Считайте его мертвым

— И что?

— Сейчас главный вопрос — сумели ли они запомнить личность девушки? Или ее облик не отложился в их памяти, поскольку они сочли его несущественным? А может, им попросту трудно воспринимать личность людей?

— Продолжайте, — поторопил Джеймсон.

— Если ее личность им неизвестна, весть о ее смерти ничего не будет для них значить. Для них новости, в которых говорится об убийстве Уиттингэм, станут лишь очередной передачей об отвратительным убийстве, и они даже не поймут, что имеют к этому какое-то отношение. Но если они ее опознают…

— Ради всего святого, не держите меня в неведении, — умоляюще сказал Джеймсон.

— Тогда убийство Уитгингэм заставит их действовать как можно быстрее. Они захотят выяснить, почему ее убили. Они захотят знать, убили ли ее из-за того, что в ней удалось распознать венерианца, а если да, кто и каким образом это сделал. Они прекрасно понимают, что, если станет известно об их присутствии на Земле, это присутствие неминуемо свяжут с космической экспедицией. И им очень захочется выяснить, успеют ли они разорвать связь, перерезав несколько глоток.

— Включая вашу.

— Да. Я — жертвенный козел. Мое имя и адрес сообщили в новостях по всей стране, прямо-таки приглашая до меня добраться — если у венерианцев получится это сделать. В любом случае, быстро я не умру. Меня прикончат медленно, очень медленно.

— С чего вы взяли?

— Насколько я догадываюсь, в их распоряжении имеется одно-единственное оружие — но чудовищное. Они могут притворяться людьми, и их притворство не может распознать никто, кроме какого-нибудь чуда природы вроде меня. Для них крайне важно знать, как мне это удается. Они не могут гарантировать, что подобное не повторится, если не узнают, как я это делаю. Они не могут бороться с угрозой, не понимая ее сути. Им придется вытащить из меня правду любой ценой, любым самым кровавым и рискованным способом. Иначе кто знает, сколько еще людей смогут их распознать и когда настанет последний час венерианцев. Их жизнь не будет стоить ломаного гроша.

— Телепатов у нас не пруд пруди, — заметил Джеймсон. — Вы же сами говорили.

— Но они-то этого не знают. Им остается лишь строить догадки, а обстоятельства таковы, что любое предположение может оказаться правдой. Они могут подумать, что их в состоянии почуять каждый рыжий — а рыжих вокруг полным-полно. Им просто необходимо знать, как это происходит.

— Вы, конечно, не рыжий, — сказал Джеймсон, — но если однажды мы найдем вас оскальпированным, мы сочтем это подтверждением вашей правоты.

— Спасибо, — проворчал Харпер. — Можете поглумиться над моим трупом. Смейтесь от всей души. Но скоро вы пожалеете, что не оказались на моем месте!

— Вы же знаете, я просто шутил. Я…

Джеймсон схватил трубку телефона, прежде чем тот успел зазвонить еще раз. Харпер поднялся, выжидающе глядя на Джеймсона.

— Как и в прошлый раз, они хотят немедленно нас видеть, — сказал Джеймсон, кладя трубку и беря шляпу. — С тем же успехом мы могли бы вообще оттуда не уходить.

— В деле есть подвижки, — заявил Харпер, когда они поспешно вышли на улицу и сели в машину. — Если бы от тех фотографий не оказалось толку, нам бы сразу об этом сказали. Не потащили бы через десять кварталов только затем, чтобы сообщить, что проверка ничего не дала. Или… Кто знает? Так или иначе, за топливо платят налогоплательщики.

Джеймсон сидел рядом с непроницаемым видом, не проронив в ответ ни слова.

Глава 6

На этот раз их ждали только двое. Суровые и жесткие черты одного из них, генерала Конуэя, были известны всему миру. Вторым был Бенфилд, мрачнее тучи.

— Итак! — пророкотал генерал Конуэй, впившись в Харпера холодным взглядом, — Это вы — чтец мыслей?

— Вы говорите так, будто я персонаж дешевого водевиля, — ответил Харпер, отнюдь не испытывая благоговейного трепета.

— Вполне возможно, так и есть, — согласился генерал.

