Персефона

Один раз я уже пошутила по этому поводу во время очередного просмотра фильма. Больше не шучу. Влюблённый взгляд быстро сменился на гнев. Он смотрел на меня так долго, что мне стало не по себе. Хотелось бежать. А он тихо, но весьма угрожающе сказал, что просто тщательно делает свою работу. Хочет, чтобы всё было идеально. И я должна смотреть и учиться быть Эльжбетой, так как он платит мне за это. Что ж, думаю, стоит молча смотреть этот фильм, потому что мне впервые стало страшно….

….

Сегодня меня ждёт первый выход на важное мероприятие. Всё просто. Филипп утром известил об этом за завтраком невзначай, будто для него это обыденное дело. Ну конечно! Он же известный художник! Для него норма ходить по выставкам, ужинах, показах! А я!

Я весь день не могу сосредоточиться ни на чём. Филипп просит меня собраться, а я не могу. Страшно.

…

Это было просто потрясающе! Всё внимание было приковано ко мне и только мне! Кажется, я значу для Филиппа нечто большее, нежели просто коллега по работе! Это как-то неожиданно. Я даже не знаю, как на это отреагировать. Да, он красивый мужчина, и вполне приятен мне, но я не думала ещё об этом. Думаю, с этим стоит немного повременить. Подумать только! Я его вдохновляю! Только почему он при всех называет меня Эльжбетой?

…

Быть может я слишком наглею, но моё нынешнее положение немного меня не устраивает. Мы договорились с Филиппом, что моя работа будет прекрасно совмещаться с подготовкой к поступлению. Через 5 месяцев нужно поступать, но я не могу ничего учить, так как просто не имею на это времени. Филипп изводит меня своими мероприятиями.

Сегодня вечером я категорически отказалась идти с ним на ужин к его первой жене. Я просто хочу один вечер посвятить подготовке к поступлению. Сначала Филипп недоумевал и говорил, что я просто обязана туда пойти. Он хочет сфотографировать меня с картиной «Албанские горы», которые Филипп некогда нарисовал. Я сказала, что это не самая веская причина являться мне туда. Чуть позже его недоумение переросло в неконтролируемую ярость. На тарелке лежали апельсины, и на них он и выплеснул свою злобу. Взял в руки и швырнул в стену. А потом…он упал на колени и стал умолять…не меня…а Эльжбету. Он говорил, что она просто обязана быть там для нашего блага. Перечить не стала и пошла с ним, но для себя приняла решение: поступлю и уеду от него. Денег у меня достаточно. Я имею полное право отказаться от этой затеи».

« Ярость. Страх. Я всё ближе и ближе к самому интересному. Удивительно, он говорил о том, что она тоже была увлечена идеей воскрешения Эльжбеты, а, в итоге, она выполняла его условия из-за страха,» – вслух размышляла журналист.

Глава 15

– С какого момента всё пошло не так?

– С тех пор как она поступила. Нет! Этому я даже был рад! Но следующее её действие … просто сущая глупость!

– И что же это было?

– Она решила возобновить отношения со своей матерью! Вкратце, она поступила, потом позвонила ей и пригласила ко мне в гости без моего ведома. Она рассказала о нашем знакомстве и о желанном поступлении.

Нет, её мать мне совершенно не мешала. Сильная, резкая женщина, которую не просто так обмануть. Потому мы сразу друг другу не понравились.

Нет, с появлением этого человека из прошлого, из Эльжбеты выходила эта простая Мия. Я совершенно не хотел видеть ни Мию, ни её мать, потому вскоре у нас начались конфликты.

Я хотел видеть Эльжбету и только её! Я напомнил Мие, что без меня она бы год назад вернулась к своей матери без побед и надежд, и не было бы ни меня, ни работы, ни нынешнего положения, ни такого тёплого примирения с матерью. И я попал в точку! Она быстро перестала препираться. Даже совсем замолчала. На целую неделю. Я уже стал нервничать, ибо на целую неделю прекратилась работа, а она, как будто так и надо, посещала занятия и что-то делала.

Я прервал молчание. Мне просто жизненно необходима была Эльжбета. Работа остановилась на целую неделю, а в процессе была пятая картина. У нас состоялся разговор, в котором было принято решение с Эльжбетой продолжить работу, а Мия может видеться с матерью тогда, когда я её не вижу.

– Что ж, быть может на этом и прервём сегодня наш разговор?

– Почему? Вам не интересно?

