Исполняющий обязанности

— Ну и что ты тут вынюхиваешь? — бабка не дала мне даже рта открыть: — Что ищешь на свою голову? Иди отсель, пока я мильтонов не вызвала!

Я развернул удостоверение:

— Уголовный розыск, оперуполномоченный Громов, Дорожный РОВД.

— И что ты мне своей ксивой тычешь? Я тебя срисовала, пока ты на третьем этаже с глухой дурой Потеряевой через дверь перекрикивался…

— Зачем тогда меня милицией пугаете?

— Так прикольно же, тем более ты здесь шляешься, честных пенсионеров пугаешь…

— Это вы что ли уважаемая честная пенсионерка?

— А чем я тебе не пенсионерка? Самая натуральная!

— Нет, я насчет честности спросить хотел…

— А ты меня тут на скандал не провоцируй, у меня все судимости погашены, так что нефиг тут…

— Все, я понял, что разговор не получится, всего вам хорошего.

— И ты не хворай… — дверь за моей спиной захлопнулась, чтобы через пару секунд вновь распахнуться.

— Эй, Громов, иди суда…

— Что-то забыли? — я настороженно обернулся.

— Иди сюда, не бойся, я не укушу –противная бабка отступив в глубь квартиры, манила меня рукой.

Я пожал плечами и вошел в квартиру.

— Извиняй меня, что-то я погорячилась. Давай, присаживайся, поговорим.

— Слушая вас.

— Ты не дуй губы, я же извинилась. С чем ты народ обходишь, я слышала. Про докторшу нашу плохого сказать ничего не могу. Девица вежливая, знающая, обходительная. У меня была месяц назад, у меня температура под сорок была, вот я ее на дом и вызвала. Никаких чудо-таблеток она мне не предлагала, выписала микстуру от кашля и парацетамол.

— Спасибо, конечно, за информацию…

— А ты надеялся, что я тебе расскажу, как она отраву людям продает?

— Я надеялся на информацию, которая мне поможет…

— Ну ты не там копаешь, мент. Врачица наша на такое не способна, по ней же видно, что она тюха-матюха. А тут надо, чтобы в человеке духовитость была.

— Для чего духовитость?

— Ты меня за дуру то не держи, я у «хозяина» за две ходки «пятнашку» отмотала, а там тогда такой народ сидел, не чета нынешним. Я же от женщин слышала, что у покойниц деньги пропали, и якобы им какой-то доктор им чудо— лекарство, от всех болезней, за большие деньги обещал. А дальше то вообще просто. Если ты второй день тут бегаешь, а покупателей чуда таблеток не нашел, значит их и нет, живых во всяком случае. А если их живых нет, то значит таблетки эти всех на тот свет отправляют, а не по случайности, типа такое лекарство сильное, что от улучшения здоровья сердце не выдержало. А если бы я отраву продавала, я бы на месте отравителя должна была бы убедится, что человечек точно на тот свет отправился, и никакие врачи его не успели откачать. Правильно я говорю?

— А вас как по имени –отчеству величать?

— Матрена Васильевна Огородникова, одно тысяча девятьсот двадцать восьмого года рождения, тринадцатого февраля. А ты почем спрашиваешь?

— Так вы так рассказываете подробно и со знанием дела… Вы по каким статьям сидели?

— В сорок шестом году по сто шестьдесят седьмой статье УК, по третьей части, за разбой, вооруженный. А в шестьдесят девятом за растрату села, но там уже совсем другая история. И не смотри на меня, в сорок восьмом году молодая была, глупая, с жиганами козырными связалась. А я молодая была отчаянная, да с войны у меня шпалер оставался. Вот меня с ним и приняли…Ну и дали по полной. Так что, мне все эти расклады как открытая книга.

— Это все конечно интересно, но пойду я. Рад был знакомству и так далее…

— Ты погоди, молодой, я че сказать хотела…

— Слушаю.

— У бабушки денежек мало…

— Не понял?

— А что ты не понял? У бабушки пенсия маленькая. Очень маленькая. А поломойкой подрабатывать я не пойду. Может ты мне, командир, что посоветуешь?

— А что посоветовать то? Я никак не разберу, уважаемая, что вам надо?

— Командир, может бабушка тебе чем пригодится, за денежку малую…

— Поработать хотите? А ничего не смущает?

— Знаешь, командир, когда ты старая и никому не нужна, уже ничего не смущает.

— И на какие суммы вы рассчитываете?

— Да мне сколько не дай, все хорошо будет. Ты же бабушку обманывать не будешь?

