Два мага

– Но ведь эти документы не что иное, как планы кампании против турок, и они ценны только туркам. Значит, вы готовы помочь им?

– Очевидно!

– Вы – банкир светлейшего?

– Вас это удивляет?

– Не удивляет, а скорее... как бы это сказать?

– Говорите прямо: «Возбуждает недоверие ко мне...»

– Пожалуй, если хотите, – согласился Феникс.

– Ну, так я постараюсь уничтожить в вас сомнения. Видите ли, первая турецкая война при Румянцеве стоила России семь миллионов рублей. Потемкин на свои действия против турок истратил до шестидесяти миллионов – сумма, как видите, очень почтенная. Теперь ему нужны опять деньги для продолжения войны, и он найдет их и у меня, и через мое посредство, потому что Россия настолько богата, что сможет оплатить этот долг. Ссудив ему деньги, мы поместим их в верные руки и будем получать хорошие проценты. Значит, мне ничто не препятствует быть банкиром его светлости, как выгодного и верного плательщика. Но это не мешает мне также владеть турецкими бумагами и не допускать их падения. В финансах, как в политике, привязанностей и платонических чувств нет. России нужны деньги на войну с Турцией – мы даем их ей, потому что она кредитоспособна и нам выгодно получать с нее проценты; но вместе с тем мы делаем все возможное, чтобы не допускать до полного разгрома Турцию, бумаги которой тоже приносят нам доход. Если Россия окончательно разгромит Турцию, то ей не нужно будет больше денег на войну, и мы потеряем выгодного кредитора, а турецкие бумаги тогда будут стоить грош, и мы понесем на них убыток. Расчет очень прост и ясен.

Феникс должен был согласиться, что расчет действительно прост и ясен.

– Но Турция теперь накануне падения, – сказал он, уже убежденный тем, что говорил ему Зюдерланд, – еще одно усилие со стороны России – и Турции грозит полный разгром; планы, которые я только что достал вам, конечно, могут быть полезны, но они не предотвратят беды...

– Беда грозит немалая, – подтвердил банкир, качая головой из стороны в сторону, – до полного разгрома еще далеко, но беда грозит... В Лондоне эта гениально-сумасшедшая голова Питт открыто предлагает парламенту вооруженной силой заставить русских оставить в покое Турцию. Пруссия готовится к войне с Россией по этому поводу и ждет лишь от Австрии уверения, что она сохранит нейтралитет. Все это грозит европейской войной и усложнит финансовые дела. Наконец, Россия может бороться без ущерба для своей кредитоспособности с Турцией, но с Англией и Пруссией ей не совладать. Польша также примкнет к этому союзу. И сколько крови прольется! – горестно протянул банкир.

– И сколько солидных банкиров лопнет! – подсказал ему Феникс.

– Да, могут и солидные банки лопнуть, и все это из-за одного человека – Потемкина!..

– Но он, кажется, – возразил граф, – почил на лаврах в Таврическом дворце и занят лишь составлением планов в руководство Репнину, который теперь вместо него в действующей армии.

– Репнин другое дело; если бы он оставался, было бы прекрасно. Но Потемкин возвращается в армию...

– Когда же он успел решить это?

– Сегодня утром. Сегодня к нему приехал из Галаца курьер от Репнина с известием, что тот хочет заключить перемирие с турками, и светлейший через три дня желает выехать из Петербурга.

– И вам уже известно это? Положительно я начинаю думать, что финансисты такие же маги, как и мы, посвященные в тайные науки.

– На этот раз моя магия была несложна: в то время как вы пожаловали ко мне и я просил вас подождать, у меня сидел секретарь светлейшего Попов, который явился, разумеется, прежде всего ко мне за деньгами, необходимыми для отъезда Потемкина.

– Так вот отчего нет сегодня приема в Таврическом дворце! – сообразил граф Феникс.

– Там все готовятся к отъезду, – пояснил Зюдерланд. – Через три дня Потемкин уедет, и появление его в действующей армии грозит европейской войной... Погибнут тысячи людей...

– И миллионы рублей! – подсказал Феникс.

– И миллионы, миллионы могут погибнуть, – повторил банкир, становясь все более беспокойным.

– А между тем можно было бы... – начал Феникс.

– Что? – спросил Зюдерланд.

– Нет, ничего. Я так... Мне показалось, что вам пришло на мысль...

– Вы читаете мысли, граф?

– Тайные науки, которые, как вам известно, знакомы мне, учат нас делать это.

– Так что же вам показалось?

– Что вы подумали: можно бы избежать гибели этих миллионов...

– Тысяч людей, граф.

– Ну, все равно, тысяч людей, искупив их смертью одного человека.

– Я должен сознаться, что вы недаром изучали тайные науки: вы действительно можете читать в мыслях. Да, вы правы, смерть одного человека может предотвратить все эти беды, и божественная справедливость не покарает за это.

– А от правосудия человеческого можно укрыться легко.

– Вы думаете? Я слышал, правда, что существуют эликсиры, несколько капель которых, совершенно бесцветных в воде и в вине, имеют поразительное действие и без всяких внешних признаков.

– Каплями действуют теперь только неловкие и неразумные, – возразил Феникс с некоторым пренебрежением, – с ними слишком много возни: их нужно спокойно налить, а для этого требуется всегда время и нужны особо благоприятные обстоятельства.

– Так как же тогда?

– Гораздо проще – небольшой твердый шарик, который легко подкинуть в стакан и который распускается в вине в тот же миг, прежде чем успеет опуститься на дно...

– Да, это безопаснее, – согласился банкир, – но все-таки внезапная смерть может возбудить подозрения.

– Подозрения прежде всего падут на того, кому наибольшие выгоды принесет эта смерть.

– Вот именно.

– Значит, конечно, не на банкира, который может потерпеть якобы убытки.

– Я бы желал, чтобы банкир остался совсем в стороне; банкир тут вовсе ни при чем.

– Его и не заподозрит никто! Прежде всего, эта смерть будет наиболее выгодна его сопернику, князю Платону Зубову. На него и подумают все... Они – открытые и смертельные враги. Кому же придет в голову обвинять кого-нибудь другого?

– Но расследование по свежим следам может раскрыть все.

– Для этого действие средства, заключенного в шарике, приноравливается так, чтобы оно оказало свое влияние не сразу, а медленно, постепенно, но верно. Смерть наступит неизбежно, но через некоторый промежуток времени.