Страница 15 из 71
Этот шаг превратил нас в небольших, но все же совладельцев филиала. Мы приобрели право голоса на общем собрании акционеров, получили некоторые дивиденды, чем удачно замаскировали подлинные источники происхождения имевшихся у нас средств. Сослуживцам и соседям прожужжали все уши о выгодной сделке, удачном помещении капитала, о торговых перспективах фирмы «Вита» и тем самым закрепили за собой репутацию достаточно обеспеченных и везучих предпринимателей.
Но прежде, чем мы достигли определенного житейского успеха, пришлось испытать и горечь неудачи и даже… банкротства. Служба в фирме «Контакт» дала мне возможность изучить организацию частного дела. Хотя я и понимал, что наши познания и тем более опыт в области предпринимательства все еще оставляли желать много лучшего, тем не менее мы решили начать с долевого участия в уже существующей фирме. Предложений, судя по объявлениям в газетах, было предостаточно. Однако здравый смысл подсказывал, что владельцы предприятий, чьи дела идут хорошо, в компаньонах не нуждаются, а фирмы, стоящие на грани разорения, наоборот, ищут партнеров с деньгами в надежде предотвратить банкротство. Как правило, такие фирмы все равно в конце концов прогорают, а вместе с ними и вложенные компаньоном средства.
Среди сослуживцев мне приглянулся Поль Гарнье, бывший пекарь-кондитер, который не раз в разговорах подчеркивал, что заниматься собственным делом гораздо лучше, чем работать на хозяина, и что он с удовольствием открыл бы небольшую фирму, имея на то достаточно средств. Своим стремлением к самостоятельной жизни, простотой и откровенностью Поль произвел на меня доброе впечатление, и я стал осторожно подводить его к мысли о совместном приобретении небольшого кафе. Идея увлекла Поля, и мы стали подыскивать подходящий объект приложения наших капиталов. Центр дал свое согласие.
Выбор пал на заведение, обслуживавшее район, в котором мы жили. В том же здании находилась кондитерская, которая поставляла свою продукцию в это кафе. Идеальный вариант. Приобретение оформили по всем нотариальным правилам на Поля Гарнье, а мне он вручил расписку в получении денег. С работы мы уволились и вплотную занялись делами «фирмы», как мы ее громко называли. Однако вскоре предприятие начало давать трещины, душевного покоя как не бывало. Поль оказался неспособным к коммерции, слабохарактерным человеком, во всем уступал жене и теще. Жена Поля, возомнив себя хозяйкой кафе, вместо того, чтобы помогать мужу, увлеклась модой и флиртом. Вскоре обнаружили, что часть дневной выручки исчезает, накапливались неоплаченные счета поставщиков продуктов. Поль смотрел на все спокойно, заверял, что в период становления некоторые упущения естественны, со временем все утрясется, а деньги из кассы, мол, брал он временно на необходимые покупки для ребенка.
Владелице кондитерской жена Поля пришлась не по душе, между ними произошел неприятный разговор, после которого нам наотрез отказались поставлять выпечку, ускорив тем крах предприятия. Я предложил Полю продать кафе и выручить хотя бы часть затраченных средств. Тот вначале резко воспротивился, оправдывался, что если бы у него имелись деньги на текущие расходы, то дело бы пошло. Мне было ясно, что дополнительный капитал фирму не спасет, да к тому же я потерял веру в Поля. Продать кафе, которое стояло на грани банкротства (о чем, конечно, знала вся округа), оказалось непросто. Не нашлось ни одного покупателя. Поскольку Поль не располагал средствами на оплату счетов, а я не желал их оплачивать, кредиторы вскоре подали на него в суд. Предприятие было ликвидировано, а его имущество распродано с молотка. Выручки от продажи инвентаря едва хватило на погашение задолженности нашим кредиторам.
На аукционе побывала Жанна, я не пошел. Ей хотелось посмотреть, как он проходит. Ничего хорошего и утешительного, кроме насмешек в адрес потерпевшего. Цены на инвентарь назначались до смешного низкие, сопровождаемые язвительными замечаниями. Аукцион произвел на жену удручающее впечатление. Тяжело воспринял крах фирмы и я, ибо на моих плечах лежала вся ответственность, нужно было внимательнее подойти к подбору компаньона, ближе познакомиться с семьей Поля, узнать их взаимоотношения и не спешить с покупкой. Что и говорить, задним умом мы все крепки.
