Считайте его мертвым

Слейд глубоко вздохнул.

— Вы шутите?

— Почему? Я что, не похож на Харпера?

— Очень даже похожи. И возможно, уже сыты по горло тем, что вас с ним пугают. Если так, тут уж ничего не поделаешь.

— Это можно быстро прояснить. У вас есть мои фотографии.

Харпер полез под мышку.

— Вот мой пистолет. И пусть ребята из отдела баллистики постараются его не потерять — я надеюсь когда-нибудь получить его обратно.

— Спасибо.

Слейд ошеломленно сунул пистолет в карман и показал вдоль улицы.

— Туда.

Они пошли рядом по тротуару. Слейд не предложил надеть на Харпера наручники, даже не проявлял особой настороженности. Поведение Харпера настроило агента весьма скептически, он склонялся к мысли, что это задержание не принесет ему славы: задержанный вел себя слишком хладнокровно для убийцы.

Подойдя к большому зданию, они вошли внутрь, и Слейд провел Харпера в небольшую комнату.

— Подождите минуту, — бросил агент и скрылся.

Выход на улицу был совсем рядом. Ничто не мешаю Харперу бежать, если не считать внушительного вида охранника у дверей.

Сидя в мягком кресле, Харпер забавлялся тем, что читал мысли Слейда. Миновав короткий коридор, агент вошел в кабинет и обратился к находившемуся там человеку.

«Я только что задержал Уэйда Харпера. Он в комнате номер четыре».

«Один?»

«Да».

«Ты с ума сошел? Он может сбежать, и…»

«Когда я встретил его, он шел сюда, — перебил Слейд, честно отказываясь от несуществующих заслуг. — Он сам хотел сюда явиться».

«О господи! Вот уж действительно странно».

Пауза, затем:

«Приведи его ко мне».

Харпер встал, прошел по коридору и оказался у двери как раз в тот миг, когда Слейд ее открыл. В третий раз Слейд был застигнут врасплох. Он молча, с озадаченным видом отступил в сторону, а Харпер смело вошел, сел и уставился на худощавого человека за столом. Тот посмотрел на Харпера и, сам того не подозревая, представился. «Уильям Притчард, тридцать один год, инспектор».

— Доброе утро, мистер Притчард, — сказал Харпер с жизнерадостным видом человека, которому не о чем беспокоиться.

Притчард моргнул, приводя в порядок разбежавшиеся мысли.

— Вы объявлены в розыск. Вас разыскивают за убийство Джоселин Уитгингэм.

— Да, я знаю. Читал газеты.

«Кто-то ошибся, — подумал Притчард, впечатленный хладнокровием Харпера. — У него наверняка есть алиби».

Откашлявшись, инспектор спросил:

— Итак, что вы желаете сообщить по данному поводу?

— Многое — но не вам.

— Почему не мне?

— Ничего личного, уверяю. Я бы хотел поговорить с Сэмом Стивенсом.

— Выясни, где Стивенс, — поколебавшись, велел Притчард, решив, что один допрашивающий ничем не хуже другого.

Слейд отсутствовал недолго, а вернувшись, сообщил:

— Стивенс в Сиэтле.

Пронзительно зазвонил телефон. Притчард схватил трубку.

— Да? Откуда вы знаете? Ах, он сам вам сказал? Нет, он не шутил. Он действительно здесь. Сидит прямо передо мной.

Положив трубку, инспектор уставился на Харпера.

— Со Стивенсом вы встретиться не сможете. Его нет.

— Жаль. Он мог бы свести меня с кем-нибудь из начальства. И чем выше, тем лучше.

— Зачем?

— Я отказываюсь отвечать.

Неодобрительно нахмурившись, Притчард подался вперед.

— Вы стреляли в мисс Уитгингэм или нет?

— Да.

— Ладно. Вы согласны подписать признание?

— Нет.

— Вы признаете, что стреляли в нее, но отказываетесь подписать признание?

— Совершенно верно.

— Можете назвать причину? — спросил Притчард, внимательно глядя на Харпера.

— У меня есть причина. Я ее не убивал.

— Но она мертва. Мертвее мертвого. Вы этого не знали?

Харпер махнул рукой, словно речь шла о чем-то незначительном.

— Значит, вы стреляли в нее, но не убивали? — настаивал Притчард, — Вы выпустили двенадцать стальных шариков ей в голову, но отказываетесь признать, что совершили убийство?

