Чемпион. Второй пояс

Что правда, то правда. Хапет принимает удары там, где их можно было бы избежать, вместо того, чтобы ударить раз, промахивается, преследуя противника и теряя силы.

Гавал покачал головой:

— А ведь против них по-прежнему выходят не самые сильные участники.

Я удивился:

— Схватки идут не по жребию?

— Нет, господин. Жребий определял схватки между фракциями, но они давно позади. Теперь, когда спорят только за первое место, очерёдность выхода определяют сами участники, это своего рода ставки, которые они делают. Правда, исход турнира всё равно очевиден…

Бородач снова не выдержал:

— Это ничего не значит. Нужно вынести с Арены как можно больше этих лживых ублюдков, которые сегодня сбежались под знамя Дизир.

Гавал согласился:

— Боюсь, сегодня так и будет. Дизир кинут в схватки сначала их, а когда измотают наших талантов, то выставят, наконец, и своих. Получится, что Орден победит самоназванных Дизир, вышвырнув их с Арены и только настоящие Дизир и будут стоять под своим флагом в конце, заполучив победу.

Я невольно перевёл взгляд со схватки, где Хахпет сумел выбить своего противника за границы ринга, на толпу, которая ждала своей очереди под флагом Дизир. На Самума Тамим. Ты, тот, который как-то назвал меня младшим братом, тоже выйдешь добывать победу Дизир? Или ты появился здесь только в поисках меня и пока я не выйду на поединок, не сдвинешься с места?

Ты ведь не для того проехал половину Пояса, чтобы слушаться чужих приказов? Даже если их отдают Дизир, принявшие тебя под свой флаг?

Гавал кивнул и заметил:

— А тут Хахпет молодец.

Бородач снова покосился на меня и буркнул:

— И всё же ты слишком панибратски произносишь имена участников, без должного уважения.

— Какое им, талантам, тем, кто станет во главе Ордена, дело до уважения какого-то внешнего ученика?

— А чего же ты орал тут со всеми о верности Ордену?

— А чего ты смешиваешь эти две вещи? Для моей верности вовсе не обязательно с придыханием шептать имена тех, кто выходит на Арену, — Гавал и бородач уставились друг на друга так, словно пытались проткнуть взглядами. — Тем более что Хахпет живой человек, у него есть и хорошие черты и плохие.

— Как будто такой, как ты может что-то о них знать!

Раздался голос Кирта:

— Хватит орать, Джалат, я тебя слышал даже за дверью. Вас с Гавалом наедине, что, вообще оставить нельзя?

Я обернулся. Он вернулся с Аммой, крепко сжимая её за руку, пусть на ней и снова была маска, огрубившая и изменившая её черты.

Гавал улыбнулся им обоим и просто отмахнулся:

— Не преувеличивай. Всё равно первая же кружка сегодня вечером смоет все эти наигранные обиды.

Бородач же выпучил глаза и изобразил страшный взгляд в мою сторону.

— Кирт, хоть ты его утихомирь, нашёл же он время.

Кирт и Гавал переглянулись и дружно ухмыльнулись. Ну да, в моём присутствии они могут не сдерживать языка и говорить всё, что хотят. Я ведь не какой-то неизвестный служитель из Академии, а тот, кого с ними связывают гораздо более серьёзные тайны, чем неуважительное именование участников турнира.

Не знаю, как хотел Кирт ответить бородачу на этот раз, но над Ареной снова разнёсся невероятно громкий голос. Молодой, звонкий голос Рейки:

— Магистр! Я, Рейка, выпускница Школы этого года, обращаюсь к вам с просьбой от лица всех моих соучеников.

Я поспешно выглянул с ложи, выискивая взглядом Рейку. Вот она стоит, обратившись лицом в сторону магистра. Справа и слева от неё замерли парень и девушка, с горящими перед ними обращениями. Я даже знаю, что это за техники. Уверен, именно они помогают донести её голос до всех собравшихся здесь.

— Только разрушения Академии и Дикое Время не дали нам пройти экзамены в Академию и стать её учениками. Иначе, сейчас бы я и мои соученики тоже стояли на этой Арене и защищали имя и славу Ордена Небесного Меча.

