Окончательное Предложение (ЛП)

Он не должен был возвращаться. В последний раз, когда я его видела, он обещал мне это.

Ты действительно удивлена? С каких это пор он стал человеком слова?

Я думала, он будет уважать меня и наше прошлое настолько, что выполнит свою клятву.

Ты была дурой.

Нет. Я была достаточно отчаянной, чтобы поверить ему, даже когда он разбивал мне сердце.

— Кэл?

Он игнорирует меня, продолжая кидать одежду в открытый чемодан, стоящий на его кровати.

Я захожу в его комнату и закрываю за собой дверь.

— Куда ты едешь?

Он не обращает на меня внимания.

— Что случилось? — я кладу руку ему на плечо и сжимаю его.

Он напрягается, задыхаясь в рубашке, зажатой в его сжатом кулаке.

— Не сейчас, Алана.

Алана? С каких пор он называет меня полным именем?

Я обхожу его и падаю на кровать.

— Почему ты собираешь вещи?

— Я уезжаю, — его голос звучит ровно.

Мои брови напрягаются.

— Что-то случилось в Чикаго?

— Нет.

Что-то в напряжении его тела и в том, как он избегает зрительного контакта, заставляет мое сердце бешено колотиться в груди.

— Хорошо… — я подтягиваю ноги под себя. — Как долго ты собираешься отсутствовать?

Он приостанавливает свою беспорядочную упаковку вещей.

— Я не вернусь.

Мой смех быстро угасает, когда на его лице появляется напряженное выражение.

Я опускаюсь на колени, чтобы наши глаза были на одном уровне.

— Что происходит? Что-то случилось на ужине с твоим дедушкой?

Его кулак сжимается вокруг рубашки.

— Я больше так не могу.

— Что ты больше не можешь?

Его взгляд скользит от чемодана к моему лицу.

— Мы.

Мою грудь словно молния расколола пополам.

— Что? — прерывистый шепот едва пробивается сквозь мои губы.

Боже. Это та же речь, которую мой отец сказал моей маме в день, когда бросил нашу семью. Только вместо того, чтобы смотреть, как отец пакует чемоданы, я смотрю как это делает Кэл.

Я качаю головой.

Нет. Кэл не твой отец. Он никогда бы не бросил тебя вот так, особенно после того, как обещал любить тебя вечно.

— Нам не следовало быть вместе, — тихо говорит он.

Мои глаза горят, как будто я держала их открытыми, когда погружалась в соленую воду.

— Что ты только что сказал?

— Ты и я… Было глупо с моей стороны думать, что мы будем хорошей парой.

Я задыхаюсь. Он берет с тумбочки бутылку водки и пьет, пока прозрачная жидкость не стекает по его подбородку. Мой желудок урчит от этого, но я не обращаю внимания на кислоту, ползущую в горло.

Он страдает, думаю я.

Это временно, пока он справляется с завершением своей карьеры, повторяю я эту отговорку в миллионный раз за лето.

Я сжимаю его голову между руками, не обращая внимания на то, как они дрожат на его щеках.

— Ты не это имеешь в виду.

— Это.

Мои пальцы прижимаются по бокам его лица.

— Просто поговори со мной и расскажи, что происходит.

Он отводит свои красные глаза в сторону.

— Мне больше нечего сказать.

— Я думала, ты… счастлив.

— Нет, Алана. Я употребляю, — его верхняя губа кривится.

Я отступаю назад.

— Что?

Этого не может быть. Кэл знает, как я отношусь к наркотикам. У меня такая же негативная позиция по отношению к ним с тех пор, как у моей сестры случилась первая передозировка.

— Как еще, по-твоему, я пережил это жалкое лето, восстанавливаясь после травмы, пока моя команда праздновала свой большой чемпионат?

Жалкое лето?

Я игнорирую острую боль, пульсирующую в моем теле, зная, что он не может иметь в виду это после всего, что мы пережили вместе.

