Озеро Длинного Солнца

Шелк неохотно кивнул:

— На самом деле она этого не говорила, как я и сказал тебе; но я чувствую — по меньшей мере сейчас, — что она намеривалась сказать именно это.

— Правильно… — Синель нашла луч солнечного света, который исторг из кольца красный огонь; потом она заговорила, одновременно поворачивая руку из стороны в сторону. — Но мы собирались поговорить о Журавле, Гагарка. Ты знаешь Журавля? Он доктор в зверинце Крови.

— Прошлой ночью патера что-то такое сказал мне о нем.

Гагарка вопросительно посмотрел на Шелка, который сказал:

— На самом деле я не рассказал Гагарке, хотя намекнул или подразумевал, что я верю, будто доктор Журавль мог подарить азот некой молодой женщине по имени Гиацинт. Он стоит пять тысяч карт, или даже больше, как ты, вероятно, знаешь; и поэтому я готов поверить тебе, когда ты предположила, что из доктора можно извлечь очень большую сумму. Если он дал такую вещь Гиацинт, я склонен думать, что он должен управлять значительными дискреционными фондами[5]. — Побуждаемый внутренней необходимостью, Шелк добавил: — Кстати, ты знаешь ее?

— Угу. Она делает то же, что и я, но работает прямиком на Кровь, а не на Орхидею. Она уехала от Орхидеи недели через две после того, как я переехала к ней.

Шелк неохотно опустил сверкающий браслет в карман сутаны.

— Расскажи мне все, что ты знаешь о ней, пожалуйста.

— Некоторые из других девушек знают ее лучше, чем я. Однако мне она нравится. Она… я не совсем уверена, как бы это сказать. Она не делит людей на хороших и плохих. Она принимает людей такими, какие они есть, и она поможет тебе, если сможет, даже если ты не всегда относилась к ней так хорошо, как была должна. Ее отец — главный клерк в Хузгадо. Ты уверен, что хочешь узнать об этом, Шелк?

— Да, конечно.

— Один из комиссаров увидел ее, когда ей было не больше четырнадцати, и сказал: «Слушай, мне нужна служанка. Пошли ее ко мне, и она будет жить в моем доме, — кажется, у них было восемь или девять детей, — и зарабатывать небольшие деньги, а ты получишь продвижение по службе». Вроде бы тогда ее отец был обычным клерком.

И он сказал «хорошо» и послал Ги на Палатин, и ты знаешь, что случилось потом. Она не должна была слишком усердно работать, просто подавала еду и подметала дом, и начала неплохо зарабатывать. Но вскоре жена комиссара повела себя по-настоящему мерзко. Потом она жила с капитаном, но и тут возникли неприятности… И, в конце концов, она пришла к Орхидее.

Синель высморкалась в платок Шелка.

— Прошу прощения, патера. Так всегда и бывает, если ты не используешь ее день или вроде того. Нос потечет и руки будут дрожать до тарсдня, скорее всего. Потом все пройдет.

— Ты больше не собираешься принимать ржавчину? — спросил Шелк, как для себя, так и для Гагарки. — И не важно, насколько тяжелыми будут симптомы?

— Да, не собираюсь, если нам не будет нужно. Она делает тебя слишком храброй. Вроде бы я это уже говорила. Верно? Так здорово вдохнуть щепотку или насыпать за губу… Некоторые люди так и делают, но, когда пугаешься почти до смерти, берешь все больше и больше. И вскоре ты обнаруживаешь, что ржавчина — именно то, чего надо было бояться. Хуже, чем Окунь или даже Мускус, и намного хуже, чем любой парень, который выглядит таким плохим в большом зале. Только к тому времени она уже завладевает тобой. Она взяла меня, и, как мне кажется, она взяла Ги. Шелк?

Он кивнул, и Гагарка погладил руку Синель.

— Я знаю ее, но вот сейчас, когда думаю о ней, мне кажется, что я знаю о ней совсем немного и уже рассказала тебе большую часть. Ты ее видел?

— Да, — ответил Шелк. — Ночью фэадня.

— Тогда ты знаешь, как замечательно она выглядит. Я слишком высокая для большинства быков. Они любят высоких девушек, но не выше их самих, или даже того же роста. А у Ги как раз то, что надо. Но даже если бы я была пониже, они бы все равно бежали к ней, а не ко мне. Она действительно очень знаменита и поэтому работает прямиком на Кровь. Он не делится ею с Орхидеей или любой из других, потому что никто не приносит так много, как она.