Он думал, что, возможно, это определение не столь уж далеко от истины. Генерал внимательно осмотрел Харпера с ног до головы, задержав взгляд на толстых волосатых запястьях. Мысленный диагноз оказался достаточно лестным — с его точки зрения, Харпер был сильным и, вероятно, умным человеком, который, к несчастью, смахивал бы на обезьяну, будучи облачен в военную форму. Слишком широкоплечий, слишком коренастый и слишком волосатый для роли капитана или полковника.

— Это еще ничего, — сказал Харпер. — Видели бы вы меня голым. Я похож на ворсистый ковер.

Генерал нахмурился. На лице Джеймсона застыло выражение ужаса. Бенфидд был слишком занят собственными мыслями, чтобы как-то отреагировать.

— Если вы знаете, о чем я думаю, то слова не нужны, — заявил генерал Конуэй, раздосадованный тем, что ничего не сможет теперь скрыть. — И что вы прочитали в моих мыслях?

— Началась жуткая суматоха, — без колебаний ответил Харпер. — И меня признали нормальным.

Генерал кивнул.

— Ваш свидетель опознал по фотографиям трех астронавтов, отправившихся на Венеру около полутора лет тому назад — все они находились в той машине. ФБР отслеживает их путь, и уже нашлись еще два свидетеля, чьи показания сходятся.

Генерал прислонился к краю стола, скрестив руки на груди и пристально глядя на Харпера.

— Дело весьма серьезное.

— Будет еще хуже, — пообещал Харпер. — Если это может вас хоть слегка утешить.

— Неподходящее время для шуток, — упрекнул генерал — Мы относимся к данному делу с той серьезностью, которой оно заслуживает. Все силы закона и правопорядка на Западном побережье объединенными усилиями прослеживают путь «тандербага» в поисках точки, откуда он отправился, надеясь, что в ее окрестностях может находиться корабль. Прослеживается и дальнейший путь машины, хотя это может оказаться напрасным — к настоящему времени автомобиль, вероятно, уже брошен.

— Ни корабль, ни автомобиль особого значения не имеют. Главное — те трое…

— Мы разыскиваем и их, — перебил генерал. — Все полицейские, военные и вспомогательные подразделения рано или поздно будут подняты на ноги. Повсюду распространяются фотографии, отпечатки пальцев и прочая информация. Все силы брошены на поимку этих троих, все прочие криминальные расследования временно приостановлены. К сожалению, на данном этапе мы не можем предупредить общественность, не вызвав всеобщей тревоги. Последствия подобных мер могли бы выйти из-под контроля.

— Неплохо, — одобрительно сказал Харпер, — Значит, я могу быть свободен.

— Напротив, вы останетесь здесь. Вы у нас в руках, и мы намерены вас задержать. Идет война, и вы призваны на службу.

— В таком случае прошу предоставить мне отпуск на неопределенное время.

— Просьба отклоняется, — отрывисто бросил Конуэй — он был слишком озабочен, чтобы изобразить хотя бы тень улыбки.

Обойдя вокруг стола, он сел и беспокойно постучал пальцами по столешнице.

— Военно-воздушные силы в полном составе разыскивают корабль. Любому гражданскому самолету приказано оказывать содействие. Мы забрали тела девушки и полицейского и передачи ученым для тщательного обследования. Рано или поздно будет сделано все, что в наших силах. В данный момент проблема в том, что делать с вами.

— Со мной?

— Да. Есть множество вопросов, на которые необходимо получить ответы. Прежде всего — вы можете как-то объяснить свои телепатические способности? Можете сказать, откуда они появились?

— Нет.

— Просто взялись ниоткуда?

— Насколько помню, я таким родился.

— Гм! — недовольно буркнул Конуэй. — Мы проводим обстоятельную проверку жизненного пути ваших родителей и их родителей. Если это вообще возможно, мы должны выяснить причину, по которой вы стали таким.

— Что касается меня, — заметил Харпер, — меня мало волнует причина. Меня никогда это не интересовало.

— Зато интересует нас. Мы должны как можно скорее выяснить, существуют ли другие подобные вам, а если да, сколько их. А также — есть ли действенный способ найти их и мобилизовать на службу, пока не закончится кризис.