— Ты казался нормальным, когда я спрашивала об этом.

— Потому что я принял достаточно окси, чтобы чувствовать себя так.

Я делаю глубокий вдох.

— Хорошо. Ну, теперь, когда я знаю, я уверена, что тебе нужна помощь. Ты не первый человек, который борется с опиоидной зависимостью после травмы, — мой голос остается легким, несмотря на тяжесть, которая давит на меня.

— Мне не нужна помощь, — он отстраняется, прижимает бутылку водки к губам и пьет еще.

Я выхватываю у него бутылку.

— Ты лучше, чем это.

Мышцы на его челюсти напрягаются.

— Правда? Или ты слишком ослеплена своей любовью, чтобы увидеть меня настоящего?

Мое зрение затуманивается.

— Я не слепая.

Я надеюсь, конечно, но не забываю о проблемах, которые сейчас происходят. Я просто думала, что мы можем работать над одной проблемой за раз, начиная с его депрессии.

— Пожалуйста, не усложняй все еще больше, Алана.

Дыра в моей груди расширяется от того, что он использует мое полное имя, одна буква увеличивает расстояние между нами.

— Нет. Не называй меня «Аланой». Я не собираюсь сдаваться, потому что ты боишься. Мы можем пройти через это вместе.

Он качает головой.

— Ты не понимаешь меня. Все кончено.

— Что кончено?

— Мы.

Я поднимаю свой дрожащий подбородок.

— Нет.

Он выпускает тяжелый вздох.

— То, что мы сделали этим летом… все это было ошибкой. Огромная ошибка, которую я совершил, потому что был слишком пьян и под кайфом, чтобы думать лучше.

Трещина в моем сердце расширяется, и я боюсь, что оно может расколоться пополам.

— Ты не это имеешь в виду, — мой голос дрожит.

— Нет, это, — он застегивает свой чемодан и ставит его на деревянный пол, оставляя несколько предметов одежды разбросанными по кровати.

— Я отказываюсь в это верить, — я спрыгиваю с кровати и встаю между ним и дверью.

— Игнорирование правды не сделает ее менее реальной.

— Тогда скажи правду! Хватит нести чушь о том, что мы были ошибкой! Я знаю, что ты чувствуешь по отношению ко мне. К нам.

Возможно, он был под кайфом, но я знаю, что он имел в виду все то, в чем признавался. Будущее, которое он нарисовал о нашей совместной жизни. Обещания, которые он дал мне о своей любви. Желания, которые он загадал о нас и о семье, которую он хотел бы иметь однажды.

Его глаза закрылись.

— Лучше бы я никогда не возвращался сюда. Это было эгоистично с моей стороны, когда ты последний человек, которому я хотел причинить боль, — шепчет он, держась за ручку своего багажа.

— Ты сказал мне, что никогда не оставишь меня.

Он обещал. Только поэтому я позволила ему разрушить нашу дружбу одним поцелуем. Потому что я была так же заинтересована в нашем будущем в качестве пары, как и он.

Он смотрит на меня мутными глазами.

— Мне жаль.

Борьба покидает меня вместе с любой надеждой на то, что он останется.

— Ты хочешь уйти?

Скажи «нет».

Он кивает. На этот раз пульсирующее ощущение в моей груди заглушается чем-то гораздо более сильным.

Гнев.

Мои руки сжимаются в кулаки.

— Отлично. Тогда никогда не возвращайся, — я не уверена, что со мной случится, если он вернется, поэтому я предпочла бы не знать.

— Ты этого хочешь?

— Да, — но я не согласна с этим.

— Все, что угодно, для тебя, — он вздыхает.

— Поклянись, — говорю я ровным голосом несмотря на то, что мое зрение затуманивается от непролитых слез.

— Я обещаю не возвращаться сюда, — он катит свой багаж к двери. Его рука колеблется на ручке, прежде чем он оглядывается. — Прости, что причинил тебе боль. Я хотел бы быть другим. Сильнее. Трезвее.