Страница 13 из 45
— Вы категорически утверждаете, что вражеские агенты способны читать наши мысли?
— Нет.
— Тогда откуда подобное предположение?
— Просто теоретически предполагаю, что, если один человек на что-то способен, на это может быть способен и другой, — сказал Харпер, — Я уже много лет размышляю над этой идеей, вот только не сумел пока найти доказательств в ее поддержку.
— Судя по всему, вы говорите о том, на что способны сами. И на что же?
— Вот на это, — ответил Харпер, показывая на листок.
Джеймсон не был дураком. Он сразу понял, что имеет в виду Харпер, но разум его отказывался воспринимать подобное. Очевидное объяснение оказывалось крайне неудобоваримым. Наконец Джеймсон решил поставить вопрос ребром.
— Для подобных фокусов потребовался бы телепат.
— Никто иной, — согласился Харпер.
— Кто слыхал хоть об одном телепате? — недоверчиво спросил Джеймсон.
Харпер лишь пожал плечами.
Нажав кнопку интеркома, Джеймсон проговорил в микрофон:
— Мисс Киз на месте? Позовите ее. Мисс Киз, я бы хотел попросить вас напечатать колонку из двадцати случайно выбранных восьмизначных чисел. Как только закончите, сразу принесите мне.
Отключившись, он вызывающе посмотрел на Харпера и подвинул ему лист бумаги:
— Посмотрим, что у вас получится.
— На этот раз мне придется искать в мешанине мыслей множества людей мысли того, кто сочиняет бессмысленные числа, — пожаловался Харпер. — Я могу пропустить одно-другое.
— Ничего страшного. Сделайте, что в ваших силах. Если напишете правильно хотя бы четверть цифр, это убедит меня, что времена чудес еще не миновали.
Харпер написал восемнадцать чисел плюс последние две цифры девятнадцатого. Молча взяв у него листок, Джеймсон подождал мисс Киз. Вскоре она появилась, отдала ему список и ушла, ничем не выказав удивления. Если бы ей приказали надеть чехол от пишущей машинки вместо шляпы, она и это проделала бы без вопросов.
Джеймсон сравнил две катанки.
— Это хуже, чем бомба в Пентагоне, — наконец сказал он. — Теперь ни у кого не осталось ничего личного.
— Знаю.
— Как вам такое удается?
— Разве человек с заячьей губой может рассказать, как ему удается быть таким? Все, что мне известно, — я таким родился. Первые несколько лет я считал, что все остальные похожи на меня. Лишь некоторое время спустя я понял, что это не так; понял, что я — одноглазый в мире слепых; понял, что меня могут опасаться. А тех, кого опасаются, ненавидят.
— Наверняка ваше дарование появилось не без причин, — сказал Джеймсон.
— Какое это имеет значение?
— Чертовски большое. Вы — отклонение от нормы, возникшее вследствие необычного стечения обстоятельств. Если удастся выяснить, каких именно обстоятельств, мы поймем, может ли такое случиться еще где-нибудь. Это, в свою очередь, поможет понять, существуют ли подобные вам люди, а если да, что с ними стало.
— Не думаю, что это имеет хоть какое-то значение, — тихо проговорил Харпер, — Теперь уже нет.
— Почему?
— Потому что я вступил в мысленный контакт с Джоселин Уиттингэм и она тотчас оскорбительно обо мне высказалась. И тогда я в нее выстрелил.
— Вы сочли оскорбление достаточным поводом для убийства? — спросил Джеймсон.
— Учитывая, что именно она сказала, — да.
— И как же она вас назвала?
— Земной ублюдок, — сказал Харпер, глядя ему прямо в глаза.
Глава 5
Минуты две Джеймсон сидел, словно парализованный. Мысли его сменяли одна другую в бешеном темпе, словно он на мгновение забыл, что Харпер может читать их также легко, как сверкающую неоновую рекламу.
— Вы уверены? — наконец спросил он.
— Единственный человек в мире, который может быть уверен в чужих мыслях, — телепат, — заверил Харпер, — Скажу вам еще кое-что: я стрелял в нее, потому что знал — я не могу ее убить. Это было физически невозможно.
— Почему вы так решили?