Прикинув, как бы себя вели в такой ситуации местные жители, пришли к выводу, что нам, как потерпевшим, необходимо подать в суд на Поля, ибо наше бездействие выглядело бы для окружения неестественным. Наше поведение не нашло бы понимания, вызвало бы ненужные нам кривотолки. По решению суда Поль обязался вернуть половину суммы, вложенной нами в предприятие. Поскольку с него нечего было взять, нам выдали долговое свидетельство, которое давало право взыскать с Поля задолженность. Конечно, бумага есть бумага, это не реальные деньги, но мы остались довольны исходом дела. За ошибки нужно расплачиваться. Как в подобных случаях говорят: «Наука стоит денег».
Начались будни. Вернулся в фирму «Контакт», где выяснилось, что по характеру работы мне недоставало хорошего знания испанского языка, для чего пришлось обратиться к услугам частного преподавателя. Нашли его по объявлению. Это оказался не только опытный педагог, но и прекрасный собеседник. Пожилой, приветливый человек, он имел за плечами богатую преподавательскую практику, охотно и подробно рассказывал о себе и своей жизни, увлеченно знакомил нас с местными обычаями и нравами. Обладал чувством юмора, позволял себе посмеиваться над теми или иными предрассудками своих сограждан. Таким образом он помогал нам — Жанна тоже подключилась к изучению испанского языка, — сам того не подозревая, глубже познавать новый быт. Это был типичный представитель мещанства, где, как правило, любят критиковать свои порядки, власти, но не терпят, когда это делает проживающий в стране иностранец.
Более полно лицо учителя раскрылось несколько позже. На одном из уроков разговор зашел о второй мировой войне. Выяснилось, что в молодости он служил в кавалерии. Его высказывания свидетельствовали, что он ярый реакционер и ненавидел Советский Союз. С каким-то садизмом он заявил, например, что, если бы встретил в бою коммуниста, рассек бы его саблей с головы до седла, и продемонстрировал это, приподнявшись со стула. Из вежливого, добродушного, всегда мягкого и приятно улыбающегося толстячка он преобразился в пышущего злобой фашистского вояку. Затем, тяжело дыша, опустился в кресло и, несколько успокоившись, добавил: «Или бы повесил его на первом фонаре». К большому сожалению, подобных заявлений нам немало приходилось выслушивать и в последующем. Тяжело было… Но приходилось улыбаться, поддакивать.
Практически на всем протяжении своего пребывания за границей мы постоянно занимались изучением иностранных языков. От индивидуальных преподавателей отказались. Стали посещать занятия на курсах. Изучение языков в группах помогало расширять круг знакомств, что являлось составной частью наших планов по упрочению своего места в обществе.
С этой же целью я, неплохо играя в шахматы, решил вступить в городской шахматный клуб, членами которого были люди самых разнообразных профессий, занимавшие в основном заметное общественное положение. Прием туда проводился только по рекомендации. Мне удалось заручиться таковой от одного из шахматистов и таким образом стать членом клуба.
Кроме того, со временем мы оба стали членами теннисного клуба и клуба кинолюбителей «Кадр», обзавелись портативной любительской 8-миллиметровой кинокамерой. Большинство членов этого клуба относились к людям выше среднего достатка — коммерсанты, врачи, служащие городского управления. Естественно, в интересах нашей разведки мы присматривались к членам клуба на совместных встречах, организуемых дважды в месяц для знакомства с новинками кинотехники, показа и обсуждения отснятых фильмов и просто для личного общения.
В этом клубе мы познакомились и через некоторое время установили дружеские отношения с архитектором Морисом Добривое. Это был живой, темпераментный и очень коммуникабельный человек. Он состоял в местной католической партии. На вид ему было около сорока лет, среднего роста, широкоплечий, с красноватым оттенком лица, большими черными бегающими глазами и лысой крупной головой, крепко сидящей на короткой шее. Уже при первом знакомстве Добривое поделился, что вся семья активно помогает ему при киносъемках. С оттенком гордости подчеркнул, что у него растут два сына, при этом достал из бумажника фотографии: на одной были два весело улыбающихся мальчугана примерно 5 и 9 лет, а со второй строго смотрела молодящаяся женщина с пышной копной дымчатых волос.