Страница 4 из 6
– Вот так, – губы старухи искривились в подобии улыбки, а дрожащий узловатый палец указал на обгоревшее колесо на ее шее. – Все думали, что я сошла с ума, но только это он принял, как искупление… отчасти…
По спине Марселлы пробежал неприятный холодок, но она тут же взяла себя в руки.
– Со стороны гор, говорите… – ее глаза решительно сузились. – Я найду чудовище, обещаю. Найду, убью и сожгу, если потребуется…
На секунду ей показалось, что старуху скрутил болезненный приступ кашля, но, приглядевшись, она поняла – та просто смеется.
– В этом… в этом главная проблема людей, моя девочка, – проговорила единственная выжившая, когда приступ прошел. – Именно в этом наша главная проблема: мы вечно хотим сжечь кого-то за наши собственные грехи.
***
Дом на картине разросся, поглотив все свободное пространство картины. Да и не дом это был уже – резкие, ломаные линии больше походили на своды гигантской пещеры. Фигура с колесом на шее исчезла – все же она была лишней в этой композиции. Под ногами у двух оставшихся плясали огромные, жуткие тени, отбрасываемые, должно быть, переменчивым светом сделанного на скорую руку факела.
Мрачно. Слишком мрачно. Откуда это в ней? Что за злая сила водит ее рукой с конвульсивно зажатым в ней карандашом? Нет, художница совсем не управляла тем, какую историю она пыталась запечатлеть. Больше было похоже на то, что эта история – мрачная, может, даже жестокая история начала управлять своей создательницей.
Франческа сделала еще глоток из стакана и прикрыла рот рукой, с трудом подавив отрыжку от разыгравшейся изжоги. Она чувствовала себя абсолютно беспомощной что-либо изменить по собственной воле. Ее хрупкое тело покачнулось и…
Пробел. Как в горячечном бреду.
Ненадолго придя в себя, Франческа обнаружила у себя в руке тюбик с черной краской. С ужасом в слипающихся от усталости и выпитого глазах она наблюдала, как ее руки придают окончательный облик фону картины.
Снова пробел. Теперь в руке красная краска.
Да, красной краски понадобится много.
***
– Держись ближе, Амато, – шепнула Марселла, не оборачиваясь. – Должно быть, это здесь…
– Конец… – проскулил Амато. – Это конец… зверя разбудит… и Грендель… Грендель меня…
– Все будет хорошо, – голос королевы предательски дрогнул. – Мы уже близко. Здесь этот кошмар закончится. Так или иначе…
Пламя факела, который она несла в левой руке, затрепетало и почти угасло. Но когда Марселла по инерции сделала еще несколько шагов, оно вдруг вспыхнуло ярче прежнего и выхватило из темноты перед ней огромную бурую тушу.
– Конец… – продолжал бормотать Амато, закрыв лицо руками. – Конец… это конец…
Правая рука Марселлы потянулась к мечу. И в этот самый момент туша перед ней зашевелилась.
Сильные руки обхватили мое маленькое, неуклюжее тело и потащили куда-то. Я не хочу куда-то. Я хочу к маме. Я зову ее, но ее тело остается неподвижно лежать позади. Кажется, я остался один.
Марселла отшатнулась и заморгала, прогоняя наваждение. Это помогло. Но лишь на пару секунд.
Меня швыряют на землю. Я поворачиваюсь, чтобы убежать обратно в лес, но путь преграждает большой и явно злобный зверь. Он громко рычит и гавкает. В панике я отступаю назад, но там уже собралась толпа этих странных, безволосых существ. Они кричат и скалятся, указывая на меня пальцами. Я затравленно оглядываюсь в поисках выхода, но выхода нет. Выхода нет.
Туша издала глухой рык и поднялась на задние лапы, нависнув над Марселлой. Та, стиснув зубы, наставила на нее дрожащий кончик меча. Впрочем, она видела, что этот кончик идеально подошел бы чудовищу в качестве зубочистки.
Кто-то снова хватает меня сзади. Я кричу, вырываюсь, но тщетно. Мою голову втискивают в какое-то узкое, твердое кольцо, соединенное спицами с кольцом побольше.
«Что, малец, мамку-то мы твою закололи, – слышу я, не понимая смысла. – Так-то оно – с людьми связываться! Запомни, чучело, что такое люди!»
