Чемпион. Второй пояс

Сейчас, когда остались только они, разница в числе ещё сильней бросалась в глаза.

— Пришлось подсчитывать их жалкие победы и ещё более жалкие проигрыши, чтобы…

Я пропустил мимо ушей дальнейшие слова глашатая. Отметил только, что он в выражениях не стесняется. Не думаю, что после этого турнира наш Орден начнут любить соседи. Впрочем, мне до этого тем более нет дела. Участвуя в грязном деле, будь готов, что на тебе останется грязь.

Ловер буркнул:

— Ты слишком о многом беспокоишься за один раз, Шандри. И о многом, вообще, зря. Твой ученик уже совсем не мальчик и как-нибудь переживёт то, что не участвует в очередной драке без возможности выиграть.

Так-то он был прав, за исключением пары вещей. И я не удержался:

— С чего вы решили, уважаемый, что я бы не склонил чашу весов на нашу сторону? Я, Виликор, Гилай, Ирая, Точтал. Нам пришлось бы взять на себя всего лишь по двадцать противников.

Он фыркнул:

— По тридцать ты хотел сказать?

Я покосился через парапет ложи на овал Арены, но считать не стал, просто пожал плечами:

— Небольшая разница.

Ловер неожиданно расхохотался:

— Ты мне нравишься. Жду не дождусь, когда ты получишь ранг комтура и начнёшь перенимать дела. Надеюсь, тебя направят ко мне.

Женщина комтур погрозила ему пальцем:

— Эй, прочь загребущие руки от него. С чего ты решил, что он нужней твоим дорогам? Сейчас для нас важней всего Пределы.

— Аха-ха-ха! — Ловер принялся смеяться с удвоенной силой. — Ольма, кто бы сомневался, что ты не позабудешь побеспокоиться о дорогом Шуе.

— Значит, по делу возражений у тебя нет?

— Есть. У Шуя хватает талантливых генералов, справится и так.

— Это здесь при чём? Это, вообще, другое, генералы, по-твоему, что, участвуют в…

Шандри стукнул ладонью по парапету:

— Хватит вам! Вы как дети. С чего вы решили, что его Возвышение важней его таланта? Он гораздо больше пригодится здесь, в столице Ордена, в Академии, среди охранителей или дознавателей.

Я же, слушая всё это, невольно вспомнил Аледо и вмешался в разговор:

— Так, значит, мне уготован высокий пост в любом случае?

Шандри вздохнул:

— Римило, конечно.

А вот его мысль была совсем другой.

«Ты же должен понимать, что мы, Стражи, не совсем принадлежим себе. Тем более, не принадлежишь себе ты. Сомневаюсь, что ты задержишься в нашем Поясе ещё на хоть сколько-нибудь приличное время. Турнир закончится и будем ждать, когда с тобой свяжутся твои Виостий и Клатир».

Клатир вряд ли, ещё не истёк срок его наказания и хорошо, если оно проходит в Первом, как и сказал Виостий. Если бы сбылись худшие предположения Клатира, то несладко ему пришлось бы в Нулевом, в месте, где почти нет силы Неба.

Тем не менее слова вслух, для всех комтуров, были сказаны Шандри, и я с усмешкой повторил уже слова Аледо:

— Так, может, мне можно получить в счёт моих будущих заслуг немного награды сейчас?

— Чего?

Под внимательными взглядами комтуров я снова стал серьёзен, согнал с лица глупую улыбку и указал рукой:

— Это третья и старшая из убийц теневой гильдии. Она действовала под контрактами и Указами, которые заставляли её выполнять приказы. Долговая слуга, не более, не отвечающая за преступления, которые совершила.

Реган процедил:

— Как же, не отвечающая.

Его слова не помешали мне закончить:

— Я прошу, чтобы она была освобождена от наказания и принадлежала только мне.

Ловер вскинул бровь:

— Долговая слуга сменит одного хозяина на другого?

Я не стал лгать:

— Мне не нужен долговой слуга. Я стёр прошлые приказы и не собираюсь отдавать новые.

— Так как мы можем быть уверенными, что она не продолжит убивать или просто не начнёт действовать во вред Ордену?

Хосо, комтур Школ, заметил:

— Обычная клятва верности Ордену решит эту проблему.

