Два мага

Заговор

В то самое время, когда Потемкин выезжал из дворца, в большом вестибюле его граф Феникс напрасно приказывал слугам, чтобы те доложили о нем.

– Не велено принимать никого, – получил он категорический ответ.

– Как? Даже меня?

Это «даже меня» было произнесено с величием, которое сделало бы честь любому актеру, изображавшему коронованную особу, но не произвело решительно никакого действия. Слуги стояли на своем:

– Принимать не велено!..

В это время в вестибюль вышел Кулугин.

Нельзя сказать, чтобы вид у него был очень веселый. Шпаги, которую он должен был сдать, как арестованный, дежурному, у него не было, шляпу держал он на отлете, как-то вбок, и одна бровь у него сильно вздрагивала. Он озирался и не мог найти глазами лакея, державшего его плащ.

– Скажите, пожалуйста, отчего сегодня не принимают даже меня? – поспешил спросить у него Феникс, обрадованный, что встретил наконец человека, который объяснит ему поведение слуг.

– Не знаю, ничего не знаю, – пробормотал Кулугин.

– Да что с вами?

– Спросите у Тубини. Он вам расскажет.

– Кстати, у меня есть дело к вам...

– Простите, мне не до дел теперь, – и Кулугин хотел пройти.

– Однако, – почти насильно остановил его граф, – это такое дело, которое не терпит отлагательств и должно быть решено при первой же встрече...

– Что же это? Дуэль? – удивился Кулугин.

– Вы угадали. Князь Бессменный, имеющий с вами, по его словам, какие-то счеты, сделал мне честь просить меня передать вам вызов.

– Никаких счетов нет у меня с князем Бессменным.

– В это я входить не могу, – пожал плечами граф Феникс, – мое дело было передать вам слова князя. Что вам угодно ответить ему?

– В настоящую минуту я ничего не могу ответить...

– Неужели так может говорить дворянин и офицер? – усмехнулся Феникс.

– Я в настоящую минуту – арестованный, – и Кулугин показал на отсутствие у него шпаги, – и должен отправиться немедленно на гауптвахту. Князю Бессменному придется подождать, пока я найду...

– Что найдете?

– Управу на вашего светлейшего у князя Платона Зубова! – договорил Кулугин и, холодно поклонившись, прошел мимо Феникса.

Этот разговор Кулугина с графом велся на французском языке, и стоявшие в вестибюле слуги не могли понять его.

«Во всяком случае, – решил Феникс, когда Кулугин ушел, – он из-под ареста не отправится к банкиру получать деньги по моему чеку. А Тубини, если случилось что-нибудь, придет и расскажет мне».

Он вышел на крыльцо, сел в карету и велел ехать к банкиру Зюдерланду. Нужно было торопиться туда, потому что приемный час банкира был на исходе и Феникс рисковал не застать Зюдерланда дома.

Банкир жил на Невском проспекте в особняке; тут же помещалась и его контора. Особняк был обставлен с претензией на роскошь, и видно было, что много потрачено денег на его обстановку, но отсутствие вкуса сразу поражало глаз. В передней толпилось много слуг, одетых в фантастические пестрые ливреи. Граф Феникс не мог не улыбнуться при виде этой разношерстной толпы, лишенной важной степенности благоустроенного дома. Слуги слишком засуетились при появлении графа, и трое из них пошли докладывать сразу.

Банкир заставил себя подождать, извинившись, что занят. Феникс провел некоторое время в библиотеке, очевидно, заведенной лишь потому, что всегда полагается иметь богатым людям библиотеку, впрочем, совершенно ненужную хозяину-богачу, который и не прикасается к ней.

Зюдерланд принял Феникса в кабинете с нелепыми и совершенно лишними там китайскими вазами. Банкир был старик с тонкими губами и бегающими маленькими глазками из-под нависших седых бровей. Было что-то неприятное в его суетливых движениях. Он беспрестанно поворачивал головой из стороны в сторону и размахивал руками, часто совершенно несоответственно тому, что говорил. Сегодня он казался особенно нервным.

Граф Феникс видел его уже не в первый раз, так как ему приходилось, по рекомендации француза-агента, приехавшего за документами, входить с ним в более тесные сношения.

– Я ждал, что вы приедете, граф, – встретил он Феникса. – Господин Лубе перед отъездом говорил мне сегодня, что вы блестяще исполнили принятые вами на себя обязательства...

– Я всегда исполняю их! – уклончиво ответил Феникс.

Он сегодня рано утром, перед тем как был у Бессменного и ездил с ним, отвез Лубе копии с документов и знал, что тот рассчитывал уехать немедленно. Лубе сказал, что Феникс получит деньги от банкира Зюдерланда и что этот банкир «посвящен во все» и ему можно доверять, но граф все-таки с первого раза опасался пускаться в слишком большую откровенность.

– Ваши обязательства относительно копий с документов, – подхватил снова Зюдерланд. – Дело было сделано отчетливо и чисто. Мне Лубе все рассказал...

– Он не забыл, вероятно, также сказать вам относительно денег? – спросил граф.

Денежный вопрос интересовал его прежде всего.

– Относительно кредита вам в сорок тысяч рублей? Он вам открыт в моей конторе, и вы можете получить его по чеку или по нескольким чекам... как вам угодно...

– Я получу его по одному чеку зараз, – сказал Феникс.

– Как вам будет угодно! Но вам, в свою очередь, господин Лубе говорил, что вы можете со мною не стесняться, что я человек посвященный и в случае чего, могу прибегнуть к вам...

– Говорил, и, признаюсь, это меня удивило, – ответил Феникс, оглядываясь на дверь.

– О, не беспокойтесь, здесь нас никто не подслушает, мы можем говорить свободно, не смотрите на дверь! – успокоительно произнес Зюдерланд. – Так что же вас удивило? – добавил он.

– Насколько я знаю, вы состоите банкиром светлейшего князя Потемкина?

– Совершенно верно, состою.

– И вместе с тем посвящены в мои действия и действия господина Лубе!

– Даже больше скажу вам: этот Лубе – не что иное, как мой агент, то есть он на службе у группы капиталистов, в числе которых состою и я. Он наш агент, значит, и мой. До сих пор мы имели дело с вами через него, теперь я хочу познакомиться с вами ближе лично, после того как вы достали столь успешно копии с документов.