Я невольно покрутил шеей. Вот это заливает, у кого только научилась? Даже если бы она поступила… Ладно, когда бы она поступила, то оказалась бы не более, чем учеником первого года обучения. Их бы даже из Академии сейчас не выпускали в лес, что уж тут говорить о защите Ордена на турнире. Не по их силам, вчерашним Воинам и ученикам Школы.

Да только Рейка и не думала замолкать, напротив, продолжала требовать:

— И разве сейчас мы, лишь по стечению обстоятельств не ставшие учениками Академии, можем стоять и глядеть, как сражаются за Орден те, кто должен был стать нашими соучениками? Магистр! Мы, ученики отделения Меча нашей Школы просим вашего разрешения выйти на Арену и доказать Дизир, что и сегодня, и завтра, мы, молодое поколение Ордена Небесного Меча готовы встретить их кулак своим!

Рейка выкрикнула это и замерла, глядя наверх, через половину Арены на ложу магистра и ожидая его решения.

Глава 12

Кирт негромко спросил:

— Господин, как думаете, разрешит?

Я помотал головой:

— Думаю, нет. Вы лучше меня знаете её Возвышение, есть ли ей смысл участвовать в турнире? Сможет она что-то там показать достойное, сразиться с талантами Дизир и прочих?

Кирт повторил мой жест:

— Нет.

А вот Гавал не согласился с ним:

— Сможет. Да, дойти до талантов она не сумеет, но ей это и не нужно. Нужно лишь увеличить число участников, чтобы давать больше отдыха уже нашим талантам, помочь им сберечь силы для важных схваток, — одного этого хватит, чтобы Орден выступил гораздо достойней и одержал больше побед.

Бородач тоже раскрыл рот, собираясь что-то добавить, но ему помешал голос магистра.

— Ученица, я горд, что Школы Ордена каждый год выпускают таких достойных и смелых послушников. Но ваше участие ничего сегодня не сможет изменить, ты и сама видишь, как Дизир подготовились…

Рейка перебила его:

— Магистр, так позвольте же и нам бросить своё участие на чашу весов, не одним же Дизир это делать!

Бородач поперхнулся, Кирт же хмыкнул:

— Перебила магистра. Интересно, в кого она столь наглая? И эта фраза про чаши весов, она мне тоже знакома. Не знаете, господин, откуда всё это у неё?

Я даже смутился. Он что, намекает, что это я на неё повлиял? Ничего подобного! Это он просто не видел её на Поле Битвы. Она с самого начала вполне себе дерзила мне, даже когда осознала мою силу и число моих тайн. Что она, что Фатия, что Аледо. Мне кажется, что женщины, они, ну, все такие. Или это мне так везёт?

Не знаю, что бы ответил ей магистр, но в разговор, который слышали тысячи и тысячи зрителей на Арене, вмешался ещё один участник. Болайн.

— А что, девушка дело говорит, — голос его сочился участием и радушием, словно он переживал за родную дочь. — Раз она должна была стоять на этой Арене, но ваша Академия не сумела дать ей шанса, так, значит, этот шанс нужно дать сейчас. Одним орденцем больше, десятью больше, какая разница для Дизир? Я ведь уже говорил — пусть выходят все желающие, пусть выходит и эта девочка, магистр, чтобы никто не смел сказать, будто мы победили и получили город Тысячи Этажей только потому, что привели с собой вдвое больше людей.

— Я против.

— А я за, магистр. Раз она настолько храбра, чтобы её голос прогремел на всю Арену, то пусть решает сама, — голос Болайна вдруг изменился, он перестал притворяться и жёстко закончил. — Только пусть помнит, что у кулака нет глаз, меч слеп, а с тем, кто шагнёт на камни Арены, может случиться что угодно.

Намёк был более чем ясен, его услышали не только зрители, но и участники турнира, его услышали дизирцы.

Я снова выглянул за парапет, ища взглядом Рейку. Как назло, её заслонили с моей стороны вставшие рядом соученики. Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы поймать просвет, увидеть в нём макушку Рейки и отправить ей злой окрик-мысль:

— Дура, запрещаю! Не смей туда выходить!

Она вздрогнула, втянула голову в плечи, но через миг вскинулась и громко ответила. То ли мне, то ли Болайну:

— Как же я могу сделать шаг назад после таких слов? Чтобы меня и моих соучеников назвали трусами?