Три товарища

Прекрасная улыбка вновь появилась на её устах. А глаза лукаво прищурились.

— Раз так, — она прикоснулась губами к моим губам. — Пришла пора для второго раунда.

Глава 34. Примирение

Засекреченная военно-воздушная база. Спустя двое суток. Утро.

Ранним утром чуть более полутора сотен пилотов, переживших очередное сокращение штатов, выстроились в два ряда у кромки взлётно-посадочной полосы. Длинный, выкрашенный в белый цвет истребитель, крепко стоял на "страусином" шасси и ждал того, кто рискнёт оседлать его первым. Вокруг сновали техники, изредка бросавшие на пилотов понимающие взгляды. Адмирал Драгомиров, который после церемонии остался на базе, и вице-адмирал Шишкин молча прохаживались перед рядами и не решались проводить первый испытательный полёт в приказном порядке. Они оба хотели, чтобы пилоты сами переступили черту. Чтобы нашли в себе силы и преодолели страх.

— Товарищ адмирал, — тихо прошептал адъютант. А затем обеспокоенно посмотрел на пилотов. — Из центра управления полётами доложили, что всё давно готово к запуску. Всё проверено и отлажено. "Налётчик" не подведёт.

— Аристарх Георгиевич, прошу вас, отдайте приказ, — вице-адмиралу было неприятно наблюдать за нерешительным строем. Первыми не желали становиться ни вундеркинды, ни командиры эскадрилий, ни герои России. Из памяти каждого ещё не выветрилась неудачная попытка, а потому никто не желал разделить участь капитана Полевого. Этот страх злил Шишкина. Он не сомневался, что в ближайшем будущем пилотам придётся не раз рисковать и, возможно, не сомневаясь идти на смерть. Он должен был заставить их побороть страх, примириться с ним и выполнять приказы. Но в присутствии непосредственного начальника не осмеливался нарушить цепочку подчинения.

— Они сами должны решиться, Геннадий Леонидович, — адмирал Драгомиров повернулся к строю спиной и тихо прошептал Шишкину практически в ухо. — Они уже ознакомились с теоретической частью. Овладели навыками управления и достаточно попрактиковались на симуляторе. Но заставить мы их не можем. Они должны забыть о трагедии и найти в себе силы сесть за штурвал. Нам нужен лишь тот, кто рискнёт стать первым. Остальные, уверен, последуют за ним.

— А если опять что-то случится?…

— Типун вам на язык, Геннадий Леонидович! — Драгомиров оглянулся украдкой. Но их разговор с Шишкиным никто не слышал. — Президент и так волнуется. Экипажи боевых кораблей уже укомплектованы, а с эскадрильями истребителей мы ещё возимся. И совсем не факт, что "Налётчик" все освоят. А без истребителей, как говорят аналитики… Впрочем, вы сами всё знаете.

Вице-адмирал промолчал. Если бы он руководил Российской эскадрой, к организационным вопросам подходил бы иначе. И не спешил бы набирать оголтелых энтузиастов. Особенно это касается комплектации экипажа авианосца. Что тут говорить, если капитаном Драгомиров назначил некомпетентного зятя премьер министра. А тому, как сообщил Шишкину двоюродный брат, едва удавалось держать в подчинении экипаж самого рядового эсминца, которым он прежде командовал. Человек явно не на своём месте. Хорошо хоть на базе он главный. Здесь он сам справится.

Но тут, к великому удивлению каждого, кто знал больше, чем другие, первым покинул нерешительный строй, сделав два шага вперёд, лейтенант Борис Павлинский. Когда он замер по стойке "смирно!", отчеканив лишь два слова: "Я готов", Шишкин был уверен, что ослышался. Ему показалось, что не только зрение подводит, но и слух.

— Лейтенант, — адмирал Драгомиров сориентировался быстрее всех. — Вы отдаёте себе отчёт? Вы уверены, что справитесь?

— Так точно, товарищ адмирал, — резво ответил Павлинский. — Готов поднять "птичку" в небо.

— В таком случае… Николай Сергеевич, — Драгомиров поманил рукой нового руководителя полётами. — Помогите лейтенанту. Организуйте всё… Всем остальным — обратно в ангар. Вместе с вами мы будем наблюдать. Шагом марш!

