Исполняющий обязанности

— А че с нервами? — Колек как самый молодой, отличался острым умом.

— Так меня менты приняли, двое суток прессовали…

— Че, реально?

— Да отвечаю. За грабеж приняли. Я соседа с верхнего этажа по пьяне отоварил, ну они меня и под пресс пустили. Двое суток без перерыва лупцевали.

— Ну ты в несознанке? — авторитетно поинтересовался Сивый.

— Да я держался сколько мог, но они уже по беспределу меня колоть начали, да еще и опознание провели, и вещи мне домой подкинули. Короче, я понял, что здоровье дороже и явку написал, иначе сказали, что не выпустят.

— Вот волки позорные— Сивый хотел сплюнуть черед дыру от выпавшего зуба, но воздержался, и сменил тему: — Ну тогда точняк, надо выпить.

Саша прислушался к себе. Вчера у него было ощущение царившего на душе счастья, не смотря на все жизненные перипетии, а сегодня такого чувства нет. И самое главное, вчера он чувствовал себя богатым, и очень ждал, когда Ирка наконец уберется на свою работу, не мешая Сашку насаждаться жизнью. А почему вчера он чувствовал себя богатым? Какая-то мысль крутилась в голове, но прищучить ее Александр не мог. Рука инстинктивно потянулась почесать за зудевший афедрон, коснулась обнаженной кожи. Блин, вчера же Ирка сказала, что у него трусы на заду порвались, а он забыл их переодеть. Если мужики сейчас это увидят, может быть ничего и не скажут, но всем знакомым опишут в подробностях. Саша, пятясь задом, отошел вглубь комнаты, нащупал на стуле брюки и быстро стал их натягивать. В кармане что-то звякнуло. Сашок с удивлением достал из кармана две связки ключей. Одна была от квартиры, а вот вторая…

— Блин, мужики, пошли, я знаю, где взять денег.

Оставив друзей у ворот гаражного кооператива, Сашок быстро двинулся в сторону материнского гаража. Показывать корешам свои сокровища он не собирался.

— Возьму четыре банки, три продадим кому ни будь, а четвертую я домой отнесу, чтоб Ирка заткнулась наконец, что я алкаш и только из дому готов все тянуть — бормотал под нос новоявленный миллионер. Будущее Александру рисовалось легким и приятным.

— Сегодня выпью с пацанами, кайфану немного, ну а завтра…

Кузнецов плохо представлял, что будет завтра, но не сомневался, что все будет хорошо.

— Если отнести десяток банок в ЖЭК или хоть председателю гаражного кооператива, то может быть фиктивно на работу и не возьмут, но вот характеристику хорошую точно выдадут. — Погружался в мечты Александр: — А самому можно на рынке или возле гастронома тушенкой торговать, банки большие, как раз двух банок в день хватит, чтобы Ирке рот заткнуть. Две банки для Ирки, а еще одну — себе. Братанов поить то я больше не буду, сильно жирно им будет, да и другие желающие на халяву набегут. А если самому пить, то надолго хватит. А может и две банки на водяру пускать…Я мужик или нет? Что я на себе экономить буду?

Насвистывая «Мурку», Саша провернул ключи в замочных скважинах и потянул на себя чуть заедающую дверь. Первой его мыслью было, что он просто ошибся гаражом. Просто открыл не тот гараж, как в комедии с этой как ее, во Брыльской! Сейчас оглянусь по сторонам и увижу свой гараж. Но сколько Александр не вертел головой своего гаража он не видел, вернее видел, но разум не хотел осознавать, что счастливого будущего у Кузнецова больше нет.

С третий раз взглянув на номер бокса, и поняв, что это не игры разума, Саша, обессилено, пал на колени и воздев обрюзгшее лицо к серым, безжалостным небесам, заорал обращаюсь к мировой Сущности:

— С-у-у-у-ка!!!

— Кузя! Ты что упал? — верные друзья, замерзнув стоять у распахнутых ворот, пошли по следам Александра и нашли его в состоянии, близком к помрачению рассудка. Их друг, тридцатипятилетний мужчина, давясь, как ребенок с трудом сдерживаемыми рыданиями, долго не мог объяснить, что с ним стряслось. Наконец Сизый найдя на полке гаража старый домкрат, продал его не задорого какому-то автолюбителю и сбегал в сторону частных домов, принес оттуда коричневую бутылку пахнущего сивухой «Сучка». После второй, Саша, занюхав порцию лекарства рукавом, и смахнув слезу с щетинистой щеки, рассказал братанам о постигшем его горе.

