будут толпиться куча представителей Минздрава, вам телефон оборвут, работать не дадут, требуя отпустить хорошего мальчика. А потом везде напишут, что начальник уголовного розыска Дорожного РОВД, после сорока лет демократии, реанимировал сталинское «Дело врачей»…

— Кого реанимировал?

Я махнул рукой:

— Шеф, проехали. — Ясно, что демократическую прессу, вроде журнала «Огонек», мой начальник не читает: — Парень сто процентов ни в чём не признается, сколько бы я на него не давил. Парень грамотный и не дурак, упрется рогом и все, а на нем три или четыре трупа, это как минимум, и это только на нашей территории.

— Короче, Паша, что ты предлагаешь?

— Я вот дело «маленькое» оперативное на него завел, и там план мероприятий…

— Давай дело, оставляй, зайди ко мне через час, я посмотрю, что ты там наваял.

Часом позже.

— Расскажи, мне, Паша, пожалуйста, почему у тебя все так сложно. В плане накрутил мероприятий, как будто мы американского резидента с поличным берем.

— Шеф, вопросов нет. Дело можете не подписывать, я секретные номерные бланки в черновики спишу. Все данные злодея и номера материалов по трупам там есть, можете кому хотите отдать, хоть той же линии тяжких. Я даже допускаю, что они из парня признания выбьют, все будут аплодировать стоя — как же, несколько трупов «приподняли». Только, когда он на следствии или суде от всего откажется, вы на меня все не спихивайте, я им заниматься больше не буду.

Майор привычно, как большой морж, пошевелил черными усищами, показывая высшую степень неодобрения моим поведением, после чего стал подписывать постановление о возбуждении оперативного дела.

— Да ладно проехали, у тяжких работы очень много, чтобы их еще этим загружать. Давай коротко излагай, что конкретно от меня надо.

— Первым делом мне надо вот этого гражданина — я протянул шефу клочок бумажки: — вызвать к вам, а лучше к начальнику РОВД, и в присутствии меня объяснить, что на него охотится банда душегубов, и единственный способ его спасения — это оставить нам квартиру, а самому на несколько дней уехать куда ни будь. И беседу надо проводить в моем присутствии, для уточнения некоторых моментов.

— Зачем начальника привлекать, ты что, сам не можешь с человеком беседу провести. И, вообще, это кто?

— Шеф, я сам не могу, не по моему статусу этот дяденька. Да позапрошлого года он работал в Горторге, на не маленькой должности. Со мной он просто разговаривать скорее всего не будет. А нужен он нам потому, что у него шикарно обставленная квартира, на нее наш доктор обязательно клюнет.

— Ладно, с этим все понятно. — шеф чиркал только ему понятные каракули в ежедневники: — Что еще необходимо?

— Видеокамера нужна хорошая…

— На хрена? Вот зачем тебе видеокамера?

— Представьте себе, шеф, вас начинают трясти с самого верха, что мы ни за что, ни про что прессуем представителя самой гуманной профессии, а вы им кассетку в «видик» вставляете и кино показываете, что этот представитель гуманной профессии творит со своей жертвой. Даже то, что он пенсионеру непонятную таблетку даст, не из аптечной упаковки, и то будет доказательством. И поэтому тут будет важно качество съемки. Вот я ни разу не оператор, а вы?

— Ладно, насчет видеокамеры я понял, постараюсь что-то сделать. А кто будет подставным?

— Майор Метелкин?

-Кто?!

— Майор Метелкин. Вот представьте Петра Владленовича с цепью на шее, грамм на сорок, пару печаток, браслет толстый на запястье — чем не богатей в отставке?

— А золото где возьмешь?

— У скупщиков на «Изумруде», или под честное слово возьму или изымем до выяснения. Тут проблем вообще нет. В перекиси водорода продизинфицируем и на товарища старшего опера наденем.

Шеф представил все это великолепие на Метелкине и согласился.

— Ладно, давай начинаем.

Севостьянов Иван Иванович, невысокий мужчина, на вид лет шестидесяти, с мягким, интеллигентным лицом и в хорошем костюме, в кабинете начальника Дорожного РОВД держался настороженно. Этого персонажа слила мне Алла, которая, в бытность заведующей винно-водочным магазином, несколько раз была у него в гостях, и хорошо запомнила интерьер номенклатурной квартиры. Старый торговый боец был весьма напуган вызовом к начальнику местной милиции, но поняв, о чем идет речь, быстро переориентировался и начал показывать зубки. Пускать милиционеров свою квартиру он категорически не хотел, в то же время, от прямого отказа уклонялся, поэтому битые полчаса вертелся как уж на сковородке, не говоря ни «да», ни «нет».