— Не верю глазам своим, — присвистнул Алексей, когда ряды пилотов перемешались. Все, кроме одного, спешили в ангар занять лучшие места перед экраном. — Борюсик, блин? Серьёзно?

— Тоже никогда бы не подумал, — поддержал Никита. — У меня до сих пор коленки дрожат. А он… М-да-а-а…

— Вперёд. Пошли, — Илья тянул друзей за собой.

В основном ангаре, где часто следили за новостями или виртуальными боя, становилось тесно. Лучшие места уже отхватили чины повыше. Но Алексею, Никите и Илье в этот раз удалось не затеряться на галёрке. Они пристроились у опоры, откуда открывался отличный обзор.

На экране технический персонал суетился вокруг Бориса Павлинского. Его окружили заботой, как говорится, быстро экипировали в высотно-компенсирующий костюм и усадили в истребитель. Павлинский отсалютовал техникам через закрывающееся стекло и надел гермошлем.

— Начинаем предстартовую проверку, — в динамиках раздался незнакомый голос. — Каждую команду чётко подтверждать.

— Давай, пацан, давай. Не налажай, — Иван Потапенко стоял рядом и нервно кусал губы. Как и все, он волновался. Как и все, не желал рисковать первым.

Потянулись долгие напряжённые минуты. Несколько камер снимали истребитель, а потому была возможность рассмотреть его с любого ракурса. Пилоты видели, как Павлинский колдовал над панелью управления, выполняя указания технарей. Следили за ним и молились, чтобы на этот не произошла нештатная ситуация.

— Предстартовая подготовка завершена, — подтвердил тот же голос. — Двигатель включить. Начинаю отчёт с десяти. Десять…

Алексей не мигая смотрел на истребитель. Отрешённо слушал счёт, стремившийся к нулю, и ловил себя на мысли, что переживает за Павлинского. Он не ожидал, что тот, невероятно шумный в академии и абсолютно тихий здесь, решит рискнуть собственной шкурой. Потому что был похож на человека, которого интересует лишь собственная шкура, а не наоборот. Поэтому, когда заработал двигатель, когда из дюз ударило пламя, Алексей всё ещё не мог понять мотивов поступка. Но в то же время напряжённо следил за действиями и про себя желал пилоту удачи.

"Налётчик" набирал скорость, а голос в динамике считал метры. Пятьдесят… Сто… Двести… Истребитель уверенно разгонялся прямо в центре взлётно-посадочной полосы. Ни шины не лопались, ни нос не задирался, ни крылья не отваливались. А когда голос сообщил, что преодолены те самые пятьсот метров, достаточные для разгона в условиях земного притяжения, истребитель взлетел. "Страусиное" шасси сложилось практически мгновенно и спряталось в фюзеляже.

Общий облегчённый выдох проплыл по территории ангара. Зрители, замершие в напряжённом ожидании, увидели, что старт прошёл нормально.

— Займите эшелон тридцать, — приказал Павлинскому голос из динамика. — Совершите обговоренный ранее разгон и развернитесь.

Камеры показали, как "Налётчик" резко ушёл вверх. Гораздо быстрее, чем стандартный истребитель. Затем развернулся, получил новые указания и скрылся в облаках. А через несколько быстрых минут практически спикировал вниз. Зрители опять дружно ахнули, видимо, предполагая, что произошла очередная трагедия. Но всё было наоборот: истребитель совершил вираж, с чудовищным гулом промелькнул над ангаром и опять скрылся в облаках.

— Вот это да, — присвистнул кто-то за спиной Алексея. — Сколько же там "g" сейчас? А пацан-то не промах.

— Приказ пилоту, — вновь раздался голос. — Разогнаться до сверхзвуковой и покинуть атмосферу. Внимательно следить за приборами и совершить круг над Землёй диаметром триста километров. По завершении, сбросить скорость и вернуться на базу. Определить расположение по маяку и в ручном режиме совершить посадку. К выполнению приступить.

— Вас понял, — пилоты услышали далёкий голос Бориса Павлинского. А затем вновь вонзились взглядами в экран. Они знали, что все страны, на данный момент, стараются к "Налётчику" относиться бережно. Пока их произведено не так много. А полётов за границы атмосферы совершенно ещё меньше.