Страница 41 из 65
Сердце застучало чаще: пусть в действенность призыва я не особо верила, но вдруг сейчас что-нибудь на меня как выскочит?!
Казалось, я ощутила чужое присутствие. И сомнение. Словно на меня кто-то смотрел, аж мурашки по спине побежали. Голос чуть дрогнул:
– Выходи…
Шторка открылась, в палатку шагнул Рэйдан и остановил взгляд на моей груди, охваченной полупрозрачным кружевом сорочки.
– Собирайся быстрее, – он не отрывал взгляда от соблазнительных и слишком хорошо видных сквозь кружево полушарий. К моему лицу жарко прилила кровь, и я прикрылась одеялом. Лишь тогда Рэйдан изволил посмотреть мне в глаза. – Наказание само себя не исполнит. У тебя двадцать минут на сборы.
И он ушёл. А у меня неконтролируемо пылали щёки и гневно сбивалось дыхание: мог хотя бы изобразить смущение! Нельзя же так откровенно пялиться!
От возмущения забыла спросить, что за наказание этот «не вредный» архонт мне придумал.
***
«Ненавижу, ненавижу! – в который раз мысленно ругалась я и пнула лапу дохлого паука размером с пони. – Чтобы я ещё раз о Рэйдане сказала что-нибудь плохое вслух – да никогда!»
В ярости прихлопнула пятисантиметрового комара, пытавшегося усесться на мою шею, и огляделась по сторонам: студенты в чёрном охраняли лесную проплешину, сурово всматриваясь в пространство между огромными деревьями, в центре оцепления возились алхимики в зелёном, а студенты в серой, как у меня, лёгкой броне стаскивали поверженных в недавней стычке пауков к ним.
В принципе, наказание оказалось профильным: вместо ненапряжного сопровождения Рэйдана по лагерю пришлось сопровождать группу добытчиков по лесу.
Нападавших на нас пауков выносили практиканты с военной кафедры. Они не обладали достаточной сноровкой и силой для использования кратких формул заклинаний, поэтому при нападении им приходилось отбиваться от тварей арбалетами и мечами, прикрывая тех, кто читал полные формулы заклинаний. Затем защитники и использующие магию менялись местами, чтобы все попробовали себя на разных позициях. Порой случались осечки, и пауки взрывались от заклинаний, добавляя сюрреализма своим развороченным видом.
А службе поддержки и снабжения, к которой относилась я, после боёв приходилось таскать паучьи туши к алхимикам, а потом упаковывать подготовленные ими куски и желтоватую гемолимфу, заменявшую насекомым кровь, и тащить добычу на собственном хребте.
Грязно, тяжело, ещё и кровососущие насекомые, жара, с крон сыплется всякая гадость, а идти мучительно трудно из-за глубокого мха, узловатых корней громадных деревьев и выскакивающих из мха почти метровых сороконожек. Эти чёрные со светлыми ножками и длинными усиками твари – источник периодических визгов. В оправдание своим воплям могу сказать – парни от них тоже шарахались не молча, и одну полуметровую, выскочившую на меня слишком неожиданно, чтобы кто-то успел среагировать, я лично запинала в приступе отвращения. Таким тут не каждый похвастаться мог!
А ведь миссия по добыче запланирована на целый день. И только после обеда мы – измученные и грязные – повернули к лагерю. Но на обратном пути пауки атаковали нас ничуть не меньше, чем раньше.
Ещё раз гневно посмотрев на прибитого паука, я закинула его длинную мохнатую лапу себе на плечо и потащила добычу к алхимикам.
Тащила мимо девушки в сером, которая перевязывала руку парню в чёрном. В обязанности поддержки и снабжения входила помощь раненым: перевязка, чистка от следов сражений, введение противоядия или чтение исцеляющих заклинаний. Паралич от яда паука проходил через час, поэтому покусанных тащили на раскладных носилках. Из-за копившейся усталости боевики ошибались всё чаще, пострадавших становилось больше.
И я прониклась. До самой глубины души. И тем, что практика действительно опасная – уже четыре перелома, восемь покусанных, бессчётно побитых, а одному парню пришлось два откушенных пальца приживлять. Прониклась и тем, как хорошо было чай и кофе заваривать и за Рэйданом хвостиком по опрятному и красивому лагерю ходить.