Шелк кивнул себе.

— У него есть и другие заведения, помимо желтого дома на Ламповой улице?

— О, конечно. Полдюжины, скорее всего. Но заведение Орхидеи — одно из лучших. — Синель на мгновение замолчала, ее лицо стало задумчивым. — Когда я впервые встретила Ги у Орхидеи, она вроде как была плоскогрудая… Мне кажется, что доктор Журавль дал ей еще кое-что, а? Две большие штуки.

Гагарка усмехнулся.

— Из того, что ты сказала, следует, что она родилась в Вайроне.

— Конечно, патера. Где-то на восточной стороне? По меньшей мере я так слышала. У Орхидеи есть и другая девушка из той же четверти.

— Патера думает, что она тоже может быть осведомителем, — сказал Гагарка. — Для тебя и его, мне кажется.

— И он хочет заплатить ей из моей доли, — горько сказала Синель. — Ничего не выйдет, если я не дам отмашку.

— Я не имел в виду ничего такого, — поспешно начал Шелк. — Как Гагарка и сказал тебе, я верю, что Гиацинт может помочь мне против Крови; но у меня нет никакой причины верить, что она добровольно поможет нам против Журавля, а это именно то, в чем мы нуждаемся сейчас. Я должен объяснить тебе, Гагарка, что Синель совершенно уверена, будто Журавль шпионит против Вайрона, хотя мы и не знаем на какой город. Верно, Синель?

— Нет. Он никогда не говорил, что он вообще шпион, и я, надеюсь, никогда этого не говорила. То, что он делает… он собирает всякую болтовню и сплетни, Гагарка. Особенно о гвардии. Он хочет знать, где был каждый полковник и что он сказал, понимаешь? И я все еще думаю, что маленькие статуэтки — это сообщения, или внутри них есть сообщения.

— Я не знала, Тесак, — добавила она, чувствуя неодобрение Гагарки. — Со мной он был очень мил, так что я помогала ему время от времени. До вчерашнего дня мне и в голову не приходило.

— Хотел бы я повстречаться с этим Журавлем, — сказал Гагарка. — Наверно, еще тот бык. Ты собираешься обчистить его, или попытаться, а, патера? Ты и Сиськи?

— Да, если «чистить кого-нибудь» означает то, что я собираюсь сделать.

— Оно означает иметь с ним дело и оставить его без карт. Вы собираетесь вытащить из него ваши двадцать шесть?

Синель кивнула.

— Значительно больше, если мы сможем, Гагарка, — сказал Шелк. — Синель хотела бы купить лавку.

— Для него самое простое — засунуть вас обоих в лед. Кумекаешь?

— Ты имеешь в виду убить нас или поручить кому-то еще это сделать? Да, конечно. Если Журавль действительно шпион, он не поколеблется ни на секунду; и если в его распоряжении суммы, вполне достаточные, чтобы подарить Гиацинт азот, он, как мне представляется, без труда наймет для этого какого-нибудь убийцу. Мы должны быть крайне осторожны.

— А я о чем! Я могу назвать вам двадцать быков, которые с радостью сделают это за сотню, и некоторые из них очень хороши. Если этот парень Журавль работает на Кровь уже…

— Четыре последних года, — вставил Шелк. — Он сам сказал мне той ночью.

— Тогда он знает об этом не хуже меня. Эта Ги… — Гагарка почесал голову. — Ты помнишь, как мы вместе ужинали. Ты рассказал мне об азоте, и я сказал тебе: «держу пари, у него есть ключ от нее». Ну, если он просил Сиськи, чтобы она рассказывала ему о полковниках, то, судя по тому, что ты сказал о ней, Ги рассказала ему много больше. Это и есть ключ. Она остается все время на вилле Крови, верно? Она когда-нибудь бывает в городе?

— Похоже, бывает. У нее есть апартаменты на вилле, и монитор ее стекла относится к ней как к хозяйке. — Шелк вспомнил набитые одеждой шкафы в комнате Гиацинт, в одном из которых монитор предложил ему спрятаться. — И у нее очень много одежды.

— Она довольно часто бывает в городе, — сказала Синель, — но я не знаю, куда она ходит… или когда. И когда она приезжает, кто-нибудь наверняка присматривает за ней, если Кровь не шизанулся.

5

Дискреционный фонд — фонд, дающий доверенному лицу право распоряжаться имуществом в пользу другого лица по своему усмотрению.