Ловер возмутился:

— С чего бы? Слышал бы тебя сейчас Гист! Ты слишком легко привык решать такие дела в своих Школах, если с рядовыми послушниками Орден может закрыть глаза на их мелкие преступления и дать начать им новую жизнь, то с ней, — Ловер ткнул пальцем в Амму. — Нет! Не бывать этому. Матёрая убийца теневиков, наверняка она в десятках розыскных листов множества фракций, возможно, что и в листах Гарой.

— Вот уж Гарой я сегодня рад был бы послать куда подальше.

— Нет! При чём здесь они? Это нарушение уже наших правил, правил нашего Ордена. Она сегодня убивала наших людей, а не Гарой!

Реган хмыкнул и подлил масла в огонь:

— Она ещё и наставница теневиков.

Ловер вскинул руки:

— Отлично! Просто отлично, может, нам просто объявить о дне открытых дверей для теневиков? Вернее, для убийц Теней?

Хосо замахал рукой:

— Ладно-ладно-ладно! Я тебя услышал, но что ты сам предлагаешь, Ловер? Самый простой способ с клятвой Ордену ты отвергаешь. Как ещё ты обеспечишь её верность? И что остаётся? Смерть? Тюрьма? Шахты? Первый? Это у нас просит парень?

Все замолчали, только переглядываясь друг с другом. Действительно замолчали, потому что я не слышал их мыслеречи.

Обернулся, оглядывая Амму, причину этого раздора среди комтуров.

Она тут же рухнула на колени:

— Господин, если вы приведёте меня к нему, то я согласна стать вашей долговой слугой. Мне достаточно будет увидеть его, после этого моя жизнь будет принадлежать вам, господин. Я приму любой ваш Указ и буду верно служить вам или умру, если вы прикажете мне жизнью искупить вину перед вашим Орденом.

Ловер буркнул:

— Какие страсти. Впору Небу расплакаться дождём, — обернулся, оглядывая небо над Ареной. — Но вроде нет, ясно.

Я кивнул Амме и вновь повернулся к комтурам:

— Раз возражений о моей награде нет…

Ловер вскинулся:

— Как нет?

Шандри покосился на него и веско уронил:

— Ловер.

Тот снова вскинул руки, на этот раз молча. Развернулся. Так стремительно, что хлопнул подол его халата и шагнул прочь, к краю ложи, словно наблюдая за схваткой, что сейчас там кипела, и словно его больше ничего не интересовало.

Шандри тоже покосился на Арену, но только не вниз, а на противоположную сторону, на ложу высоких гостей и магистра:

— Мы раз за разом привлекаем к себе слишком много внимания. Я загривком ощущаю, как Болайн пялится на нас, и вижу это своими глазами.

Ольма заметила:

— Сомневаюсь, что он знает в лицо нанятых исполнителей и что лично хоть краем в этом замешан. Уверена, что даже под Истиной он бы сумел всё отрицать.

— Всё как всегда, он опытный ублюдок.

Хосо, комтур Школ, вздохнул:

— Зато её лицо, действительно, может быть на листах, в этом Ловер прав.

Амма негромко подала голос:

— Простите, господин, это правда, за меня назначена награда в некоторых землях, но портреты всегда писали лишь по скупым описаниям и на них я и сама себя с трудом угадываю, -— провела пальцем по щеке. -— И на них нет этого.

Я тоже вздохнул и вновь повторил:

— Раз возражений о моей награде нет, — сделал паузу, оглядывая Шандри, спину Ловера, остальных комтуров и закончил, — то я возьму на себя ответственность за эту женщину. Погибшим стражникам я выплачу…

Ловер резко развернулся:

— Щ-щенок! Орден, по-твоему, что, пустое место? Рисунок на флажке? Орден сам позаботится о тех, кто погиб, защищая его. Засунь своё…

— Ловер!

— Ловер-Ловер-Ловер-Ловер, — он взмахнул руками и возмутился. — Что Ловер?! Скажи ещё, что я сейчас неправ, брат Шандри?! Твой мальчишка, может быть, и принёс Ордену и Академии много пользы, но я ведь помню, что он с чужих земель, он в Ордене всего два года, половину из которых шлялся неизвестно где. Сколько из проверок он прошёл? Две? Три?

Шандри покачал головой:

— Я не буду их считать, Ловер. В городе Тысячи Этажей он прошёл их столько, сколько не проходил ни один из тех, кто дорос сейчас до звания комтура, кто оказался достаточно верен Ордену, чтобы служить ему и без Указов.