Именно о его уютной палатке я старалась думать, подтаскивая паука к орудующим тесаками алхимикам: брызгала гемолимфа, хрустел хитин, воняло… Центр лесной проплешины превратился в бойню, а в лицах алхимиков появилось пугающее одухотворение.
Быть лаборанткой Рэйдана – это же просто счастье! От воспоминаний о спокойной работе с ним аж слёзы на глаза навернулись.
После этого сражения на одного покусанного стало больше. А мой и без того почти неподъёмный рюкзак потяжелел килограмм на пять. Из позитивного было только одно: эта адская практика объединяла. Меня ни разу клеймёной не обозвали и не сорвали на мне злость, даже помогали немного, хотя сейчас, за пару часов ходьбы от лагеря, все находились на пределе.
Шагая рядом с ранеными, я постоянно оглядывалась на суровых студентов военной кафедры, забрызганных кусочками пауков: пока они не суетятся – волноваться не о чем.
Тяжёлая сумка пригибала меня к земле, но самым страшным было ощущение, что со всех сторон за нами жадно наблюдают.
Неожиданно для себя стала молиться: «Рэйдан, забери меня отсюда!»
Я не знала, зачем Леяна пошла на этот безумный факультет, но, если магию удастся сохранить – я точно выберу что-нибудь поспокойнее!
«Боженька, когда я хотела сменить надоевшую офисную работу на что-нибудь поинтереснее, под интересным я точно не подразумевала лес с гигантскими пауками и сороконожками!»
В общем, чем ближе к лагерю – тем страннее и сбивчивее становились мысли, более дёрганными и напряжёнными были остальные студенты, ведь сохранять внимание и безошибочность магических формул им всё сложнее.
А в лесу уже разливались сумерки. Что на мой взгляд было недочётом представителей военной кафедры: эту операцию планировали они – для проверки их знания и понимания дела. Подозреваю, вчера мы безмятежно сидели в лагере и для того, чтобы точнее определить световой день. Мне казалось, группе следовало рассчитать всё так, чтобы вернуться засветло, потому что в сумерках легко не заметить противника.
Особенно такого, как эти пауки: они и днём сливались с лесом. И могли прыгнуть сверху.
Пока думала, что всё это похоже на косяк, вояки засуетились. Я резко повернулась в их сторону, пытаясь понять, что происходит. И тут раненый рядом со мной закричал.
Пауки напали с двух сторон. Умные твари как-то определили самых слабых, и прыгнули к нам. Когда я повернулась на крик, реагировать было поздно: паук уже летел на меня. Словно в замедленной съёмке я видела, как задираются его полуметровые хелицеры, и капли яда разлетаются в стороны, попадая на мохнатые лапы. Я успела только поднять руку.
Паук врезался в невидимую стену, пространство от его удара исказилось, пошло волнами, как круги на воде. Защитный браслет Рэйдана потеплел, и паука отшвырнуло назад. Адреналин ещё разгонял восприятие, поэтому я отчётливо увидела, как в воздухе его перерубило на пять частей. А ещё троих выпрыгнувших следом уже отшвырнуло обратно в кроны деревьев.
Если отталкивание прыгнувшего на меня паука и его разрезание можно списать на защиту браслета, то отфутболивание ещё трёх – нет. И среди нашей группы не было тех, кто мог бы так быстро и сильно среагировать, поэтому в поисках спасителя я посмотрела не на выстраивающих оборону спутников, а оглядела пространство между деревьями и ветки достаточно массивные, чтобы свободно выдержать вес человека.
На самом деле логично предположить, что одних нас без присмотра не отпустят, но спокойнее, когда знаешь это наверняка.
Хотя, конечно, я никого не увидела – для нас же создавали впечатление, что мы одни. Но теперь невидимым защитникам приходилось действовать часто: тут и там я, уже зная, что искать, подмечала будто сами собой отлетающие прочь тушки пауков. Выбивали их рассчётливо: в самых критических местах, по возможности незаметно.
Боевикам позволили прочувствовать, насколько сильно они ошиблись, переоценив свои силы в рейде по вражеской территории. Позволили ранить несколько студентов, но не позволили никого убить.