– Нет. Меня попросили как можно больше растянуть это интервью, чтобы поддерживать популярность газеты.

– Умно. То есть раньше просили поторопиться, а теперь, достигнув желаемого, просят растянуть? – в интонации Филиппа слышалось недовольство.

– Поймите, я не отвечаю за это. Я всего лишь пешка.

– Не оправдывайтесь. Я прекрасно понимаю. Это бизнес. Просто… – Филипп сморщил лицо, будто испытывал отвращение. – На имени Эльжбеты делают деньги, не понимая, какой шанс им выпал. Я никак не могу сопоставить Эльжбету с нынешним миром. Быть может потому моя попытка воскресить её не увенчалась успехом.

Голос Филиппа стал тише. Голова склонилась вниз. Журналист удивилась этому признанию своей ошибки, и, неожиданно, ей стало жалко мужчину. «Вспомни, что он сделал, » – повторял ей голос разума.

– Простите. Вы можете идти, – Филипп так и не поднял голос. Его голос был тихим и хрупким. – Она единственная, кого я любил. Остро и нежно. Я нежно её любил и остро в ней нуждался.

– У вас есть ещё шанс её воскресить, – тихо подбодрила девушка. – Вы же сами говорили, что с помощью этой истории все о ней узнают…

– И все о ней заговорят, – грустно улыбнулся мужчина. – Да. Просто… просто эта жажда наживы. Все хотят извлечь из чего-то выгоды.

– Но и вы были человеком, который имел средства.

– Да, но секрет моего успеха в том, что я не охотился за этим. Я хотел выразить свои эмоции по поводу измены отца, я выразил. Так я получил шанс сбежать от него к матери.

Я хотел выразить свои чувства к Эльжбете и устроил произвольную выставку в театре, чтобы хоть кто-то заинтересовался ей! А в итоге я сыскал славу и средства! Все мои выставки посвящены ей потому что я хочу её оживить, запечатлеть на своих работах, как можно больше! А люди видят в этом лишь «креатив» и прекрасное средство для наживы. Они думают, что все мои работы, посвященные прекрасной незнакомке – просто история для того, чтобы их зацепить и заставить купить мазню с историей. И я играл эту роль! Так просто свою идею я не мог швырнуть в лицо людям. Они бы не поняли и сочли бы меня сумасшедшим! Эльжбета! Только она меня понимала! Она сделала меня знаменитым там, в театре. Я..я должен …. подарить ей славу.

– Могу я задать вопрос?

– Вы для этого сюда и приходите почти каждую неделю.

– Вы планировали..ну это…изначально. Это было запланировано? – с опаской спросила девушка.

– Что? А, нет! Я не хотел её потерять! Это было случайно! Я не совладал с собой! Мы тогда… – речь мужчины была сбивчива. – Давайте на сегодня действительно прекратим интервью.

– Хорошо, – облегченно вздохнула девушка. – Простите....

***

«Я поступила! Да! Год прошёл так быстро, что я не заметила, как скоро надо сдавать экзамены. Но я сделала это. Я стала увереннее, и, на случай поражения, у меня был запасной план работы у Филиппа. Я решила всё-таки остаться у него, по крайней мере для того, что дорисовать все шесть картин.

Я вижу себя в списке поступивших. Вспомнила как в прошлом году я стояла на этом же месте, волнуясь и дрожа от переживаний. А теперь я спокойна и с лёгкостью прошла вступительные испытания.

А ведь год назад я думала уехать домой к матери ни с чем. Мама. Я так и не позвонила ей ни разу за год. А она…она даже не искала меня. Я стеснялась ей позвонить и сказать, что я не поступила. А потом я не знала, как описать ей свою работу. Она бы не поверила мне. Такая работа с неба не падает. Может она во мне окончательно разочаровалась….

Я позвоню ей прямо сейчас.

…

Мы помирились! Я всё-таки осмелилась ей позвонить! Разговор был натянутым и тяжёлым поначалу. Она думала, что я связалась с нехорошими людьми или вовсе умерла. Она даже не пыталась искать, думая, что я буду намеренно от неё скрываться. Я рассказала ей всё, начиная с прошлого года. В конце концов у меня теперь есть свой мобильный, чтобы позвонить матери! О том, как не поступила, о том, как мне некуда было идти, (спасибо Тише. Стоп! Я о ней не думала целый год! ), о встрече с Филиппом, о моей жизни и о том, как я теперь поступила.