— Никто в мире не мог причинить вреда Джоселин Уиттингэм, поскольку она была уже мертва.
— Послушайте, у нас есть подробный отчет полиции…
— Я прикончил кого-то другого, — заявил Харпер. — Существо, которое перед этим убило ее.
Мысли Джеймсона снова закружились в бешеном водовороте. Его холодный острый ум привык иметь дело с весьма сложными, но, по сути, обычными проблемами. У него был немалый опыт, но сейчас Джеймсон впервые столкнулся лицом к лицу с чем-то сверхъестественным. И все равно он пытался мыслить рациональными, повседневными понятиями — хотя это было не проще, чем пытаться измерить рулеткой расстояние до Луны.
Харпера больше всего удивило, что Джеймсон чувствовал замешательство главным образом из-за нехватки определенной информации, которой он, подолгу службы, обязан был располагать. Джеймсон занимал высокое положение в бюрократической иерархии, но, судя по всему, недостаточно высокое. Так или иначе, у него имелись достаточные связи для того, чтобы дать делу ход и кое-что предпринять.
— У вас есть лишь голый отчет из полицейских источников, — сказал Харпер. — Этого мало. Я бы хотел рассказать обо всем, что сам видел.
— Выкладывайте, — кивнул Джеймсон, радуясь возможности сосредоточиться на том, что могло пролить свет на ситуацию.
Харпер начал рассказ с того, как уловил мысли умирающего Элдерсона, и поведал все до конца.
— Ни один обычный человек не в состоянии почувствовать, что его мысли кто-то читает, — сказал он. — Не появляется ощущения физического контакта, которое могло бы об этом предупредить. Человек остается в полном неведении о том, что забрались в его черепушку. Я все время читал ваши мысли, но вы ведь этого не ощутили, верно?
— Верно, — признался Джеймсон.
— И если бы я не признался, что я — телепат, если бы потом не доказал правдивость своих слов, у вас не было бы причин подозревать, что ваш разум распахнут передо мной?
— Не было бы.
— Так вот, — словно вспоминая, продолжал Харпер, — едва я коснулся разума существа, находившегося внутри Джоселин Уитгингэм, оно тут же почувствовало контакт, поняло, где находится источник контакта, пришло в дикую ярость и возненавидело меня на чем свет стоит. Как только я ощутил эту реакцию, мне стало ясно: разум — нечеловеческий. Контакт длился лишь долю секунды, но этого оказалось достаточно. Я понял, что существо не имеет никакого отношения к людям. Я никогда не спутал бы его с человеком, как вы бы никогда не спутали гремучую змею с младенцем.
— Если то был не человек, — скептически спросил Джеймсон, — тогда что же это было?
— Не знаю.
— Как оно выглядело?
— Также, как та девушка, Уиттингэм. Иначе и быть не могло. Оно использовало ее тело.
Внезапно Джеймсона захлестнула волна недоверия.
— Я могу сделать вывод, что вы либо настоящий телепат, либо исполнитель нового выдающегося трюка, благодаря которому вас не отличишь от телепата. Но это не значит, что я приму на веру ваш рассказ об убийстве. Ваша защита сводится к тому, что вы стреляли в труп, оживленный бог знает кем. Ни один суд в мире не примет во внимание столь невероятное заявление.
— Я никогда не предстану перед судом, — сказал Харпер.
— Думаю, предстанете — если только прежде не умрете. Закон есть закон.
— Впервые за свою никчемную жизнь я оказался выше закона, — уверенно заявил Харпер. — Более того, сам закон с этим согласится.
— Как вы пришли к столь поразительному заключению?
— Закон интересует не столько смерть Джоселин Уиттингэм. Его куда больше интересует убийство Элдерсона, офицера полиции. И вы не сможете приписать его мне, как бы ни старались, — потому что я этого не делал.
— Тогда кто? — вызывающе спросил Джеймсон.
— Ага! — Харпер многозначительно посмотрел на него. — Похоже, вы начинаете добираться до сути. Кто убил Элдерсона и зачем?
— И?..
— Трое на «тандербаге». Трое, которым, вероятнее всего, крайне не понравилось, что Элдерсон вмешался в критический момент, когда они овладевали Уиттингэм.