Тайна кургана Телепень

– Ну ты как, живой? – голос Васька в трубке был бодрым и жизнеутверждающим.

– А як же ж! – Георгий напряг все свои познания местных диалектов.

– Сегодня я загружен под завязку, – извинился Васек, – в ночь придется работать. Так что посидеть не получится.

– Данивапрос, – ответил Георгий. – Уж найду, чем заняться.

И нашел. Как только вечером он добрался до общаги, сразу завалился на кровать и отрубился. Сон – это самое лучшее из развлечений. Знающие поймут.

На другой день продолжилось изучение материалов дела. Оно и впрямь оставляло странное впечатление. Такое громкое, резонансное убийство, среди бела дня, можно сказать, СМИ просто разрывались от гневных репортажей. Казалось бы – поймать преступников должны были сразу, по горячим следам, но… На выходе был пшик. Гора родила не то, что мышь – она родила таракана. Чем дальше, тем больше Георгий грешил на СБУ – все-таки, не бывает таких случайностей, чтобы следствие топталось возле открытой двери и никак не могло в нее зайти, и никому это не было нужно. Но что-то было в этом деле еще, что очень сильно диссонировало с главной версией, и вследствие чего как раз и возникла версия ритуального убийства. Вот эти вот головы, упыри, мачете и вспоротые животы. СБУ много чем нехорошим занималось, но вся эта чертовщина не гармонировала с топорной и грубой работой украинских особистов. Не потому, что там трудились мальчики из церковного хора – от этих «мальчиков» миллионы людей пострадали – а потому, что это было похоже на СБУ примерно так же, как сам Георгий походил, скажем, на балеруна из Большого театра. Как будто два несовместимых пласта бытия пересеклись хмурым декабрьским днем в квартире судьи Трегубова. Ведь одно дело – подчищать какие-нибудь темные сбушные делишки, и совсем другое – вот так инфернальничать. Не зря Георгий мысленно обозвал этого… даже непонятно, кем его считать… не человеком же? – упырем. Было в нем что-то такое… нечеловеческое. Или, напротив, человеческое, ведь звери себя так безобразно не вели.

На другой день с утра Георгий опять околачивался в кабинете у Васька. На сегодня у них назначен был визит к некоему Панасюку, который с десятого по четырнадцатый год был прокурором области. Правда, потом он попал под люстрацию, но как-то выжил в новой системе и даже трудился на благо Незалежной где-то в городской полиции. Сейчас он был извлечен сотрудниками СК НФР из какой-то трансцендентной дыры, в которую попрятались служители нацистского государства, не давшие дуба в процессе дебандеризации и не успевшие добежать, что называется, до канадской границы, и активно давал показания на всех подряд. По словам Васька, это был просто кладезь полезной информации, хотя, конечно же, все слова неуважаемого нетоварища Панасюка нуждались в тщательной проверке.

– Ну как, Ван Хеллсинг, осилил дело? – спросил Васек, игриво подмигивая.

Георгий усмехнулся такому сравнению.

– Тот еще из меня Ван Хеллсинг!

А с другой стороны, если подумать – вай нот? Раз он ловил сферического упыря в вакууме, значит, если мыслить логически, становился охотником на вампиров, как они описаны в разного рода ужастиках и анимэ.

– Дело изучил, насколько это возможно.

– Ну и как?

– Как говорится – читал пейджер, много думал.

– Это хорошо, что думал. Думать иногда полезно.

– Ты же знаешь – из меня тот еще мыслитель.

– А вот это, Гошка, ты зря. Ты всегда был умным, только отчего-то не хотел эту свою способность монетизировать. И что ты надумал?

– Надумал, что неплохо бы нам все-таки выяснить, какими делами этот судья занимался по спецсуду. Кого и как он там зацепил за хвост.

– В правильном направлении идете, товарищ, – улыбнулся Васек. – Только тут проблемка есть одна. Все архивы СБУ были уничтожены. И не кем-нибудь, а самим Наливайко. Он даже, когда наши входили, системники собрал в контейнеры, облил бензином и сжег. А с покойника теперь не спросишь.