— Именно.

Этого было довольно. Притчард и Слейд мыслили как один человек. Взвесив все обстоятельства, они одновременно пришли к одному и тому же выводу — этот человек невиновен, поскольку невменяем.

— Сэм Стивенс — единственный, кого я знаю в вашей организации, — тяжело вздохнув, сказал Харпер. — Он проводил проверку на моем заводе два года тому назад и включил его в какой-то список национальной безопасности, который должен быть у вас. Он дал мне разрешение на ношение оружия и кучу бюрократических инструкций, главная из которых гласит, что в случае войны я перехожу в федеральную собственность. Меня конфискуют со всеми потрохами.

— И что? — спросил Притчард, не видя в этих словах никакого смысла.

— В общем, дело Уиттингэм имеет отношение к этому вопросу. А именно — к национальной безопасности. Поэтому я могу говорить только с тем, кто знает, о чем я веду речь.

«Джеймсон», — быстро пронеслось в мыслях Притчарда.

— Например, с Джеймсоном, — сказал Харпер.

Они уставились на него так, будто он произнес святое имя в порочных стенах дешевого салуна.

— Или с его боссом, — добавил Харпер.

— Вы только что сказали, — сурово проговорил Притчард, — что Стивенс — единственный сотрудник ФБР, которого вы знаете. В таком случае, откуда вы узнали про Джеймсона? И еще — откуда вы узнали мое имя?

— Мое имя он тоже знал, — вмешался Слейд, явно пытаясь найти тому правдоподобное объяснение.

— На этот вопрос я смогу ответить только в присутствии кого-то из высшего начальства, — сказал Харпер. — Как выглядит ваше тело? — улыбнувшись Притчарду, спросил он.

— Что?

Харпер извлек из ошеломленных мыслей инспектора четкое и подробное изображение его тела и как бы между делом заметил:

— У вас родимое пятно в форме рыбы с внутренней стороны левого бедра.

— С меня хватит!

Притчард встал, не скрывая тревоги.

— Последи за этим Гудини, — велел он Слейду, — а я пока узнаю, что скажет Джеймсон.

Он поспешно вышел.

— Можно мне листок бумаги? — спросил Харпер у Слейда.

Достав листок из ящика стола, Слейд подвинул его Харперу.

Тот достал авторучку и приготовился писать.

«Все-таки признание, — подумал Слейд. — Явно придурок, который сперва от всего отказывается, а в следующий миг сдается. Странно, как даже интеллигентный человек может настолько слететь с катушек. Возможно, это наследственное».

Не обращая внимания на эти нелестные мысли, которые слышались так четко, как будто произносились вслух, Харпер немного выждал, а затем начал писать. Писал он быстро и закончил незадолго до возвращения Притчарда.

— Он не станет с вами встречаться, — заявил Притчард, всем своим видом говоря — мол, тут уж ничего не поделаешь.

— Я знаю.

Харпер протянул ему бумагу.

Проглядев написанное, Притчард вытаращил глаза и выбежал из кабинета. Слейд уставился ему вслед, затем вопросительно посмотрел на Харпера.

— Это полная и точная запись их разговора, — сообщил Харпер. — Хотите сделать ставку против того, что теперь Джеймсон захочет со мной встретиться?

— Нет, — ответил Слейд, чувствуя, что его бьет нервная дрожь. — Я не из тех, кто бросает деньги на ветер.

Джеймсон оказался плечистым человеком средних лет с густой копной курчавых седых волос. Взгляд его голубых глаз был холоден, весь его вид говорил о том, что он давно привык повелевать. Выпрямившись в кресле, он прижимал к столу указательным пальцем лист бумаги.

— Как вам это удалось? — сразу приступил он к делу.

— Очень просто. Прицелился, выстрелил, она упала.

— Я не о том! — Джеймсон нетерпеливо постучал по столу пальцем. — Я имею в виду вот это.

— О, всего лишь перехват сведений. — Харпер сделал вид, будто только теперь понял, чего от него хотят. — Точно также, как такое мог бы проделать враг, если бы хотел знать, что мы замышляем.

— Можете идти, — сказал Джеймсон Притчарду, — Я вас позову, когда понадобитесь.

Выждав, пока дверь закроется, Джеймсон полностью сосредоточил внимание на Харпере.