Я кручу головой, отчаянно пытаясь выскользнуть из кольца, но ничего не получается. В это время вперед выходит один из безволосых. Он набирает в рот какой-то жидкости из пузатой бутыли – и вдруг выпрыскивает ее на меня. «Люди» смеются. Очень громко смеются.
Марселла застонала и пошатнулась, едва не упав. Образы перед ее глазами стояли так ярко, что казалось, их можно потрогать. В отчаянной попытке защититься она махнула факелом в сторону монстра. Тот отступил и вновь зарычал. Королеве вдруг показалось, что еще немного – и в этом рычании можно будет разобрать слова.
А потом в меня вдруг прилетело что-то горячее, и все вокруг вспыхнуло ослепительным, пожирающим пламенем. Никогда в жизни я не испытывал такой боли, как в те минуты. Наверное, большей боли в этом мире не бывает вовсе. Я заревел и побежал наугад, не видя ничего перед собой. Я думал, пусть лучше меня разорвут, чем будут продолжать подобные пытки.
Но меня не разорвали. Вслед мне несся хохот, свист и крики: «Ну, запомнил, что такое люди? Заходи потом – еще напомним!»
Марселла с криком бросилась вперед и рубанула воздух «ножницами» – факелом и мечом. Чудовище вновь отшатнулось, но уже не так сильно. Теперь свет факела позволил ей разглядеть его морду. Лысую, испещеренную шрамами от ожогов и с пустыми белыми глазами, безошибочно обращенными к нарушительнице его покоя. Зверь снова зарычал, обнажив огромные клыки. Между ними пенилась и капала на землю мутная слюна.
О, он запомнил, что такое люди. Очень хорошо запомнил.
Неожиданно быстрый для таких габаритов удар лапой – и факел отлетел в угол пещеры. Марселла вскрикнула и бросилась в сторону, в последний момент увернувшись от второго, нацеленного ей в голову. Разворот, рубящий удар с плеча, всем телом – и на Землю брызнула кажущаяся в полумраке черной кровь.
Но, конечно, монстра это только разозлило.
С глухим рычанием он двинулся вперед. Марселла попятилась и тут же споткнулась о камень. Жесткое падение всем телом на холодную каменистую землю вышибло из нее дух, а меч с тихим звоном выпал из ее руки. Королева зашарила по земле вслепую. «Сейчас я умру, – колотилось у нее в глотке. – Боже, сейчас я умру…»
Бурая туша нависла над ней на секунду, прежде чем вдавить в землю всем своим весом.
На какую-то жалкую секунду.
Но ей хватило.
Нащупав наконец рукоять своего оружия, она с отчаянным криком выставила его перед собой. Чудовище, не обращая внимания, рванулось вниз и вперед к ее горлу. Раскрылась пасть, обдав тяжелым духом гниющего мяса. Огромная лапа надавила на грудь, что-то с хрустом ломая…
А потом Марселла очнулась.
Ее прижимала к земле огромная, неподвижная туша. При попытке пошевелиться королева застонала от боли. Ребра, казалось, были перемолоты в труху, а рука, державшая меч, была как минимум вывихнута. Времени собираться с силами не было – воздуха будто с каждой секундой становилось все меньше. Стиснув зубы, Марселла вывернулась и поползла в сторону мерцавшего вдалеке огонька.
Прошли минуты, а может даже часы, прежде чем она смогла вдохнуть относительно свободно и подняться на ватные, подкашивающиеся ноги. Ее взгляд упал на изрытую шрамами морду мертвого медведя.
– Покойся с миром, – прошептала она. – Ты больше никому не навредишь. И никто больше не навредит тебе.
Несколько секунд прошло в тишине, прежде чем она смогла заставить себя оторвать взгляд от зверя.
– Амато!.. – позвала она слабым голосом. – Все кончено! Можешь выходить!
– Все кончено… – эхом донеслось из темноты. – Все кончено, все…
Марселла присела, едва не потеряв сознание от острой боли в груди, и подобрала с земли факел. Подняв его повыше левой рукой, она наконец увидела брата, стоявшего поодаль. Он все еще закрывал руками лицо. Очевидно, его страх и не думал отступать.
– Эй! – Марселла заставила себя улыбнуться и, прихрамывая, шагнула вперед. – Я победила. Победила, слышишь? Я же говорила тебе… Я же говорила, что у таких историй всегда бывает счастливый конец.