— И что ты думаешь?

— Да не знаю я, но найду паскуду, на ремни пошинкую — самогон обжог пищевод и заставил кровь быстрей бежать по венам, Саша чувствовал в себе силы порвать любого.

— Это мент сделал, по любасу! — сделал экспертное заключение Сивый: — Я, когда у хозяина был, там опер часть вообще по жесткому беспределила, отвечаю.

— И че делать теперь? — Сашок на миг растерялся, встречаться вновь с тем душным ментом не хотелось категорически: — Я бы его завалил, но я итак под следствием…

Так это, надо «заяву» писать на мента, пусть он сука, парашки то хлебнет, как я — завелся Сивый.

— Да кому писать? Они же все одна кодла. Меня в пресс-хате прессовали беспредельщики, а эти только заглянут в окошко и лыбятся только.

— А ты что, на СИЗО был? — удивился Сивый.

— Да там в отделе уже пресс-хаты сделали, реально к каким-то конченным меня кинули, еле отбился…

— Так надо в КГБ заяву писать, их менты знаешь, как очкуют — вклинился в разговор старших молодой, но острый умом, Колек: — Я в журнале читал, что на ментов надо или в КГБ, или в прокуратуру заявления нести.

— Да как-то стремно мне — стал потихоньку «отъезжать с темы» Александр: — у меня и документов на тушёнку нет никаких.

— Какие документы на два ящика тушенки, ты че, корефон?

— Ну да, точняк, что-то я затупил. Там же два ящика было. Слушай, мне что-то все равно сыкотно. Я итак под следствием хожу, а тут еще идти, заяву на мента писать…

— А ты не иди писать сразу. Пошли, с телефона позвоним, и если что-то не понравиться в разговоре, то свалим и все.

Когда друзья нашли на проспекте работающий телефон — автомат, Саша долго искал в кармане мелочь — очень ему не хотелось звонить в всесильный КГБ. Мента наказать хотелось, а звонить — наоборот.

— Ты что меньжуешься? — не отставал Колек.

— Да монетки нету. Давай лучше завтра позвоним.

— На тебе «двушку» — Коля протянул медную монету: — Ты давай, набирай. Я же серьезно. А гебистам скажешь, что кроме того, что тебя мент обокрал, то он на тебя грабеж повесил, а ты тут вообще не при делах, просто мимо проходил.

— Да я номер не знаю! — разозлился Саша, махнув перед носом Колька зажатой между пальцев монеткой: — А тут, на телефоне последний номер — ноль четыре, Горгаз.

— Набирай— Колек выхватил монетку из руки Саши и сунул в монетоприемник: — Двести девяносто…

Глава седьмая. Двуликие Янусы

Павел Громов.

Я целый день в просидел в кабинете, сверяя записи в «Книге учета преступлений и происшествий» и бледной копии журнала «Посещений больных на дому участковым врачом». Совпадения в записях этих двух журналов были. Очень хорошая девочка — доктор Новожилова Екатерина Викторовна, в ноябре этого года посетила парочку квартир, где, в течении двух недель после ее визита, умерли хозяева — пожилые и одинокие мужчина и женщина. Много это или мало — не знаю, наверное, немного. Но тут никто не заявлял о пропавших из квартиры деньгах — люди были реально одинокими. Я с сомнением посмотрел на стопки бумаг о пропавших из квартир деньгах — сроки поджимали, а решения не было. Был огромный соблазн пойти на поводу у шефа и сделать по обоим материалам постановления об отказе в возбуждении уголовного дела — основания у меня были, до помощника районного прокурора, проверяющего отказные материалы на предмет законности и обоснованности их вынесения, очередь дойдет, дай Бог, через полгода, а там или ишак сдохнет, или падишах. У меня оставалось двое суток до точки невозврата, и я выдвинулся в сторону участка доктора Новожиловой.

Моя рука не успела коснуться кнопки звонка возле деревянной, перекрашенной множество раз, двери, когда она распахнулась перед моим носом.

На пороге стояла худосочная бабуля с шальными глазами, в поношенном, как будто побитым пылью, темно –сером деловом костюме, с юбкой до колена. Если бы не отсутствие шляпы и крысы на плече, я бы назвал образ старухи шапокляк законченным.