— Ладно, договорились. Завтра утром зайду, принесу диктофон. Пойдете к доктору вашему, жалуйтесь на общее недомогание, головную боль, боль в суставах. Скажете, что слышали про вытяжку из женьшени, что готовы за любые деньги купить. Ну и в очереди пока сидите, с другими людьми на эту тему общайтесь, или знакомых кого встретите. Задание все понятно или повторить?

— Да уж что непонятного, все разъяснил очень подробно. Если бы мне в молодости так все доступно разъяснили, то я бы, уверена, по кривой дорожке не покатилась…

— Иронизируете, Матрена Васильевна? Ну-ну. До завтра, около восьми утра приду, будьте готовы.

Ответственный за оперативную работу, заместитель начальника уголовного розыска, капитан Власов Владимир Николаевич пучил на меня глаза, совсем как Петр Первый в «России молодой», ерошил свои кудрявые патлы и делал вид, что не слышал мою просьбы выдать мне диктофон для проведения оперативного мероприятия.

Когда я повторил свою просьбу в третий раз, Власов, очевидно поняв, что чтобы избавится от меня, мне надо что-то дать, тяжело вздохнул и вышел в примыкающую к его хитрому кабинету кладовку, где хранилась разное барахло, по мнению министерства внутренних дел, на высоком обеспечивающая нам проведение различных оперативных мероприятий. Через прикрытую дверь доносился шум от падающих предметов, приглушенные ругательства и прочие сопутствующие шумы. Наконец заместитель начальника розыска вышел, бережно приживая к животу бежевое нечто.

— Диктофон «Топаз»?

— Батарейки и кассету сам купишь, микрофон найдешь. Если потеряешь, в двойном размере из зарплаты вычтут.

— А сколько он стоит?

— Балансовая стоимость шестьсот рублей.

Первым моим инстинктивным желанием было отказаться от сего чуда инженерной мысли стоимостью как две с половиной моих зарплат, но до появления маленького «Сони», который я, не в этом мире, купил за вполне божеские деньги, оставалось еще лет пять, поэтому деваться мне было некуда.

— Спасибо.

— Не прое… и бумаги оформи. –напутствовал меня руководитель.

— И куда я его запихаю, чудо это, прости господи? — старуха Шапокляк, в миру Матрена Васильевна Огородникова, восемь утра была явно не в духе.

— Вообще то сами на работу напрашивались, я никого не неволил. Если что не устраивает, то наша встреча была ошибкой. — я сам был в плохом настроении. Вчера, купив в магазине шесть «средних» круглых батареек 343, и приспособив к диктофону выносной микрофон от «Кометы-двести двенадцать», я долго разбирался с последовательностью нажатия кнопок и чувствительностью микрофона, а теперь пытался донести правила пользования до бабки.

— Куда мне его запихать? — повторила свой вопрос вредная старуха.

— Куда-куда! В ридикюль. — разместить звукозаписывающую бандуру советского образца под одежду явно было невыполнимой задачей: –Сумочка дамская есть?

— Конечно. — с достоинством ответила мне бабулька и через пару минут предоставила на выбор три аксессуара. Кроме обычной, полу-хозяйственной сумки, коричневого цвета, на молнии были две дамские сумочки.

Первая — черная, лакированная, без ручек, только позолоченный замочек нарушал строгость ее линий, — была откровенно мала, чудо советской спецтехнике влезала в него любой, но половиной.

Вторая сумка поглотила диктофон полностью, но микрофон, размером с мой кулак, из этой сумочки торчал наружу.

— Ну, значит, вот с этой пойдете! — я показал рукой на полу-хозяйственную.

— Она мне к костюму не подходит.

— Все, я пошел! — я с трудом сдержал рычание: — Жду вечером, около шестнадцати часов.

— А деньги?

— По результатам работы.

Вечер того же дня.

Матрена Васильевна Огородникова ушла от меня сильно недовольной, очевидно, что «пятерка», что я ей сунул, не была пределом ее мечтаний. На корню обрезов попытки «инициативницы» поторговаться и рассказать о сложной жизни женщины сложной судьбой и минимальной пенсией я вытолкал неугомонную агентессу и приступил к прослушиванию полученной записи. Запись была откровенно плохой — разговор с доктором перебивали посторонние шумы, шелест бумаги звучал как гром, голоса людей улавливались на грани слышимости, зачастую интуитивно. Но в принципе бойкая старушка довольно точно пересказала диалог между ней и подозреваемой. Бабка не терялась, рассказывая о своих многочисленных болячках и вселенской тоске, сопровождающую подступившую старческую немочь, а затем, вполне естественно, я не заметил какой-то наигранности, подступила к доктору с допросом о чудодейственных средствах, на которые бабушка скопила средств и которые она готова потратить, лишь бы вернуть хоть частичку здоровья.