Георгий, уж на что был «чайником» в области укрополитики, а и то помнил тот эпизод с бравым сбушником Наливайко. Во время гуманитарной операции по дебандеризации Днепропетровска он собрал каждой твари по паре (были там и сбушники, и правосеки, и обычные полицаи), они заняли здание областного СБУ, заминировали его и отказались покидать объект. На штурм выдвинулся российский спецназ. Но тут в здании произошел взрыв и сильный пожар, многие из тех, кто там засел, погибли, спецназ уже по сути сработал пожарной командой, МЧС и скорой в одном флаконе. Наливайко погиб при взрыве, труп его показали по всем каналам в весьма неаппетитном виде. Тогда он числился врио главы СБУ, потому как сам глава к тому момент успел доскакать до пресловутой канадской границы. Правда, ему тоже не повезло – в Канаде он поехал на рыбалку и провалился под лед. Как говорится в таких случаях, «он слишком много знал».

Почему произошел тот взрыв в Днепропетровском СБУ, до конца так и не разобрались. Вся неполживая мировая пресса взорвалась рыданиями на тему убиения злобными москалями героических защитников Украины. Только как раз москалям это нафиг не сдалось, Наливайко и K° нужны были им живыми и здоровыми, потому штурм так долго и откладывался. Формально в здании случился подрыв гранаты, а потом сдетонировали мины и хранившиеся там боеприпасы. Оставалось реально два варианта. Первый – доблестные воины невидимого укрофронта решили самоубиться путем самоподрыва какого-нибудь пьяного правосека на гранате. Как вариант, рассматривался и выстрел по идущим на штурм москалям из гранатомета, но то ли его неправильно зарядили, то ли не в ту сторону прицелились, то ли гранатомет был особо качественно собран доблестным укроборонпромом. Второй вариант был сложнее – вашингтонские засланцы устроили взрыв в здании, чтобы, во-первых, зачистить лишних свидетелей, а во-вторых, списать всё на москалей. В общем, сплошные выгоды со всех сторон. А москали в результате лишились так нужных им источников информации, о чем впоследствии весьма сожалели. Ну и оправдываться пришлось.

– Ну что, пойдем, что ли? – спросил Васек как-то обреченно.

В комнату с зарешеченными окнами, располагавшуюся в местном СИЗО, ввели уже не слишком молодого, грузного и на вид довольно-таки неопрятного человека. Он сразу отчего-то вызвал у Георгия острую неприязнь, вплоть до тошноты. Васька этот человек узнал и приветливо закивал, став при этом еще омерзительнее:

– Гражданин начальник, давненько вы ко мне не заглядывали!

– Работы много, Олег Николаевич, – ответил Васек сухо и официально. – Вы и ваши коллеги так хорошо потрудились, что нам еще полвека завалы разгребать.

Панасюк заржал, как сивый мерин:

– А я-то думаю, шо это вы запропали совсем! А тут вона шо! Хоть какая от меня польза-то.

– Пользы – вагон и маленькая тележка, – съязвил Васек. – Нам от вас, гражданин Панасюк, нужна информация. Как всегда.

– Ну, я готов, готов подсобить, як же не подсобить хорошим людям да взамен на освобождение из мест, где я незаконно содержусь.

– Я уже говорил, что решение данного вопроса не в моей компетенции. Но сотрудничество со следствием…

– Та знаю, знаю. Давайте уже, что вам там надо?

– А надо нам, дорогой Олег Николаевич, информацию по делу судьи Трегубова.

Выражение лица (Георгий бы сказал – хари) «дорогого» Олега Николаевича резко изменилось. Из омерзительно-подобострастного оно стало каким-то кислым и по-детски капризным, маленькие темные глазки так и бегали по сторонам.

– И что это уважаемые паны-следователи из, страшно подумать, Следственного комитета самой Новороссийской Федеративной Республики, вдруг интересуются такими малозначительными делами?

Георгий хмыкнул:

– Интересно вы тут живете. Четыре трупа без голов, один из которых – со вспоротым животом…

– Ой, ну таки можно подумать, что в России вашей такого не бывает.

– С федеральными судьями – не бывает, – отрезал Васек. – Ты нам голову-то не морочь. Рассказывай, что знаешь. А то долго тут просидишь.

Панасюк насупился: